У меня перехватило дыхание, когда мой разум зацепился за эту идею, и я отстранился от Татум, прервав наш поцелуй так внезапно, что она, спотыкаясь, сделала шаг вперед.

— Возможно, есть способ, — сказал я ей, мое сердце бешено колотилось, когда идея укоренилась во мне, и я обнаружил, что это было не просто средство для достижения цели — я действительно, черт возьми, хотел этого. Я никогда ничего не чувствовал к девушке так, как чувствовал к Татум. Я никогда ничего и никого не хотел сохранить так, как ее. И я был более чем горяч желанием привязать ее к себе другими способами, если бы мог. Чтобы она не смогла сбежать от меня. — Лиам не тронет тебя, если ты член семьи, детка.

— Что? — пробормотала она, хмуро глядя на меня, поскольку идея, которая пришла мне в голову, пленила меня, и я не мог не ухмыльнуться ей.

— Послушай, я знаю, что я грязный, испорченный сукин сын и практически последний мужчина, с которым любая девушка действительно захотела бы связать себя на всю жизнь. Но я клянусь тебе, если ты скажешь мне «да», я буду проводить каждый день, заставляя тебя смеяться, кричать и стонать мое имя, и я буду купаться в крови любого ублюдка, который хотя бы посмотрит на тебя не так.

— О чем, черт возьми, ты говоришь, Киан? — спросила она, и с ее губ сорвался смешок от моих слов, хотя ее голубые глаза все еще были полны беспокойства.

Я наклонился вперед и крепко поцеловал ее, лишая дыхания ее легкие и используя его, чтобы подпитывать охватившее меня безумие. Я переместил рот к ее подбородку, прочерчивая линию вдоль горла и прикусывая ключицу, прежде чем опуститься перед ней на одно колено.

— Выходи за меня замуж, — сказал я, когда ее полные губы приоткрылись, и она уставилась на меня сверху вниз, как на сумасшедшего.

— Киан… Что?

— Выходи за меня замуж, детка, сделай это, потому что я принадлежу тебе, а ты — мне, и ты никогда не захочешь, чтобы это, блядь, заканчивалось. Но сделай это сегодня, потому что ты хочешь жить, и единственный способ, которым Лиам пощадит тебя сейчас, — это если ты будешь О'Брайен по браку.

Татум слегка покачала головой, прикусив нижнюю губу, обдумывая мою безумную просьбу.

— Но если я выйду за тебя замуж, я буду Роско, а не О'Брайен…

— Моя мама из семьи О'Брайен, это все, что волнует Лиама. У меня бы тоже было это имя, если бы им не было нужно, чтобы я взял Роско — фамилию своего отца, чтобы использовать его бизнес для прикрытия их отмывания денег. Для него все, в ком течет его кровь, — О'Брайены, и все, кто женится, тоже О'Брайены.

Я стянул кольцо со своего мизинца. Это был платиновый череп с бриллиантами в глазах, который я купил в основном потому, что знал, что Сэйнт возненавидит его, и я был совершенно прав в этом предположении. Если она позволит мне жениться на ней с этой штукой и будет носить его вечно, он эффектно потеряет свое дерьмо.

Я поймал левую руку Татум в свою и посмотрел ей в глаза, когда надел ее на ее палец, мой пульс участился, когда я понял, что она действительно позволяет мне это сделать. Я никогда на самом деле не представлял, что когда-нибудь сделаю это с девушкой, не говоря уже о том, что бы мне было не насрать на ее ответ, но то, что я почувствовал, надевая свое кольцо ей на палец, заставило меня улыбнуться как гребаного идиота.

— Это гребаное безумие, — выдохнула она.

— Мне нужно услышать «да» из этих губ, детка.

Она заставила меня ждать этого ответа чертовски долго, но когда она его дала, мое бешено колотящееся сердце действительно попыталось выпрыгнуть из моей чертовой груди.

— Да.

Я жадно зарычал, поднимаясь на ноги, и снова поцеловал ее, наслаждаясь ощущением ее рук, обвившихся вокруг моей шеи, и она притянула меня ближе, как будто была так же взволнована этим, как и я. Да, это было безумие, это был гребаный абсурд, но в то же время это был надежный гребаный план.

Этот поцелуй был обещанием чего-то гораздо большего, чем бесплатный билет на выход из тюрьмы. Я чувствовал желание в ней и был уверен, что она тоже чувствовала потребность во мне. Это было больше, чем просто подписание какого-то листка бумаги, обмен кольцами и дурацкими клятвами. Я был полностью согласен с этим, и мне показалось, что она тоже, судя по тому, как она притянула меня ближе, словно пыталась попробовать мою душу на вкус.

Я заставил себя отстраниться, ухмыляясь ей, как самый самоуверенный мудак на свете.

— Твоя тетя — твой законный опекун, верно? Нам просто нужно заставить ее подписать это, поскольку ты несовершеннолетняя и…

— Это не так, — прервала меня Татум. — Вообще-то, мой день рождения был несколько недель назад. Я просто не хотела поднимать из-за этого шумиху.

Я прищурился, глядя на нее, хотя технически это было хорошо, но не рассказывать нам о ее дне рождение было просто неправильно.

— Ты просто пропустила свой день рождения мимо ушей, не отпраздновав его? — Я спросил ее, выгнув бровь, и она закатила глаза.

— Похоже, сейчас это должно беспокоит нас меньше всего, — заметила она, крутя кольцо на пальце. Оно все еще было слишком велико для нее, но я бы что-нибудь предпринял, чтобы изменить его размер, после того как сделаю ее своей женой. Черт возьми, остальные бы взбесились. Но мне было насрать. Это был единственный ответ на эту проблему, и у меня не было никаких проблем с тем, чтобы сделать ее своей другим способом.

Раздался сильный стук в дверь, и я выругался, быстро оттолкнув Татум от окон, заталкивая ее в тень под спальней Сэйнта и прижимая палец к губам.

Я поспешил к сейфу, спрятанному под каменной плитой у двери в склеп, открыл его, ввел код и достал оттуда пистолет Татум.

Я бросил ей оружие, и она поймала его, быстро проверив, заряжено ли оно, как делала это тысячу раз до этого, а затем держа его наготове, пока я двигался к двери.

У меня на поясе висел охотничий нож, и если бы мне пришлось пустить его в ход против своего дяди, я бы это сделал. Но все прошло бы чертовски гладко, если бы мне не пришлось. Для начала, Лиаму было бы не очень приятно, если бы я убил О'Брайена, работая над тем, чтобы облапошить его этим браком, и это могло бы быть достаточно большим предательством, чтобы само по себе подписать мне смертный приговор. Это не стоило того, чтобы рисковать. Так что, если бы мне пришлось ударить его ножом, я бы целился во что-нибудь не слишком жизненно важное, а потом привязал бы его где-нибудь подальше от посторонних глаз до окончания свадьбы.

Но я надеялся, что до этого не дойдет. Найл на самом деле был единственным членом моей семьи, которого я мог бы привлечь на свою сторону в этом вопросе, и мне оставалось надеяться, что я смогу убедить его.

Я рывком открыл дверь, даже не моргнув глазом, увидев широкую ухмылку моего дяди, когда он стоял там, широко раскинув руки, как будто ожидал объятий или чего-то в этом роде. Его телосложение было таким же широким, как у меня, хотя он был светлым, тогда как я был темноволосым, и татуировки, покрывавшие его плоть, тоже были более яркими, чем мои. У него был шрам над правой бровью, о котором я так и не узнал реальной истории, а темнота, клубящаяся в его глазах, всегда заставляла меня чувствовать себя по сравнению с ним невинным маленьким мальчиком из хора. Тем не менее, я собирался противостоять этому адскому псу ради своей девочки и заставить его увидеть мою сторону происходящего, или я бы рискнул сразиться с темнотой в нем ради нее, если бы это было необходимо.

— Киан, парень! — с энтузиазмом приветствовал он.

— Я знаю, почему ты здесь, Найл, — сказал я ему, всерьез надеясь, что моей девочке не придется размазывать его мозги по стенам, когда его улыбка стала шире. — И у меня есть встречное предложение.

***

Мне потребовалось меньше десяти минут, чтобы убедить моего дядю согласиться с моим планом жениться на моей девушке вместо того, чтобы продавать ее кучке грязных старикашек, как кусок мяса. Для невменяемого психопата Найл на самом деле испытывал довольно сильные чувства к насильникам, и за эти годы он отрезал не одну пару яиц, чтобы доказать это, так что, как я надеялся, было не так уж трудно убедить его в этой идее.

Я знал, что это как-то связано с тем, что случилось с его женой много лет назад, но я также знал, что лучше не спрашивать о деталях этой истории. На самом деле все сводилось к тому, что раньше жила семья по имени Нельсоны, которая на каждом шагу выступала против О'Брайенов. Они забрали жену Найла в рамках нападения на нас, и в результате ответной реакции он уничтожил их всех до единого. Но к тому времени, как он добрался до нее, она была уже мертва. Я мог только предполагать, что там было достаточно улик, чтобы дать ему понять, что они насиловали ее до конца, и именно отсюда проистекала его ненависть.

Я не очень хорошо помнил его до того, как это случилось, но все в нашей семье говорили, что именно это свело его с ума. А человек, которого я знал, определенно был не в себе, причем такой хаотичный и непредсказуемый, что часто заканчивалось тем, что кого-то резали неожиданным предметом и оставляли истекать кровью без предупреждения.

Так что, несмотря на то, что я знал, что он был самым вероятным из моих дядей, который однажды убьет меня, он также был моим любимцем. Единственный из всей моей семьи, кто дал мне хоть какой-то повод поверить, что в нем есть что-то большее, чем просто ненависть и насилие.

Также помогло то, что он любил портить планы и отклоняться от очевидного сценария, поэтому, конечно, он был более чем счастлив позволить мне испортить план Лиама, пока я был счастлив взять всю вину за свое решение на себя. Каким я и был.

Я решил поступить бесчестно по отношению к другим Ночным Стражам и отправил им единственное текстовое сообщение, в котором сообщал, что мы вернемся позже, а затем оставил свой мобильный телефон на обеденном столе рядом с Татум и ушел до того, как они вернулись со своей пробежки.