Когда она добралась до основания моего позвоночника, а ее пальцы скользнули по поясу моих боксеров, я повернулся, чтобы посмотреть на нее, и она убрала руки.

Я взял ее за подбородок и повернул ее лицо к своему, одновременно выключая воду.

— Делай, как я сказал, сегодня вечером, хорошо? — Я попросил, и она молча кивнула, ее глаза были полны вопросов, на которые я не собирался отвечать. Уж точно не сегодня.

Я издал звук признательности и отпустил ее, выходя из душа и на ходу стаскивая с себя мокрые боксеры. Мой член вырвался на свободу, твердый, гордый и чертовски обнадеживающий, как всегда, хотя я ни за что не собирался уступать его требованиям. Но в этот момент казалось нелепым пытаться скрыть это от нее. Я был рабом своего тела не больше, чем чего-либо другого, так что если она думала, что мое желание к ней было своего рода победой надо мной, то она жестоко ошибалась. Это только делало меня еще более опасным для нее.

Я вытерся, а затем обернул полотенце вокруг талии, стоя спиной к Татум, пока она снимала мокрое нижнее белье и тоже вытиралась.

— Надень это, — скомандовал я, указывая на футболку Киана, даже не потрудившись скрыть свою неприятную усмешку.

— Но это же Киа…

— Я думал, ты собираешься сделать, как я скажу? — Жестко спросил я.

Татум прикусила губу и натянула через голову мешковатую футболку, и я одобрительно кивнул.

— Следуй за мной, — скомандовал я и повел ее обратно через комнату Киана в главную часть Храма, где другие Ночные Стражи полным ходом оттирали стены. К счастью, граффити вымылись довольно легко, и они снова перевернули обеденный стол вертикально. Одному из них даже удалось починить сломанный мной стул, и я заметил дрель и несколько шурупов на кухонном столе, борясь с желанием содрогнуться при мысли о ручном труде.

— Я прочесал все помещение, чтобы убедиться, что нет ни малейшего шанса, что здесь еще кто-то был. Дверь в спортзал и склеп все равно были заперты, а в остальной части здания никого нет, — сказал Киан, когда мы проходили, и я одобрительно кивнул.

Я не упустил резкого вздоха Татум, который говорил о том, что она об этом не подумала, но я проигнорировал это, когда повел ее в свою комнату.

— Ложись в постель, — скомандовал я, отказываясь смотреть в сторону своей ванной, которая, как я знал, все еще была в аварийном состоянии с тех пор, как я потерял самообладание ранее. В костяшках моих пальцев все еще оставались крошечные осколки стекла от зеркала, но в данный момент у меня не хватало терпения сидеть с пинцетом и извлекать их.

Татум выскользнула от меня и забралась под одеяло, глядя на меня таким взглядом, который говорил о том, что она ожидала, что я накажу ее, и была не совсем против этой идеи. Но я бы не стал делать ничего подобного сегодня вечером. Я не мог. Я был на краю пропасти и собирался упасть с нее. Я был так спокоен только потому, что мои эмоции перегорели. Но мне нужно было избавиться от внутреннего смятения, прежде чем я действительно смогу снова по-настоящему контролировать себя.

Я подошел к шкафу и переоделся в пару чистых спортивных штанов и футболку, прежде чем натянуть непромокаемую куртку и натянуть капюшон на голову.

Я выключил свет в своей комнате, когда вышел обратно, и Татум ахнула с кровати, как будто не знала, чего ожидать.

— Оставайся здесь всю ночь, — приказал я ей. — Ты можешь встать с кровати, только если тебе нужно в ванную, а затем ты должна вернуться, как только закончишь. Не звони мне. Не пиши мне сообщений. Не ищи меня. Я вернусь к утренней тренировке.

Ее губы приоткрылись, и я смог разглядеть движение в темноте, но ей удалось удержаться от вопросов.

— Хорошо, — согласилась она мягким голосом, который заставил меня немного расслабиться. По крайней мере, я буду знать, где она была, пока меня не будет, и я достаточно легко смогу представить ее здесь, ожидающей меня.

Я кивнул один раз, а затем отвернулся от нее, направляясь вниз по лестнице и поглядывая на других Ночных Стражей, которые продолжали драить стены.

Блейк поймал мой взгляд и слегка улыбнулся, точно зная, куда я направляюсь, и молча пообещав привести это место в порядок к моему возвращению.

Я прекрасно понимал, что мне нужно будет самому провести всю уборку, чтобы привести все в соответствие с моими стандартами, но я ценил тот факт, что они положили хорошее начало, даже если я никогда в этом не признаюсь.

Я вышел обратно в шторм, на этот раз убедившись, что запер за собой дверь, и в темноте поднялся на холм, направляясь в Эш-Чамберс.

Дождь пробивался сквозь кроны деревьев, когда я шел по лесной тропинке, и мою кожу покалывало, когда я чувствовал на себе взгляды.

Я продолжал идти, ощущение того, что за мной наблюдают, становилось все более и более уверенным по мере того, как я поднимался по тропинке и удалялся все дальше и дальше от безопасности Храма.

Добравшись до вершины холма, я внезапно обернулся и на мгновение мне показалось, что я заметил движение в тени, но было так темно, что я не мог быть уверен.

— Давай уже! — Заорал я, сложив ладони рупором у рта. — Если ты ищешь справедливости, тогда приходи и возьми ее!

За моим требованием последовала тишина, и я усмехнулся, когда трус остался прятаться за деревьями, но я был уверен, что он были где-то там, наблюдал за мной, ждал. Охотник всегда знает, когда другой хищник приближается. Но я был царем зверей и отказывался пугаться какого-то крадущегося стервятника.

— Тогда, может быть, в следующий раз, когда ты ударишь, тебе стоит попытаться ударить меня сильнее? — Предложил я. — Потому что на данный момент единственное, что я вижу, когда ты оставляешь нам свои маленькие сообщения и осуществляешь свои трусливые планы, — это ходячего мертвеца. И тебе лучше поверить, что я знаю, как избавиться от твоего трупа, когда закончу резать тебя на части.

Деревья по-прежнему молчали, а буря завывала с еще большей силой, поэтому я повернулся и направился к Эш-Чамберс.

Я воспользовался своим ключом, чтобы войти, когда добрался до старого здания, и снова запер за собой дверь, оказавшись внутри, не утруждая себя включением света, пока в темноте шел по знакомым коридорам, направляясь прямо в комнату, оборудованную моим роялем.

Я сбросил куртку, опустился на скамейку перед клавишами и медленно выдохнул.

Я начал играть Études, Op. 25 by Chopin, сразу перейдя к агрессивным, сложным нотам. Это было темное и злое произведение, которое слишком ясно говорило с монстром во мне и помогло мне выплеснуть часть моей ярости. Я намеревался остаться здесь на всю ночь и играть до тех пор, пока мои пальцы не сведет судорога, а больная рука не начнет ныть от слишком сильного напряжения мышц.

Я не хотел возвращаться в Храм до тех пор, пока не взойдет солнце и не наступит шесть утра. Я бы и не вернулся в Храм, пока не взойдет солнце и не наступит шесть утра. А завтра я бы снова был настороже, восстановил свои стены и взял бы все под свой контроль. И я был чертовски уверен, что никогда больше не позволю Татум Риверс расколоть его.

Но, да поможет мне бог, я начинал думать, что ее поступок был неизбежен. Так что, возможно, я просто оттягивал свою судьбу.