Молния сверкнула над головой, осветив знакомое лицо. Волосы Питера потемнели от дождя и прилипли ко лбу, а челюсти были плотно сжаты. Она должна была прийти в ярость, увидев его там. Но вместо этого почувствовала только облегчение.

— Я разорвала мужчину пополам, — сказала она, перекрикивая шум дождя.

— Я видел.

— О.

Адреналин в крови резко подскочил. Магия заструилась по венам Уайатт, и последние капли ее погасли, как свеча. Колени сильно подогнулись, и девушка упала на четвереньки, содержимое желудка попало ей в горло. Волосы были стянуты на затылке как раз вовремя, так как ее начало выворачивать.

К тому времени, как внутри нее не осталось ничего, кроме воздуха, дождь прекратился. Солнечный свет золотыми искорками падал сквозь деревья. Постепенно прикосновение Питера стало меньше походить на утешение и больше напоминало на тревогу. Она вскочила, отодвигаясь подальше от него.

— Откуда мне знать, что это ты? — требовательно спросила она. — Откуда мне знать, что ты не разожмешь челюсти и не проглотишь меня целиком, как только я потеряю бдительность?

Он нахмурился еще сильнее. На мгновение она подумала, что Питер сейчас скажет что-нибудь едкое. Вместо этого он сунул руку под рубашку и расстегнул замшевое ожерелье. Пуговица Кабби на шее подмигнула ей, когда он стянул ее через голову и протянул в качестве подарка.

— Это единственный случай.

Поколебавшись, она приняла его. Это было большее доказательство, чем ей требовалось. Безмятежный серый цвет его глаз был до боли знакомым. В их глубине не было ничего злобного. Ничего странного. Это был Питер, именно такой, каким она его запомнила. Серьезный, молчаливый, уверенный. Дрожащими руками она стянула шнурок через голову. Пуговица выскользнула из-под рубашки.

Питер выдохнул.

— Ты мне веришь?

— Может быть, — сказала она. Затем, уже мягче, добавила: — Да.

— Хорошо. Иди сюда. — Схватив ее за воротник, Питер притянул ее к себе. Они вместе прислонились к широкому стволу сосны. Прижавшись к его теплу, она прислушивалась к ровному ритму его дыхания. Биение сердца Питера отдавалось в ней, заглушая потрескивание в ее венах.

Первым звуком, который она издала, была икота. Резкий судорожный вздох, который был на полпути к хихиканью. Это было не смешно. Ничего смешного в этом не было. И все же следующим звуком, вырвавшимся у нее, был безошибочный смешок. Питер, находившийся под ней, застыл как вкопанный. Его тревога показалась ей истеричной. Она согнулась пополам от смеха и тут же пожалела об этом, так как из-за гноящихся швов она распрямила спину. Макушкой она ударила Питера по подбородку, и он тоже засмеялся.

— Ой. — Она потерла голову, прижимаясь к нему. Он обхватил ее рукой за талию, поддерживая. На мгновение им снова стало по тринадцать лет, а лето тянулось бесконечно долго.

В конце концов, смех перешел в тихое, прерывистое дыхание. Слезы медленно катились по ее щекам. Она даже не заметила, как начала плакать. Уайатт смахнула слезы, наблюдая, как сонная голубоглазая трава у подножия дерева приоткрывает веки. Она не знала, как долго они так просидели — распускающиеся цветы и Питер, водящий большим пальцем круги по ее спине, — прежде чем у нее зазвонил телефон. Звук раздался в тишине, заставив ее сердце бешено колотиться. Она резко выпрямилась, вытаскивая телефон из кармана.

— Алло?

Голос ее кузины на другом конце провода был едва слышен.

— Мы в десяти минутах езды, — сказала Маккензи, и у Уайатт скрутило живот. Ей следовало бы прийти в восторг, но все, о чем она могла думать, — то, как мимикрирующий подражал голосу ее матери, о том, как сгущается темнота. Она закрыла глаза.

— Скажи что-нибудь, что знаешь только ты.

— Хорошо. О, вот что: на пятом курсе нашей школы Святой Аделаиды я нашла твой дневник, засунутый под матрас, и он был полон любовных писем, которые ты писала тому мальчику с фермы твоего отца.

Большой палец Питера замер у основания ее позвоночника. Ее охватило чувство унижения.

— Маккензи.

— Это правда, я помню. — Ее кузина щелкнула пальцами. — Как его звали?

— Маккензи.

— Нет, подожди, это был Питер, — торжествующе воскликнула кузина. — Ха! Я знала, что вспомню. Я прошла твой тест?

— Да, просто блестяще. — Ее голос дрогнул. — Спасибо.

— Оставайся на месте, — проинструктировала Маккензи, расстроенная плохой связью. — Мы скоро будем. Э, Уайатт?

— Да?

— Ты не поверишь тому, что мы тебе расскажем.