Глава 45
Пятница.
Сайрус оказался прав в своем предсказании. В пятницу на первой полосе газеты были опубликованы убедительные доказательства сокрытия информации в епархии архиепископа Нового Орлеана. Источником послужил секретарь архиепископа Данна. В тридцать семь лет, работая капелланом в приходской школе Нового Орлеана, отец Айзек Мюрран целовал ученицу и гладил ее бедра. Семья этой девушки подала жалобу. Другая девушка сказала, что он сделал с ней то же самое. Отца Айзека перевели на должность капеллана в мужскую тюрьму, потом в дом престарелых, потом снова в среднюю школу.
Архиепископ Данн знал о жалобе в деле и предыдущих проступках, но все же решил перевести отца Айзека на новую должность в другой школе. Судя по всему, архиепископ был хорошо осведомлен о многих предыдущих проступках нескольких священников епархии. Вместо того, чтобы лишить священников сана или вызвать полицию, чтобы сообщить о преступлениях, мужчин просто переводили, затем опять переводили, затем снова переводили.
Нора отнесла копию газеты Мерседес в «Добрую ведьму». Она нашла ее в гадальном зале, уже вклеивавшей вырезку из статьи в свою большую волшебную книгу из черной кожи.
Нора стояла в дверях комнаты, наблюдая за работой Мерседес.
- Я сделала альбом с вырезками, — сказала Нора. Мерседес оторвалась от вырезания и склеивания.
- Это называется книга теней, а не альбом для вырезок, — сказала она, хотя Нора могла сказать, что она старается не улыбаться. - Если бы твое имя было в статье, я бы поместила ее в рамку и повесила на стену вместе с остальными.
- Я рада, что моего имени нет в статье.
— Я всю неделю работала над заклинаниями, чтобы защитить тебя.
- Я думаю, они работают. Обо мне не сказали ни слова. Даже намека нет. Хотя имя Сайруса повсюду.
- Я не накладывала защиту на него.
- Не очень красиво. - Нора пыталась нахмуриться.
- Твой друг — детектив. Если его имя появится в газете за раскрытие дела, это хорошо для него, но плохо для тебя.
Мерседес указала на стул напротив нее, на котором сейчас сидела маленькая черная кошка, которая выглядела немногим старше котенка.
- Это Гестия? - спросила Нора.
- Нет, это один из заблудших «фамильяров», которого кто-то подбросил у моего порога. Мне нужно изменить вывеску на "ВСЕХ ФАМИЛЬЯРОВ ДОЛЖЕН СОПРОВОЖДАТЬ СВОЙ ЧЕЛОВЕК».
Она улыбнулась. Мерседес спросила: - Как ты?
Нора подхватила полуспящего кота и села на стул. Кот потянулся, зевнул и снова заснул у нее на коленях.
- Все продолжают спрашивать меня об этом. Злюсь. Но я в порядке. Просто волнуюсь за эту маленькую девочку.
- Даже очищающий огонь может обжечь, если встанешь слишком близко. В этом городе горят церкви. Я вижу огни на алтарях. Но лучше гореть карьерой, чем детьми.
- Они говорят, что архиепископу Данну, возможно, придется уйти в отставку. Возможно, даже будет возбуждено уголовное дело.
- Надеюсь, - сказала Мерседес. - Если он попадет в тюрьму, то благодаря тебе.
- Благодаря тебе, — сказала Нора. - Я бы не сделала этого, если бы ты не предупредила меня, что я сделаю неправильный выбор. Мужчины в моей жизни приводили очень убедительные аргументы.
- Так легко выбирать между добром и злом. Так сложно выбрать между хорошим и хорошим. Сложнее всего выбирать между тем, что ты хочешь делать, и тем, что ты должна делать.
- Все это касалось меня, — сказала Нора. - Мой выбор. Только мой. Я была единственным голосом, и если бы я проголосовала иначе, сколько детей… Я думаю, мы все думали, что все кончено. - Громкие скандалы о злоупотреблениях среди духовенства в 90-е годы обсуждались во всех газетах. Потом они просто прекратились. С глаз долой, из сердца вон.
- Ты знаешь, сколько предполагаемых «ведьм» и «экстрасенсов» являются просто мошенниками? - спросила Мерседес. - Сколько из этих «медиумов» забирают надежду и деньги скорбящих родителей, утверждая, что те могут общаться со своими мертвыми детьми? Мой собственный дом тоже нуждается в уборке. Ничего нового в том, что люди злоупотребляют властью. Твоя церковь не владеет авторскими правами на это.
Мерседес слегка улыбнулась ей и подмигнула.
Нора должна спросить. Просто должна.
- Это реально? Ты правда видишь, что говоришь о моих картах?
- Это имеет значение? - Мерседес пожала плечами. - Возможно, я видела это в картах. Возможно, у меня было видение. Может, я просто использовала свой мозг и два глаза, когда увидела, как однажды ночью к твоему дому подъехал красивый мужчина в черном с Библией в седельной сумке и надписью: «Отцу Стернсу с глубочайшей любовью и благодарностью». Библия была подарком от прихожан Пресвятого Сердца, когда он уехал в Новый Орлеан.
- Значит ты знала, что я сплю со священником. Это не объясняет...
Мерседес протянула руку.
- У вас, католиков, если свои загадки веры. У нас свои.
Вас, Католиков.
- Ты знала, что я собираюсь сделать, не так ли? - Спросила Нора.
- Думаю, да, — сказала она, взяла со стола карточку «Иерофант» и положила ее перед Норой. Фигура одета как Папа, с двумя священниками у его ног, словно на богослужении, Нора почувствовала отвращение к ней, к его трону, к его посоху власти, к его холодным, безразличным глазам. — Пугает?
- Я не хочу причинить ему вреда. Он думает, что я буду мстить.
- Отдай должное этому человеку, — сказала Мерседес. - Он любил тебя всю твою жизнь. Неужели он так плохо о тебе подумает?
- Ты защищаешь его? Католического колдуна, с которым я сплю?
- Ты не дура. Если любишь его, на то должна быть причина. Не так ли?
Есть. Много. Слишком много. Но была одна конкретная.
- Мне было пятнадцать, когда я влюбилась в него, — сказала Нора. - Или сделала то, что кажется любовью пятнадцатилетней девочке. Я не позволила бы ему сделать со мной ничего, и он это тоже знал. - Нора тяжело сглотнула. - Я ненавидела его, когда он отталкивал меня. Теперь я так ему благодарна, что это причиняет боль. До сих пор я не осознавала, какую власть он имел надо мной. Единственная причина, по которой я еще больше не облажалась, чем сейчас, это то, что он… защищал меня. От себя. В любом случае, насколько он мог. - Нора вытерла слезы с лица. - Знаешь, как мы встретились? Он не должен был стать приходским священником. Они готовили его к карьере в академических кругах. Если бы дела пошли по-другому, он бы уже был президентом иезуитского университета. Но он узнал о факте сокрытия жестокого обращения священником и связался с адвокатом жертвы. Они наказали его назначением, которого он не хотел, — пасторством в маленькой церкви в маленьком городке. И вот я. Почему ему было так легко сдать священника тогда, а не в этот раз?
- Никто, кого он знал или любил, тогда не подвергался риску. Только собственная карьера. На этот раз… ты знаешь, насколько ужасно это могло бы быть для тебя, если бы СМИ узнали о вас двоих.
- Знаю. Это не даст мне уснуть по ночам еще несколько недель.
- Я не стану награждать твоего мужчину, — сказала Мерседес. — Но я вот что скажу: когда ищу его в твоих картах, я не нахожу его. — Она подняла карту Иерофанта, Первосвященника. - Это он. - Она держала Императора. - Власть. Мудрость. Опыт. Сильный отец. Хороший отец. И я вижу тебя с ним. Она положила карту Императрицы рядом с Императором. — Я также вижу и это. Она положила карту: обнаженные мужчина и женщина. Любовники.
- Ненадолго, - сказала Нора. - Это дело убило мое либидо.
- Пройдет через пять минут.
- Эй.
Мерседес подняла карту Любовники.
- Не осуждай меня. Это есть на карте.
Со смехом Нора потянулась к карте Императора.
- Могу я сказать тебе кое-что сумасшедшее? Мы с мамой никогда — я имею в виду никогда в жизни — не ладили. Масло и вода с рождения. В том или ином виде. - Нора сглотнула и успокоила дыхание. — После того, как мы узнали об отце Мюрране и Мелоди, я захотела… — Нора сильно зажала рот рукой, заглушая рыдание, которое, казалось, пришло из ниоткуда, но на самом деле исходило из глубины ее сердца. - Я захотела к маме. - Она смеялась над собой, смеялась над своим плачем, смеялась над своим глупым, бесполезным желанием. Мерседес не смеялась. Она ждала. - Моя мама. Мама Сорена. Любая мама. Какого черта матери должны умирать за пять минут до того, как ты поймешь, насколько они тебе нужны?
Мерседес протянула и положила свою руку на руку Норы.
- Я мама, - мягко сказала она. - И я обещаю, все будет хорошо.