Она знала, он ожидал, что она не возьмет ключ и ничего не изменит в их общем прошлом.

Она взяла ключ.

- Я помню кое-что, что Кинг сказал мне однажды несколько лет назад, — начала она, чувствуя прикосновение зубцов ключей к своим ладоням. - У вас всех был план Б, если бы Кинг не смог помочь мне избежать срока в тюрьме для несовершеннолетних за то, что я помогла моему отцу угнать все эти машины. Помнишь план Б?

- Конечно. Это был мой план. Кингсли тайно вывез бы тебя из страны и отвез бы жить к моей матери в Данию. Он знал людей, которые могли подделать все необходимые документы. Хотела бы ты, чтобы мы воспользовались планом Б?

— Иногда да, — призналась она, кивнув. - Моя собственная мама едва могла меня выносить, когда я была в этом возрасте. Я думаю… я думаю, что тогда мне была нужна мать гораздо больше, чем сексуальный флиртующий священник. Как бы мне это ни нравилось — черт возьми, я признаю, мне это нравилось — я должна задаться вопросом, не был ли план Б лучшим планом. Для меня, во всяком случае. Твоя мама всегда так хорошо обо мне заботилась. Ребенку это нужно. Вероятно, это бы не сработало. Кто-нибудь заметил бы, что я пропала, и начал бы задавать вопросы. Может, даже моя собственная мама. И все же я задавалась вопросом…

- Были бы мы вместе, если бы выбрали план Б?

- Я не сомневаюсь, что мы были бы вместе.

- Тогда в чем разница?

Она отвернулась, боясь сказать ему правду, зная, что это причинит ему боль. С другой стороны, она хотела причинить ему боль.

Встретившись с ним взглядом, она сказала:

- Нико нет во времени плана Б. Мне он был бы не нужен. Мне не нужен был бы кто-то в моей жизни, кто… кто никогда не причинил бы мне вреда.

Сорен опустил подбородок на грудь. Он поднял голову, не глядя ей в глаза.

- Я буду ждать твоего вердикта и приму любой приговор, который ты мне назначишь.

- Я не могу, — сказала она. - Не могу судить тебя, не осуждая себя. Я тоже не святая.

В конце концов, у нее было больше несовершеннолетних любовников, чем положено. По какой-то причине это не казалось таким уж плохим, когда мальчик-подросток изнывал от желания лишиться своей вишенки с сексуальной, опытной женщиной постарше. Но теперь ей пришлось задаться вопросом… если бы она могла отдать ключи от машины времени Уэсу, Ною или Микаэлю, взяли бы они их? Взяли бы они их, вернулись бы и повернули бы налево, тогда как, повернув направо, встретили бы ее?

Она должна подумать.

Ее телефон завибрировал от сообщения. Нора взглянула на него.

- Сайрус, - сказала она. - Он едет сюда.

— Я впущу его. - Сорен начал уходить. - Я помню, как укачивал тебя после того, как мы тебя спасли, и ты была слишком напугана, чтобы спать. Ты помнишь ту ночь?

- Конечно, помню. Я помню, как ты тоже предлагал умереть за меня. И ты бы это сделал.

- Сделал. И сделаю снова. Сейчас.

- Это то, что сделал отец Айк? Он умер, чтобы спасти Мелоди? Было ли это действительно самоубийство или он убил человека, который собирался причинить ей вред? Он герой? Монстр? Было ли самоубийство героизмом? Или это было трусостью?

- Я не знаю, - ответил Сорен.

- Ты должен знать. Ты чертов священник.

- Священник, а не Бог, — сказал он. — Я не знаю, Элеонор. Клянусь богом, я бы хотел. Но я верю в одно: Бог был с ним в той комнате, когда умер отец Мюрран. И где бы он сейчас ни находился — в раю, аду или чистилище — он больше не сможет никому причинить вреда.

Она посмотрела на него.

— Тогда почему больно?

Сорен прикоснулся к ее лицу.

- Пожалуйста, не надо, — прошептала Нора, отводя голову от его руки. - Не сейчас.

Она сказала «не сейчас», но имела в виду «не ты». Она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Не он. И не любой другой мужчина. А того человека, которого она хотела, рядом не было… и никогда больше не будет.

Сорен убрал руку.

- Конечно.

- Прости.

Зазвенел дверной звонок.