Задыхаясь, я кручу бедрами, оседлав его пальцы, и бьюсь о его руку. Его бедра нависают надо мной, образуя прочную стену, которая помогает усилить трение, не задерживая меня. И я понимаю, что вот-вот опрокинусь в небытие.

Он словно знает, как прикоснуться ко мне, чтобы освободить меня. Он не требует меня. Он не использует мое тело. Его железной силы хватает лишь на то, чтобы поддержать меня. И ни капли, чтобы одолеть меня.

— Черт, как же сексуально наблюдать за тем, как ты возбуждаешься, — рычит он.

А когда его пальцы проникают внутрь меня, подстраиваясь под ритм моего тела, когда он нащупывает то самое чувствительное место, я впадаю в забытье. Откинув голову назад, я позволяю своим губам раскрыться, беззвучно вскрикивая.

Мои стенки смыкаются вокруг его пальцев, обхватывая его, побуждая его проникнуть в меня еще глубже, а мой клитор жадно пульсирует, ударяясь о его ладонь. Эйфория, разливающаяся по моим конечностям, заставляет кожу покалывать, а волосы вставать дыбом.

Вздрогнув всем телом, я сжимаю большой палец, которым Глеб держит мои руки над головой. Это потрясающе раскрепощает, когда он сосредоточен исключительно на моем удовольствии, не позволяя мне в то же время удовлетворять его.

И это заставляет меня жаждать ответного удовольствия.

— Я мог бы смотреть, как ты кончаешь, всю ночь напролет, — рвано дышит он, наклоняясь, чтобы прикоснуться губами к моим.

Моя киска сжимается при этой мысли, сердце трепещет. И я провожу языком между его губами, давая понять, что далеко не готова расстаться с этой ночью.

— Тогда вставь в меня свой член и покажи, как это делается, — дразню я, ощущая прилив смелости.

— Господи, Мэл, как я могу контролировать себя, когда ты говоришь такие вещи? — Глеб стонет, его голос переходит в муку.

— А ты и не контролируешь, — бормочу я, поднимая голову с подушки, чтобы заглушить все возражения.

Так вот что он пытался сделать? Контролировать себя? Не могу понять, почему. Не тогда, когда я практически умоляю его трахнуть меня.

И когда я с новой силой впиваюсь в его губы, его сдержанность, кажется, ослабевает. Отпустив мои руки, он опускается на колени, чтобы стянуть с себя джоггеры. Его толстый внушительный член вырывается на свободу, заставляя мое сердце учащенно забиться.

Он все еще пугает, даже несмотря на то, что он доказал, что может как-то поместиться внутри меня. Но я все еще не уверена, что смогу проглотить его, и все еще слишком напугана, чтобы попробовать. Открывшись сегодня вечером о своем прошлом, я почувствовала себя на удивление легче, чем когда-либо за долгое время. Но я не думаю, что готова попробовать дать Глебу свой рот. Пока не готова. И не тогда, когда он такой большой.

Вместо того чтобы снова лечь на меня, Глеб обхватывает мои бедра и без труда поднимает меня. Опустившись коленями на матрас, он перекидывает мои ноги через свои, и я оказываюсь на нем, прижимаясь грудью к его твердой груди.

Мои руки инстинктивно обхватывают его плечи, чтобы поддержать меня, и у меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как его шелковистый кончик нащупывает мой скользкий шов. Его огненно-зеленые глаза не отрываются от моих, пока наши губы находятся в нескольких сантиметрах друг от друга, и медленно, ох как медленно, Глеб опускает меня на свою великолепную длину.

Я не смею отвести взгляд, не смею дышать, пока он заполняет меня дюйм за дюймом, растягивая меня до тех пор, пока я не начинаю болеть от усилия принять его внутри себя.

— Ты хочешь этого? — Глеб хрипит, удерживая мой взгляд с интенсивностью, которая посылает электрический разряд вверх и вниз по моему позвоночнику.

— Да.