— Глеб, ты не сможешь в одиночку справиться с ирландской мафией, а я не могу послать тебе на помощь подкрепление. Мы уже потеряли Льва и Дэна из-за этих придурков. Я не могу рисковать еще большим количеством хороших людей, чтобы попытаться вернуть Мэл домой. И я точно не могу позволить себе начать вторую войну, когда мы уже проигрываем первую. — В голосе Петра звучит раскаяние, и я знаю, что ему не нравится отказывать в помощи.

Но он прав. У него и так полно дел с Живодерами. Я не могу просить его взять на себя больше того, с чем он столкнулся с Михаилом.

— Я понимаю, — говорю я ровно. — И я бы не просил тебя об этом, но я пойду за Мэл.

После минутного колебания Петр кивает. И я думаю, не собирался ли он приказать мне остаться в Нью-Йорке. Понимание в его глазах достаточно глубоко, чтобы сказать мне, что он на личном опыте знает, на что готов пойти мужчина ради любимой женщины.

— Однако я хочу попросить тебя об одном одолжении, — мягко добавляю я. — Большом.

— Все, что в моих силах, — говорит Петр.

— Если я не вернусь... вы с Сильвией воспитаете Габби ради меня? Мэл никогда не простит мне, если я не оставлю ее с кем-то, кому мы доверяем. И я знаю, что вы оба будете любить ее как родную. — Напряжение в моей груди складывается в тугой узел, и мысль о том, чтобы оставить Габби с кем-то еще, становится удивительно болезненной.

Но зная, что она в надежных руках, мне будет легче сделать то, что нужно сделать - независимо от цены.

— Конечно, мы сделаем это, — отвечает Сильвия за Петра, останавливаясь в дверях гостиной. В голосе ее звучат почти слезы.

Петр кивает в знак согласия, но выражение его лица противоречиво.

— Ты не должен идти, парень. Тебя просто убьют.

Губы Сильвии сжимаются в тонкую линию беспокойства.

— Я знаю, — мрачно заявляю я. — Но я должен. Я не могу бросить Мэл на произвол судьбы.