— И Сальваторе согласился на эти условия, — говорит она, подразумевая вопрос.

Я киваю.

— Брак был заключен с условием, что Сальваторе сразу обрюхатит тебя.

Она качает головой и обращает внимание на кремовую свечу на столе.

— Почему я должна верить всему, что ты говоришь? Ты хочешь моей смерти больше, чем любая другая организация. Наследник, которого могу родить только я, означает, что ты никогда не будешь претендовать на свою империю.

— Посмотри на меня, Бриа. — Притягательность моего голоса заставляет ее посмотреть на меня. Она снова сглатывает, ее черты лица сжаты от дискомфорта, синяки на горле заметны даже в приглушенном свете.

— Ты знаешь правду, — говорю я ей. — Любой отец, который сознательно подвергает свою дочь опасности ради собственной эгоистичной защиты, — это человек, который сделает все то, что я сказал, и даже больше. — Мой взгляд опускается на ее обнаженное плечо, на белый шрам на ключице.

Выражение ее лица смягчается. Она прекрасно понимает, о чем я говорю; она слишком умна, чтобы не задуматься о том, почему отец поместил ее в ту комнату в ночь перед свадьбой. Мерзкая реальность заключается в том, что отец добровольно использовал ее, не заботясь о том, выживет она или умрет.

— У нас обоих остались шрамы от той ночи, — говорю я, не позволяя ей скрыться от моего взгляда. — Эти шрамы глубже, чем то, что мы видим на поверхности.

Она прикасается к шраму на ключице, ее пальцы прощупывают доказательство пренебрежения ее отца с нежностью, которая пронзает меня. Я потерял себя, проклял свою душу перед чертовым дьяволом в тот момент, когда лишил жизни своих людей ради нее. Значит, мне следовало покончить со всем этим прямо тогда и перерезать Кассатто горло от уха до уха.

Я смотрю на единственную причину, которая помешала мне это сделать.

— Шрамы на твоей спине, — говорит она, размышляя вслух. — Мой отец знал, что твои люди на самом деле напали на него, и наказал тебя за это.

— Он наказывал меня последние два года, ангел. — Она отводит взгляд, и я меняю позу, в животе у меня начинает гореть огонь. — Когда ты услышала, что я сказал, почему ты просто не пошла к своему отцу?

Она ничего не говорит, но это и не нужно. Я киваю в знак понимания.

Даже если она не до конца осознавала это в тот момент, она боялась, что Кассатто не сделает ничего, чтобы защитить ее. Тяжелая правда. Его обида на мою семью перевешивает его любовь к единственной дочери.

Она вновь сосредоточилась на свече, затем медленно поднялась и подошла к столу. Глядя на расплавленный воск, стекающий по бокам, она проводит пальцем по пламени.

— Все это не меняет того, зачем мы здесь, Ник. Факт в том, что мы не можем существовать в одном подземном мире вместе. Один из нас должен уйти.

Поднимая свечу, она отбрасывает длинную тень на мраморный пол. Она поворачивается и тихо идет ко мне. Дойдя до края одеяла, она встает надо мной, держа свечу близко к лицу, та освещает ее нежные ангельские черты.

— Сжечь меня заживо в Катакомбах было бы для тебя легким выходом, — говорю я. — Никакого беспорядка. Никакой уборки. Несчастный случай, который можно легко объяснить. — Я сжимаю кулаки, пластиковая стяжка упирается в мое напряженное запястье.

Несмотря на то, что это причина моего пульсирующего живота, я надеюсь, что Бриа действительно не собирается меня убивать. Это сильно испортит мои планы на будущее.

— Я хотела убить тебя, Ник. Я должна была за то, что ты сделал с Вито, но... мы оба так много потеряли. Ты потерял Луку. — Она смотрит на маленькое пламя и наклоняет кремовую свечу, отправляя лужицу растопленного воска за край. Он стекает по телу свечи, застывая по мере остывания.

— Значит, я буду той, кто исчезнет. А теперь — ее глаза поймали мои — ты дашь мне то, что я хочу.

Я облизываю губы, предвкушение пульсирует в моих венах.

— Что именно?

— Ты сказал, что у тебя есть план на случай непредвиденных обстоятельств. Вот почему ты привез нас сюда. Это твое убежище, где ты хранишь средства для побега в случае необходимости. Я хочу, чтобы ты сказал мне, где хранишь наличность. Мне нужна твоя машина и все остальное, что может понадобиться, чтобы убраться из Пустоши.

Я не позволю ей так ускользнуть. Кроме того, она никогда не вырвется из рук Ндрангеты.

— Я так не думаю, принцесса. У тебя было больше шансов сбежать, когда ты планировала меня убить. — Она вскидывает бровь.

— Ну и ладно. Пусть будет по-твоему. — Протягивая свечу, она поддевает ее край, посылая расплавленную струю воска мне на грудь. Я издаю резкий вздох между стиснутыми зубами от легкой боли, что вызывает на ее лице прекрасную коварную улыбку.

О, это будет весело.