— По мне так ты не выглядишь такой уж большой, — комментирую я.

— Да что ты знаешь? Ты был бы на голову выше и Снежного человека. И он был бы более цивилизованным, — прежде чем я успеваю ее остановить, она вскакивает и ищет свои ботинки. Я делаю шаг в ее сторону, и она выпрямляется, борясь со мной. Это мило, и из моего члена вытекает пульсирующая сперма. — Отойди, Джек. Не думай, что я не заметила, как ты пялишься на мои сиськи. Ты держишься на расстоянии или…

— Или что? Ты выстрелишь в меня? Твой пистолет на кухне, и я сомневаюсь, что твои навыки рукопашного боя охватывают борьбу с волвенами.

Я подаюсь вперед, и она отступает на несколько дюймов. И когда она говорит, часть бравады исчезает, и в ее голосе появляется неуверенность.

— Что… что ты делаешь?

— Все, что захочу.

— А что я хочу?

— И это я тоже сделаю.

Она прислоняется к краю стола, опираясь на сцепленные локти, но это не останавливает меня, когда мой член прижимается к ее животу, мои шары прислоняются к ее сладкому местечку, в то время как я помещаюсь между ее ног.

— Чего я хочу, так это вернуться домой, — говорит она.

Я качаю головой.

— Ты думаешь, что тебе пора домой, но ты не хочешь идти домой.

— Б-блять. Еще ближе и…

— Я отнесу тебя обратно в машину при одном условии.

Ее глаза широко распахнуты, стеклянные, они бегают по комнате.

— Какое условие?

Я ухмыляюсь, наклоняясь над ней и прижимая ее спиной к столу, пока она обхватывает меня ногами. Беру ее руки и прижимаю их к бокам. Черт возьми. Эти маленькие круглые шары ее груди вдавливаются, оставляя только торчащие соски, торчащие сквозь ткань ее рубашки, когда я наклоняюсь к ней.

— Это, — говорю я и беру ее губы в свои.

Я грубо целую ее, проникая языком в ее рот. Стараюсь, чтобы мои удлиняющиеся клыки не царапали ее, когда я углубляю поцелуй. Знаю, что должен замедлиться, но ее вкус заставляет меня продолжать, пока наши языки танцуют. Не знал, что это возможно, но мой член сильнее напрягается в штанах, проталкиваясь в ее сладкое место. Не хотел этого. И не хотел, чтобы она отвлекала меня, но мне кажется, что это нечто большее. Это потребность настолько глубокая, что мое тело откликается на каждый ее звук, каждое движение. Я болезненно осознаю, как легко было бы сорвать с нас одежду, чтобы оказаться внутри нее. Отталкиваю этого зверя, зная, что, если я попытаюсь зайти так далеко, она, скорее всего, убежит. Не то чтобы я возражал против погони, я слишком наслаждаюсь ее губами, чтобы искушать судьбу. Чувствую ее тепло сквозь штаны. Рычание вибрирует в моей груди, когда я отстраняюсь, чтобы понюхать ее, провожу кончиком носа по ее шее к уху.

— Я чую, что ты хочешь меня, — я провожу языком по мочке ее уха, наслаждаясь резким дыханием, которое она делает вместе со мной.

— Ты… ты можешь? — Холли задыхается, когда я прижимаюсь к ней.

— Да. Мне очень понравится узнавать тебя со всех сторон, но пока я соглашусь на то, чтобы заставить тебя кончить, зная, что это я сделал с тобой.

Я знаю правила и не собираюсь брать ее до тех пор, пока не сделаю это перед всеми остальными членами Пакта, но по мере того, как на меня нахлынет принятие, поскольку я неохотно оставляю позади любые сомнения в том, что это моя пара, я должен бороться, чтобы сохранить контроль. Тихие стоны и проклятия, срывающиеся с ее губ, когда я трусь о нее, говорят мне, что она чувствует то же самое.

Судьба пленных не берет.

Мои руки блуждают от ее обтянутых джинсами бедер, пока я не ударяюсь о подол ее рубашки, просовывая руки под нее, я сколжю вверх, пока ее рубашка не сжимается над ее грудями. Они вздымаются, когда она делает неглубокие взволнованные вдохи. Используя свои большие пальцы, я дразню и щипаю ее соски через лифчик, пока Холли не задыхается и не выгибается.

Если я не могу быть внутри нее, мне нужно хотя бы попробовать ее на вкус. Прежде чем она возражает, я дергаю лифчик вверх, обнажая ее розовые, напряженные соски.

— Ты чертовски вкусная, — говорю я.

— Ты только поцеловал меня, откуда ты знаешь?

— Потому что ты моя пара, и все в тебе восхитительно, — отвечаю я ей, наклоняясь вперед и щелкая языком по соску, прежде чем взять его в рот. Мы стонем в унисон, когда она прижимается своими бедрами к моим. — Ты была создана, чтобы быть съеденной мной, и когда-нибудь, скоро я это сделаю.

Вместо того, чтобы отстраниться, мои слова, кажется, усиливают ее удовольствие, когда она приподнимает грудь, прося большего.

— Я… я… — она заикается.

— Не волнуйся, теперь ты моя. Я знаю, что тебе нужно, — говорю я ей, глядя между ее грудей, когда ее взгляд из-под тяжелых век пронзает меня.

Я втягиваю ее другой сосок в рот, расстегивая ее штаны настолько, чтобы просунуть руку внутрь, мимо ее трусиков, чтобы найти ее ухоженную киску и ее влажный центр. Ее ловкость говорит мне все, что мне нужно знать. Играю с ее киской, дразня ее складочки, затем ее твердый комочек клитора, затем вниз к ее входу и обратно, пока она не начинает дрожать.

Ей это нужно. Нуждается во мне. Я провожу пальцем, чувствуя, как она сжимается, когда шипит сквозь зубы. Ее барьер едва пропускает внутрь один палец. Она нетронута, моя, и эта теснота заставляет меня задуматься, как вообще получится проникнуть внутрь нее.

Я отгоняю эту мысль. Заставлю это работать, даже если потребуется время, чтобы подготовить ее к тому, что грядет. Надеюсь, что нет, гребаные недели ожидания, вероятно, убьют меня, но для нее я бы прождал еще десять жизней, пока это не закончится ее мокрой плодородной киской, обернутой вокруг моего члена.

Ее тело на мгновение напрягается, поэтому я останавливаюсь, позволяя ей расслабиться, пока она не начинает извиваться и корчиться подо мной.

Я замираю, когда ее глаза закрываются от знойного шипения, принимая удовольствие, которое я доставляю, когда двигаю пальцем внутрь и наружу. Ее грудь вздымается, когда я двигаюсь, ускоряя шаг. Я не могу удержаться, захватывая ртом ее сосок, смакуя исходящие от нее звуки.

Она сжимает мои предплечья, пока ее ногти не впиваются в мою плоть, толкая меня вперед.

— Мне нужно почувствовать, как ты распадаешься на части в моих руках, — говорю я, наблюдая, как ее язык танцует на нижней губе, а глаза закатываются.

Ее сладкая киска сжимается вокруг моего пальца, пока я подталкиваю ее все ближе и ближе к оргазму. Зверь внутри меня не успокоится, пока я не увижу, не услышу, не понюхаю и не запомню ее блаженства. Я втыкаю палец в ее жадно цепляющиеся стены, ожидая момента, когда она кончит для меня.

— Я… я… о боже, Варгр. Я кончаю, — стонет Холли, когда теплые соки струятся по моим пальцам. Она дрожит и дергается, когда плывет по волнам, ее рот широко раскрыт, глаза закатаны добела, она впивается глубже в мои предплечья, цепляясь изо всех сил. Он качается в ней сильнее, когда я кусаю ее соски, мой темп достигает пика, мой большой палец работает с ее твердым клитором, а средний глубоко внутри нее.

Я держу пальцы на месте, пока не буду уверен, что она дала мне каждую последнюю секунду своего удовольствия, которое теперь является моим удовольствием. Смотрю, как она приходит в себя, ее льняные волосы раскинулись за головой, а ее ноги дрожат от блаженных толчков, когда ее оргазм отступает.

Ее глаза распахиваются и приковывают меня удивленным взглядом, как будто она забыла, что я был здесь, пальцы в ее мокрой пизде, следы моих зубов на мягкой плоти вокруг ее сосков. Ее губы с шипением раскрываются, когда я, наконец, покидаю ее теплое сжатие, затем втягиваю пальцы в рот, пробуя сладкий нектар, который она мне подарила.

— Бля, — шепчет она. — Это было...

— Я знаю, — выдавливаю я, моя собственная потребность почти ослепляет меня, когда я натягиваю ее лифчик на место и спускаю ее рубашку. Она садится и застегивает штаны, не сводя с меня глаз. — Я думаю, ты чувствуешь себя лучше.

— Можешь быть уверен, — она ерзает на столе, ее глаза бегают по комнате, потом снова ко мне.

Она может все еще думать, что ей нужно вернуться домой, но ей нужно понять, что она уже дома.