До того, как присоединился к «Гадюкам», я истекал красной, белой и синей кровью.

«Революция» была командой моего родного города, и я любил ее.

Когда был маленьким, мама просыпалась на рассвете, чтобы отвезти меня на тренировку перед школой. Она никогда не включала радио в машине. Вместо этого она любила разговаривать во время наших поездок. Мы говорили обо всем: от того, сделал ли я домашнее задание до того, какое новое шоу смотрел или за какую команду играл в эти выходные. И мы всегда говорили о том дне, когда я буду играть за «Революцию Филадельфии».

Она была убеждена, что это произойдет.

Я почти уверен, что это была ее мечта в такой же степени, как и моя.

Хочется, чтобы она была здесь, и я мог поделиться этим с ней сейчас.

Ей бы это понравилось. Команда и Линди.

Бросаю сумку в кабинку и обуваю коньки до того, как придет остальная команда. Я хочу почувствовать лед, пока он еще пуст. Я уже произвел плохое впечатление на тренера, но, возможно, смогу добиться большего с товарищами по команде.

Когда иду по туннелю, я останавливаюсь как вкопанный. Похоже, я не единственный, кто хотел побыть несколько минут на льду в одиночестве. Линди летает по катку под песню Тейлор Свифт «Wildest Dreams».

Она чертовски красива. Она всегда такая. Но блин, когда катается, у меня перехватывает дыхание. Ее длинные светлые волосы развеваются за спиной с каждым новым движением, и по мере того, как песня ускоряется, она тоже. Она прыгает. Дерьмо.

У меня перехватывает дыхание, когда смотрю, как Линди взлетает в воздух. Прежде чем приземлится, она делает три полных оборота, и все ее лицо светится. Ее руки вытягиваются, она переходит к следующему движению и выполняет остальную часть упражнения, заканчивая вращением, которое становится все более крутым и быстрым, покак, наконец, вонзает коньки в лед, останавливаясь с великолепной точностью.

Она невероятна. И она моя.

Линди мне так и сказала, хотя пока и не помнит этого.

— Ты, черт возьми, ее преследуешь, засранец? Опять собираешься ее напоить?

Я поворачиваюсь, когда слышу разгневанное обвинение Джейса Кингстона, но недостаточно быстро, чтобы заблокировать правый хук, который он наносит.

Блять.

Я отступаю на шаг назад, затем выпрямляюсь в тот момент, когда Линди летит по льду к нам.

— Какого черта, Джейс? — она толкает его назад обеими ладонями в грудь и встает между ним и мной.

Я продвигаюсь вперед, чтобы оказаться рядом с ней, а не прятаться за своей женщиной, как чертов трус.

— Он смотрел, как ты катаешься, как чертов сталкер, Мэдлин, — Джейс делает шаг ко мне, и она снова блокирует его.

— Господи, Джейс. Сталкер? Действительно? — ее щеки пылают, когда она оказывается перед его лицом. — Ты шутишь, что ли? Я имела дело со сталкером, и это не Истон, — Линди пихает его снова. — Я фигуристка, Джейс. Люди смотрят, как я катаюсь. Это как бы соответствует работе, гений.

— Он не может смотреть, — кричит он, тыча пальцем мне в лицо. — Его вообще не должно быть здесь. Он не заслуживает того, чтобы дышать тем же чертовым воздухом, что и ты, после того, что сделал, — кричит Джейс прямо ей в лицо, и у меня появляется красная пелена гнева перед глазами.

Я подхожу к Линди и обнимаю ее, удерживая позади себя.

— Мне плевать, кто ты, черт возьми, такой. Не смей разговаривать с ней так.

— О да, придурок? — он понижает голос. — Почему? Потому что она твоя жена? Ну и шутка.

— Нет, придурок. Потому что она твоя сестра и заслуживает большего уважения. Если бы хотел защитить ее, потому что она моя жена, ты бы уже сидел на заднице со сломанным носом. Потому что в отличие от тебя я не бью как девчонка. Тогда она бы тоже разозлилась на меня, — Линди сжимает мою руку, лежащую на ее бедре, и опускает голову мне на середину спины.

Я не двигаюсь, пока она не сделает это.

Когда опускаю руку, она обходит меня и останавливается прямо перед братом.

— Отойди, Джейс, — на этот раз она говорит ему более спокойно. — И не мог бы ты следить за тем, что говоришь? Когда был в моем возрасте, у тебя уже был Коэн, и вы с Индией поженились. Индия, на которой, если я правильно помню, ты был готов жениться, узнав всего лишь месяц. Я знаю Истона полжизни, лицемер.

— Но… — он пытается оправдаться, но она останавливает его одним взглядом и, черт возьми, мой член становится твердым, как сталь.

— Твоя жена знает, что ты ведешь себя как пещерный человек, Джейс?

— Мэдлин, — шипит он.

— Не надо — Мэдлин, старший брат, — огрызается она в ответ. — Знаю, что для семьи я ребенок, но я — взрослая женщина, способная делать собственный выбор.

— И он твой выбор?

Линди смотрит на меня, ее глаза горят огнем.

— Он мой выбор.

Вот черт. Почти уверен, что Линди говорит это только потому, что злится на Джейса, но это чертовски близко к тому, что она сказала мне в субботу вечером, и она даже не осознает этого.

Джейс с отвращением переводит взгляд с сестры на меня и качает головой.

— Эта дискуссия еще не окончена, Мэдлин.

— Вот здесь ты ошибаешься, Джейс. Нет никакого обсуждения. Мне не нужно твое разрешение, — несколько парней из команды начинают выходить из туннеля, и Линди похлопывает Джейса по груди.

Именно тогда я замечаю, что ее платиновые обручальные кольца сияют достаточно ярко, чтобы ослепить меня.

Она их носит.

Черт возьми.

Она их носит.

Она поворачивается ко мне и целует в щеку.

— Веди себя хорошо и постарайся не разозлить его больше, чем уже есть.

— Да, Истон. Перестань дышать, потому что это меня бесит, — бормочет Джейс, и Линди смотрит на него.

— Не обращай на него внимания, — шепчет она, обнимая меня за талию. — И, может быть, постарайся не убивать его во время первой тренировки.

Я обнимаю в ответ и кладу подбородок ей на голову, наблюдая, как губы Джейса кривятся от гнева.

— Я не могу ничего обещать, принцесса. Но я попытаюсь.

— Спасибо, — она поднимается и целует меня в щеку. — Увидимся дома.

Джейс рычит, а я улыбаюсь так, словно король этого гребаного мира.

Она носит кольца и будет ждать меня дома.

Возможно, Линди не помнит, но это только начало.