Ага. Думаю, будет.

— Так, когда же он уезжает? — спрашивает Эверли, наливая бокал вина. Они с Бринли только что вернулись из суши-бара. К счастью, мне принесли ролл «Калифорния», потому что я умираю с голоду.

— Я не знаю, — говорю им с полным ртом еды. — Думаю, через два дня.

Бринли достает телефон и смотрит на что-то, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Команда вылетает в полдень. Вечером мы играем в Атланте, затем проведем еще две игры, прежде чем полетим домой. Следующая домашняя игра состоится через неделю. Думаю, это наш единственный такой плохой отрезок за весь сезон.

— Ох, — передвигаю еду по тарелке палочками, мне не нравится ощущение, что команда отстает. — Девочки, что, черт возьми, мне делать?

— Девочка, ты должна понять, чего ты хочешь, прежде чем мы сможем попытаться выяснить, что тебе нужно делать, — говорит мне Эверли, выхватывая из руки телефон Брин и изучая экран. — Игры твоего мужчины будут на другом конце страны целую неделю. Человек, который променял себя. На. Тебя. Тот, кто просто оставил всю свою жизнь и переехал на много тысяч миль. Для. Тебя. Он знает, чего хочет. А чего ты хочешь?

Я провожу пальцами по волосам и съеживаюсь.

— Я не знаю, чего хочу.

— Нет, знаешь, — строго говорит Брин. — Ты не какая-то неуклюжая маленькая девочка, Линди. Ты много лет хотела Истона. Мы не слепые. Все это знают, даже если ты не уверена. И угадай что? Он у тебя есть. И что ты собираешься с ним делать?

— Сколько сакэ вы выпили в суши-баре?

Эверли смеется.

— Я же говорила тебе, что бармен был горячим.

— Да, это делает вас злыми, — говорю я им.

— Не злыми. Прямолинейными, — поправляет меня Брин. — Послушай, мы любим тебя. Но это не значит, что мы не знаем Истона. Не то чтобы мы не наблюдали за вами двумя. Вы долго танцевали вокруг этого. Это почти то же самое, что все говорят о твоей маме и Брэндоне. Не ждите так долго, как они, чтобы понять это. Если у тебя есть к нему чувства, выясни, чего хочешь сейчас. А если нет...

У меня кружится голова.

— А если нет, то что?

Эверли наклоняет голову.

— Если нет, то отпусти человека на волю и не приходи плакать, когда его схватит кто-то другой. Потому что, если не считать пьяной свадьбы, этот мужчина — защитник. Он красивый, высокий, с большими руками и большими ногами, так же ставлю все свои деньги на его большой…

— Не надо, — огрызаюсь я. — Не говори об этом.

— Хорошо, — она отпивает вино и пытается скрыть улыбку. — Но я просто говорю: если отпустишь его, тебе лучше быть уверенной, что ты действительно этого хочешь, потому что второго шанса не будет.

Я знаю, что она права. Мне было неприятно осознавать, что на протяжении многих лет он встречался с другими женщинами.

Меня всегда пугала мысль о том, что он приведет кого-нибудь домой, чтобы познакомиться с семьей.

— Я ненавижу вас обеих, — говорю им, и Бринли смеется, а Эверли лишь качает головой.

— Нет. Ты любишь нас, — отвечает Брин.

— Все равно. Я не готова его отпустить, — признаюсь я и запихиваю в рот еще один кусок ролла «Калифорния», совершенно не желая говорить что-либо еще.

— О, Линди. Этого недостаточно, — Эверли отбирает кусок с моей тарелки.

— Эй, ты уже ела, — я тычу в нее палочкой для еды.

— Горячий бармен, помнишь? — отвечает она, споря. — Мы не едим перед горячими барменами. Я умираю с голоду, — она стоит и смотрит на меня сверху вниз. — Ты хочешь его? Или просто не хочешь, чтобы он принадлежал кому-то еще, Линдси? Потому что если второе, то я считала, что ты лучше.

Я хватаю ее бокал вина и допиваю то, что от него осталось.

— Отлично. Я хочу его. Я всегда хотела его. Но не так.

— Тогда как ты этого хочешь, принцесса?

Эверли, Бринли и я визжим, а Истон смотрит на нас троих так, будто мы абсолютно сумасшедшие.

Эверли фыркает.

— Боже, чувак! Издавай какой-нибудь чертов звук, когда входишь в дом.

— Мы просто собираемся... — Брин хватает Эверли за руку и вытаскивает ее из кухни, но не раньше, чем Эверли удается схватить со стола черный контейнер с едой.

Я смотрю, как они оби убегают, чтобы спрятаться, и молча желаю, чтобы они взяли меня с собой.

— Сколько ты слышал?

Он чертовски хорошо выглядит в потертых синих джинсах и белой терморубашке, плотно обтягивающей грудь. Сильный и сексуальный. Этот мужчина — воплощение всех моих фантазий, и он стоит прямо передо мной. Но я не очень хорошо справляюсь с пребыванием в ловушке и сейчас чувствую себя загнанной в угол.

— Я слышал, как ты говорила, что хочешь меня, но не так. Скажи, чего ты хочешь, Линди. Мы так многим поделились за эти годы. Ты не можешь начать сдерживать меня сейчас, — он откидывается на стойку и скрещивает на груди мои любимые руки, а его рубашка чертовски туго обтягивает его бицепсы. Боже мой. Выглядеть так чертовски хорошо должно быть незаконно.

— Истон… Разве ты не заметил, что я никогда не говорила с тобой об этом? Ни о тебе. Ни о каких парнях. Я никогда не переступала эту черту, — говорю ему, потому что не знаю, как дать ему то, что он хочет.

— Я как бы надеялся, что это потому, что у тебя не было парней.

У меня кровь горит от негодования.

— Ты, наверное, шутишь. Раньше ты общался со мной по FaceTime с женщинами в постели, но не хотел, чтобы я с кем-то встречалась? Это выглядит ужасно лицемерно, не так ли, Ис?

— Я никогда не говорил, что святой, принцесса. Но задумайся об этом на минутку. С кем бы я ни был, я всегда звонил тебе. Разве это не говорит тебе все, что нужно знать? — его карие глаза настолько чертовски напряжены, что я не уверена, сколько смогу выдержать.

— Ты правда думаешь, что мне нравилось, когда ты звонил, а рядом лежала женщина, не так ли? — я требую.

— Скажи мне, почему тебя это беспокоит, — требует он в ответ.

— Потому что... — я заикаюсь.

— Используй слова, Мэдлин.

— Ох… Ты меня бесишь, — отталкиваюсь от табурета и иду через кухню к нему. — Хочешь знать, почему меня это беспокоит?

— Да, я хочу, принцесса, — он выпрямляется, а я останавливаюсь перед ним, готовая закричать.

— Потому что я ревновала, — вскидываю руки вверх. — Вот. Счастлив? — кричу. — Я завидовала, что они могли быть с тобой вот так. В каком-то смысле я была уверена, что никогда так не смогу. Я чертовски завидовала, потому что хотела быть ими.

Истон медленно наклоняется, стараясь не коснуться меня.

— Никто из них никогда не сможет быть тобой.

— Но они владели тобой так, как я не могла, и я ненавидела это, — признаюсь, немного спокойнее.

— Тогда скажи мне, почему так разозлилась, когда мы проснулись женатыми, — снова настаивает он.

— Ты действительно собираешься заставить меня сказать это? — спрашиваю, мой голос дрожит от разочарования, смешанного со смущением.

— Ага.

— Потому что я хотела тебя много лет, Истон Хейс. И я наконец-то получила, но это потому, что мы были пьяны. Тебе было плевать на меня в трезвом виде. Но тут я напилась, пофлиртовала с кем-то при тебе, и ты подумал: «К черту, я на ней женюсь», — мой желудок скручивается, когда слова продолжают прибывать. — Я проснулась и оказалась замужем за единственным мужчиной, за которого мечтала выйти замуж, и ничего из этого не могла вспомнить. Ты даже не любишь меня. Ты…

— Остановись, — он скользит руками по моей шее и касается щек. — Забудь на минутку о том, что мы женаты. Чего ты от меня хочешь, Линди? Ты меня хочешь? Хочешь нас?

Поднимаю на него глаза, и эта мягкость почти убивает меня.

— Ты слышал что-нибудь из того, что я только что сказала? Конечно, я хочу тебя. Я всегда хотела только тебя, идиот. Но я боюсь, Истон. Ты был моим защитником столько лет. Что, если это не сработает? Я не могу тебя потерять.

— Ты никогда не потеряешь меня, — его большой палец ласкает мою кожу. — Я с тобой надолго, принцесса.

— Но ты не можешь точно знать, — сопротивляюсь я, отчаянно пытаясь заставить его почувствовать мой страх и отнестись к нему серьезно. — Ты не можешь быть уверен.

— Я никогда в жизни не был так уверен, принцесса. Это всегда должны были быть ты и я. Время просто никогда не было подходящим, — его слова окутывают меня, как защитное одеяло.

— Истон... — я умоляю.

— Дай нам шанс, Линди, — он прижимается губами к моему лбу.

Агх. Как я должна думать, когда он так делает?

Шанс.

Могу ли я сделать это?

Могу ли я дать ему это?

Могу ли я избавиться от страха?

— Шанс? — шепчу в ответ, и Истон приближает мое лицо к своему. — Отлично. Если ты хочешь получить шанс… Если ты хочешь хотя бы подумать о том, чтобы остаться моим мужем… Нам нужно начать все сначала. Нам нужно ходить на свидания. Нам нужно вернуться к началу и повторить все пропущенные шаги. Тебе придется меня добиться.

— Ух ты — улыбка растекается по его идеальным губам. Губы, по которым мне отчаянно хочется провести языком.

— Да, Истон. Если хочешь быть моим мужем, то тебе придется начать с маленьких шагов и завоевать мое сердце, — я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ему, что у него это уже получилось на всю жизнь.

— Ух ты, — повторяет он снова.

Я облизываю губы и киваю.

— Я смогу это сделать, — шепчет он, и как раз в тот момент, когда думаю, что он может меня поцеловать, Истон проводит большим пальцем по моей губе. — Игра началась, принцесса. Будь готова к тому, что тебя будут добиваться, — только вместо того, чтобы поцеловать меня, он лукаво улыбается и уходит.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я в шоке… снова.

— О, детка. У меня есть работа.

У меня кружится голова от этой ситуации, когда смотрю, как он направляется к ступенькам, и задаюсь вопросом, где именно потеряла контроль над всем. И как именно я до этого докатилась.