5

ГЛЕБ

Ни Петр, ни я не сомкнули глаз, прежде чем погрузиться в его личный самолет перед рассветом. Короткий перелет до поместья Велеса проходит в молчаливом ожидании. Когда мужчины собираются в просторном подъезде семейного шале Петра на севере штата, чтобы подготовить оружие и разложить по карманам патроны, я чувствую, как в воздухе витает возбуждение.

Это организованный хаос, солдаты готовятся к бою, разговоры негромко переговариваются в предвкушении. И я прохожу сквозь их ряды, убеждаясь, что все будут готовы к бою и выйдут за дверь, как только Петр даст сигнал. Стратегия проста. Нанести сильный и быстрый удар, пока Михаил даже не догадался, что мы находимся поблизости. У нас с Петром было не так много времени на то, чтобы спланировать лучший способ проникнуть в его владения, не привлекая к себе внимания. И на данный момент я не вижу лучшей тактики.

Но я не в восторге от ситуации, в которой мы оказались сегодня. Интуиция не дает мне покоя: что-то не так во всей этой ситуации. Единственная причина, по которой я готов продолжать реализацию плана моего пахана, заключается в том, что все признаки указывают на то, что Мэл и девочек увезли в поместье Михаила. Так что, возможно, мне удастся вернуть их сегодня, так сказать, двух зайцев одним выстрелом.

И все же я не могу избавиться от тревожного чувства, что я что-то упускаю.

Возможно, все это была уловка, и Михаил просто ждал, пока мы его преследуем, чтобы войти и заявить права на нашу бруклинскую территорию. Я уже достаточно долго читаю знаки. И после вчерашнего я уверен, что среди нас есть предатель. Как еще Живодер мог так идеально выбрать время? Вчера они заманили меня в "Империю", зная, что я буду слишком далеко от девушек, чтобы оказать им какую-либо помощь. И тогда Михаил нанес удар, захватив их в момент наименьшего сопротивления.

У него должен быть кто-то внутри, кто-то, кто знает все ходы ключевых игроков Петра. Именно поэтому я внимательно наблюдаю за мужчинами, пока они готовятся. Я ищу на каждом лице следы предательства, любой намек на то, что кто-то не тот, за кого себя выдает. Я стараюсь не думать об этом, пока у меня нет доказательств того, кто является крысой. Но у меня есть подозрения, и я ясно дал понять их своему пахану, даже если это не то, что он хочет услышать.

Сегодня утром телохранитель Петра, Ефрем, молчалив и задумчив, его взгляд устремлен на задание, но мысли далеко отсюда. Возможно, он думает о том, как предупредить Михаила о нашем приезде, если он этого еще не сделал. Негласное соперничество между мной и белокурой бестией существовало с того самого дня, как я сошел с самолета Петра из Чикаго. Я всегда считал, что здоровая доля подозрительности Ефрема по отношению ко мне объясняется тем уровнем доверия, который мне удалось завоевать у его пахана, пока Ефрема не было рядом, чтобы проверить меня лично.

Я всегда не обращал внимания на его прозвище "красавчик", полагая, что у него есть какая-то нерешенная обида на мое быстрое возвышение до роли отрока Петра. Но в последние месяцы интуиция подсказывала мне, что что-то изменилось. И меня ничуть не шокирует, если он - наш предатель.

Словно почувствовав мой взгляд, Ефрем смотрит в мою сторону. Его интенсивные голубые глаза внимательно изучают меня в течение мимолетного мгновения. Затем он отрывисто кивает и возвращается к своей задаче. И дело не только в нашем соперничестве или в том, как он смотрит на меня, с таким нервирующим уровнем восприятия, словно видит все и не желает ничего больше, чем вскрыть мой череп и изучить внутреннюю работу моего разума.

Больше всего меня беспокоит его интерес к девушке Ришелье - Дани. Ефрем слишком сильно увлечен ею. Он думает, что я не знаю, что они встречаются тайно. Но я-то знаю. Это моя работа - знать обо всем, что происходит вокруг моего пахана, и я чертовски хорош в своем деле, потому что это все, чему я когда-либо обучался.

Не поймите меня неправильно. Дани кажется достаточно милой девушкой. Может, немного наивная, но то, как она обращалась с Мэл и девочками, определенно говорит в пользу того, что она хороший человек. И Петр с Сильвией ей доверяют.

Нет, меня беспокоит то, что отец Дани - генеральный прокурор Нью-Йорка и влиятельная политическая фигура и он устанавливает все более тесные связи с Михаилом. А это значит, что положение Ефрема в ближайшем окружении Петра может стать той пробоиной в нашей лодке, которая потопит этот гигантский корабль.

— Мы готовы? — Спрашивает Петр, обрывая мои кружащиеся мысли и возвращая меня к текущей задаче.

Я отрывисто киваю, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что люди заперты и заряжены.

— Выдвигаемся.

За то время, что мы провели внутри, наступило ясное, морозное утро, и на земле блестит свежий снег. Дыхание мужчин вырывается наружу шлейфами и туманит воздух вокруг меня, но жар нашего адреналина легко сгоняет горькую прохладу.

Они готовы положить конец этому кровавому конфликту. Убить клан, который медленно, словно питон, подминает под себя братство Велеса. И никто не будет рад этому больше, чем я. На моей совести семь жизней невинных женщин - женщин, работавших на Петра, находившихся под его защитой, моей защитой - женщин, погибших жестокой смертью от рук клана Живодеров, и я намерен отомстить за них.

Погрузка в "Ленд Роверы" не занимает много времени. Затем мы едем по открытой местности между поместьем Велеса и домом Михаила, избегая дорог, чтобы никто нас не заметил. Это значительное расстояние, но в мире разросшихся поместий я сомневаюсь, что мы пересечем больше, чем несколько пограничных линий. Здесь, в глуши, нас никто не увидит.

Мы паркуемся на краю владений Михаила, предпочитая идти пешком, чтобы не привлекать внимания к нашему присутствию. Я обхожу Петра, с другой стороны, от Ефрема, занимая привычную позицию Вэла. Задумчивый телохранитель все еще не до конца оправился от пули в ногу, которую он получил, защищая нашего пахана и его семью меньше месяца назад.

Он все еще может выполнять свои обязанности по дому в Бруклине, но сегодня требуется слишком много ходить, слишком много быть незаметными, поэтому нам пришлось оставить его. Сообщить ему эту новость было нелегко. Он гордый, и я думаю, что осознание того, что он не несокрушим, в последнее время не давало ему покоя. Но в конце концов он понял. Так что теперь мой долг - защищать Петра вместе с Ефремом, а может, и против него. Пока мы крадемся по лесу, я смотрю одним глазом вперед, а другим - на впечатляюще незаметного телохранителя.

Я внимательно прислушиваюсь к любым неожиданным звукам, пока мы бесшумно пробираемся сквозь деревья. В лесу тихо, наши шаги заглушает мягкий снежный покров. Я держу оружие наготове, мои глаза сканируют деревья в поисках любого движения, пока мы медленно и уверенно приближаемся. Мои люди, пятьдесят или около того хороших, верных солдат, расположились позади меня и слева от меня.

Справа - Макс со своим отрядом, сзади - Осип со своими людьми.

Мягкий свет раннего утра отбрасывает розовый отблеск на лесистую местность, маня за собой день. Но что-то мне кажется не так. Большинству людей неожиданный шум и движение кажутся пугающими.

Я же знаю лучше.

Лучшие хищники охотятся за своей добычей именно в тишине. А кроме шепота наших шагов по земле, я не слышу ни единого звука.

Я бросаю взгляд на Петра, потом на Ефрема, но ни тот, ни другой не выглядят обеспокоенными этой тяжелой тишиной. И я продолжаю идти. Я слишком туго затягиваюсь и нахожу воображаемых монстров за каждым углом. Мне нужно подождать, чтобы сохранить остроту чувств, пока я не пойму, что именно заставляет мою интуицию трепетать уже слишком долго.

Впереди, сквозь деревья, виднеется массивное здание - серая каменная постройка с высокими, непроницаемыми стенами и башенками, возвышающимися над каждым углом, как сторожевые башни. Смутно вспоминается какой-то средневековый замок, построенный для того, чтобы противостоять нападениям, подобным этому.

Подняв руку, я кулаком заставляю своих людей остановиться. Позади меня слышно, как люди Осипа делают то же самое. Мы замираем на опушке леса. Ждем любого признака движения, любой охраны, следящей за периметром дома. Волосы поднимаются у меня на затылке, но никто не издает ни звука.

Что-то не так.

Я хмурюсь и бросаю взгляд в сторону Ефрема, так как мои инстинкты сработали на полную катушку, как и мои подозрения. Но телохранитель Петра выглядит таким же взволнованным, как и я. Похоже, он тоже это чувствует.

Откуда-то слева от нас раздается выстрел, и я машинально приседаю, прячась за голым кустом. Мгновение спустя раздаются панические крики, подтверждающие то, что подсказывало мне мое чутье последние десять минут. На нас напали.

Из дома выбегают вооруженные люди со снайперскими винтовками.

— Это ловушка, — рычу я в сторону Петра.

Ефрем заталкивает его в укрытие, что заставляет меня на мгновение поблагодарить его за присутствие. Справа от нас раздается треск винтовок AR, предупреждающий меня, что они надвигаются на нас с двух сторон. И в одно мгновение мы оказываемся в перестрелке. Петр дает команду отбиваться.

— Стреляйте во всех, кого видите! — Кричу я по-русски, приказывая бойцам вступать в бой.

Затем я поднимаю пистолет, всаживая пули в двух живодёров, которые начинают выходить из укрытия. Я тоже стреляю вслепую по точкам, из которых раздаются выстрелы. Не моя сильная сторона метать пули туда-сюда между линиями фронта. Я обучен тактическим маневрам, секретным миссиям и грязным боям. А это просто кровавая бойня. Но я полагаю, что не нужно много тренироваться, когда речь идет о том, чтобы стрелять или быть застреленным.

Рядом со мной Петр со смертельной точностью расправляется с живодёрами. И я знаю, что он в такой же ярости, как и я. Но мне интересно, знает ли он еще то, что я вижу с гениальной ясностью.