Люди Михаила знали, что мы придем. Информация, которую Макс передал Петру, была плохой. И мы попали прямо в ловушку Живодера. Теперь людей Велеса убивают.

У меня было чутье. Я должен был сказать.

— Отступаем! — Кричит Петр, заметив, как близко мы оказались прижаты друг к другу.

Они с Ефремом одновременно выскальзывают из укрытия, и я следую за ними, не сводя глаз с белокурого телохранителя, с которым я намерен вступить в схватку, когда мы выберемся отсюда живыми. Я уже достаточно долго игнорирую свои инстинкты. Мне все равно, доверяет ли ему Петр. Ефрем знает слишком много.

Я поворачиваюсь и убиваю троих мужчин, которые появляются из-за деревьев и пытаются нас сбить. Затем я шиплю ругательства, когда у меня заканчиваются патроны. Сунув пистолет в кобуру, я хватаюсь за следующий.

— Блядь! — Кричит Ефрем, привлекая мое внимание.

Я смотрю как раз вовремя, чтобы увидеть, как он поворачивается лицом к Петру, и тот бросается вперед, сбивая нашего пахана на землю. Ублюдок воспользовался хаосом, чтобы вывести Петра из игры.

Через мой труп.

Я целюсь в затылок Ефрема, готовый покончить с предателем. Затем я вижу стрелка. Одетый в полный камуфляж, он стоит за кустами, его пистолет все еще дымится. Не моргая, я выпускаю в него три пули - две в грудь, одну в голову и наблюдаю, как он безжизненно падает на землю.

Мой взгляд возвращается к пахану, и я замираю, когда светловолосый телохранитель валится с Петра. Кровь растекается по широкой груди Ефрема.

Мое сердце замирает.

— Ефрем! — Кричит Петр, карабкаясь по земле к нему.

Ефрем издаёт булькающий кашель, и по звуку я понимаю, что он не выживет. Может быть, если бы мы не находились посреди поля боя, окруженные врагами, которые заставили нас бежать. Но не сейчас. Не сегодня.

— Кто-нибудь, помогите мне поднять его! — Требует Петр, в его голосе звучит паника.

Я делаю шаг вперед, чтобы выполнить его просьбу, несмотря на смертельную рану Ефрема.

Ефрем издает ужасный, мучительный кашель. Его плечи инстинктивно разгибаются, спина приподнимается, пытаясь унять удушье, когда кровь заполняет легкие. Наши глаза встречаются, и в их кристально-голубой глубине я нахожу мрачную решимость. Это заставляет меня пожалеть обо всех ужасных мыслях, обо всех мрачных подозрениях, которые я когда-либо питал к этому человеку.

Ведь он с готовностью пожертвовал своей жизнью, чтобы защитить Петра. Я вижу это в том, как он смотрит на меня сейчас, молчаливо требуя, чтобы я взял ответственность на свои плечи теперь, когда он больше не может защищать нашего пахана.

И глубокое, глубокое уважение к этому человеку наполняет мою грудь.

— Помоги мне нести его, — приказывает Петр.

Я опускаюсь на колени, чтобы выполнить его приказ, хотя знаю, что Ефрем не доберется до машины живым. Но мне вдруг становится невыносимо от мысли, что я оставлю его тело, хотя я был в нескольких секундах от того, чтобы убить самому, но сейчас я готов поставить на кон свою жизнь, чтобы увести его от этой бойни.

— Нет, — рычит Ефрем окровавленными губами. Он хватается за рубашку Петра, притягивая его ближе.

Его следующие слова теряются в последующей вспышке выстрелов, и я поднимаю пистолет, чтобы убить еще одного врага, который на долю секунды покинул свое укрытие.

— Я тебя не брошу, — решительно заявляет Петр, его глаза приказывают мне схватить одну руку Ефрема, в то время как он вцепился в другую. Но огромный мужчина отпихивает его назад с впечатляющей силой. Силу, которой я не ожидал от умирающего человека.

— Оставь меня! — Рычит он, захлебываясь кашлем. Он переворачивается на бок, его лицо искажается в агонии, и он сплевывает кровь на лесную подстилку.

— Ефрем...

— Я не выживу, — заявляет Ефрем, его голос ровный и решительный. — И если тебя подстрелят при попытке спасти меня, моя жертва окажется напрасной. Я не хочу умирать напрасно.

Поражение сминает плечи Петра, и, когда он кивает, я хватаю его за плечо, готовый потащить его прочь. Мы уже слишком сильно отстали. А люди Михаила приближаются.

— Скажи... скажи Дани, что мне жаль. Что я люблю ее, — хрипит Ефрем.

Это чувство кажется таким неуместным среди кровавого хаоса. И хотя я провел слишком много часов своей жизни, тщательно изучая мотивы отношений между Ефремом и Дани, я вдруг вижу чистоту его любви к ней. Он не так сильно мучается от раны, как от мысли о том, что может оставить ее. От этого у меня в животе появляется холодный комок свинца.

— Конечно, — обещает Петр, обнимая Ефрема за плечи, и медленно поднимается.

Как бы мне ни хотелось дать им возможность как следует попрощаться, у нас нет времени. Нас почти окружили, и если мы не уйдем сейчас, то окажемся отрезанными от пути к отступлению. Поэтому я тащу Петра вперед и вниз, заставляя его приседать, пока мы пробираемся через лес. Поскольку Ефрем ранен, а остальные люди прокладывают путь впереди нас, мы можем успеть, если будем двигаться быстро.

Я вижу, как несколько моих людей продираются сквозь деревья, среди них Лев и Дэн.

Сохраняя изнурительный темп и останавливаясь каждые несколько мгновений, чтобы отбиться от одного из Живодеров, мы наконец-то пересекаем границу. Хаотичная куча людей, забирающихся в машины, резко контрастирует с уверенной, смертоносной армией, пришедшей сюда не далее, как час назад.

Это отчаянная мольба о выживании, и я не могу сосчитать, скольких мы потеряли в этой бойне. Следуя за Петром в его "Лэнд Ровере", я захлопываю дверь и приказываю водителю ехать. Двое мужчин, которые вместе с нами сели в машину, откидываются на спинки сидений, и мы все тяжело дышим. А внедорожник трясется и подпрыгивает, когда шины беспорядочно покрывают неровности.

Выражение лица Петра, глядящего в окно на землю позади нас, превосходит раскаяние. Я никогда не видел, чтобы он выглядел таким опустошенным. И я знаю, что во многом это связано с другом, которого он только что потерял. У меня сводит желудок, когда я вспоминаю ужасную, удушающую боль, которую испытывал телохранитель Петра. Это ужасный способ умереть.

Ефрем не заслужил такой смерти. Никто из мужчин не заслужил такой смерти, их поймали в ловушку, как крыс, и забили, как животных. То, что произошло в лесу, ясно дало понять одну вещь.

Ефрем - не тот человек, который передавал информацию Михаилу. Ни один предатель не стал бы так жертвовать своей жизнью ради Петра. А это значит, что ублюдок, снабжающий нас ложной информацией, все еще среди нас. Я перевел взгляд на двух солдат, которые все еще пыхтят, откинув головы на подголовники. Это может быть кто угодно. Но разочарование, которое бурлит во мне сейчас, когда машина увозит нас из поместья Живодера, связано не со змеей среди нас. Нам не удалось попасть в дом, а значит, мы не нашли девочек. И я больше всего боюсь, что время Мэл истекает. Я не смогу жить в ладу с собой, если найду ее избитой, изнасилованной и убитой, как тех семь девочек, которых я не смог защитить раньше.

Придется снова попытаться проникнуть в поместье Михаила. Только на этот раз я сделаю это по-своему, бесшумно проскользнув под покровом темноты за границу поместья с несколькими хорошими людьми.

В машине царит тишина, атмосфера серьезная и торжественная, и когда мы наконец подъезжаем к парадным дверям поместья Велеса, Петр, кажется, вновь обрел власть.

— Отчитайтесь, кто выжил, — приказывает он Льву, как только мы выходим из машины. — Организуйте сортировочный пункт, где мы сможем обработать самые тяжелые раны, и подготовьте самолет к взлету. Нам нужно вернуть всех в дом. Сильвия поможет нам подлатать раненых.

— Господин, — подтверждает Лев, прежде чем перейти к действиям.

Затем он вздергивает подбородок, жестом приглашая меня войти в особняк. Я следую за ним по коридору в сигарную комнату. И как только мы остаемся одни, Петр Иванович обращает ко мне яростный взгляд.

— Михаил ждал нас. Он знал, что мы планировали.

Я внимательно наблюдаю за ним, читая эмоции, волнами накатывающие на Петра.

— Среди нас есть предатель, — уверенно заявляю я. — Я подозревал это уже давно. Но это подтверждает это.

— Тебе лучше не пытаться снова сказать мне, что это был Ефрем, — рычит он.

Я молчу, со стоическим терпением принимая его гнев. Неверное прочтение телохранителя Петра причинило столько же вреда, сколько и то, что Петр не поверил мне, когда я сказал ему, что у нас есть отступник. И я знаю, как дорого это обошлось моему пахану.

— Вычисли змею, Глеб. И когда ты это сделаешь, я намерен сделать его смерть медленной и мучительной.

— Да, господин, — жестко соглашаюсь я.

— Хорошо.

Петр поворачивается, чтобы уйти, но я прочищаю горло, напрягаясь, чтобы показать, что мне еще есть что обсудить. Остановившись, Петр смотрит на меня, его серые глаза пронизывают насквозь.

— Я думаю, есть большая вероятность того, что девочек увезли в поместье Михаила, сэр. Я хотел бы получить разрешение остаться с Львом и Дэном, чтобы найти их. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, но напряжение от осознания того, что я уже могу опоздать, разрывает меня изнутри.

Петр мгновение изучает меня, а затем просто кивает.

— Все ресурсы, которые у нас остались, в твоем распоряжении. Я отправлю за вами самолет, когда все будет готово.

Я резко киваю, и напряжение немного спадает с моих плеч, когда я следую за Петром из комнаты. Мои мысли сейчас сосредоточены на Мэл и девочках. Я знаю, что они не могут долго ждать. Я не усну, пока не найду их.

Только бы не опоздать на этот раз.