И сердце замирает, когда в комнату входит один-единственный мужчина.

— Глеб, — задыхаюсь я, не смея поверить своим глазам.

Он должен был быть мертв. Я провела несколько дней, стараясь не думать обо всех причинах, которые оставили болезненный комок в моем горле и пустоту в груди. И вот он здесь, во плоти, мой рыцарь в сияющих доспехах, одетый с ног до головы в черное снаряжение.

Я чуть не плачу от облегчения.

Зеленые глаза сужаются в кошачий оскал, когда он осматривает грязную, захламленную комнату, его пистолет поднят, готовый выстрелить в любой момент. Затем его взгляд останавливается на девушках, закованных в цепи, практически голых и сидящих на полу. Он выпрямляется в полный рост, выходя из задумчивого приседания, которое говорит о том, что никто из людей Михаила не знает, что он здесь.

И хотя его лицо - маска спокойного безразличия, я вижу ярость, пылающую в его выразительных глазах, которые единственная часть Глеба, которая позволяет мне видеть его истинные чувства, и после нескольких месяцев пристального наблюдения за ним я привыкла полагаться на них, чтобы сказать мне то, чего не скажет его тщательно выверенная манера поведения.

— Они здесь, — тихо зовет он, его низкий, ровный голос как бальзам на мои расшатанные нервы.

Затем его глаза находят мои, и облегчение, прозвучавшее в них, заставляет мое сердце учащенно забиться. Это потому, что он нашел меня? Или его забота распространяется на всех девушек в равной степени? Я знаю, как отчаянно он ненавидел неудачу с девушками, которых Михаил похитил из одного из клубов Петра. Поэтому сейчас я стараюсь не придавать слишком большого значения его эмоциям. Но когда он шагает через комнату к нам, его легкие и совершенно бесшумные шаги заставляют мой пульс трепетать.

Девушка справа от меня хнычет, отшатываясь от него, потому что не знает, как лучше. Я не успеваю успокоить ее, как Глеб приседает передо мной. И когда он сосредотачивает свое внимание исключительно на мне, кислород исчезает из моих легких.

— Ты в порядке? — Бормочет он, и легкий русский акцент, с которым он произносит слова, делает его еще более опасно привлекательным. Он задает вопрос, его взгляд внимательно изучает мое лицо, а затем прослеживает линии моего тела. И его осмотр так отличается от развратных, похотливых домогательств капитана Змея и его людей. Глеб просто видит все, читает ситуацию без усилий, и прямо сейчас он проверяет, не приложил ли кто ко мне руку.

Он не чувствует вторжения, когда рассматривает мою обнаженную плоть или потрепанное состояние моего простенького лифчика и трусиков. И его глаза не задерживаются на моей груди. Вместо этого они возвращаются к моему горлу, где Змей душил меня.

Жесткое напряжение пробегает по его плечам, сковывая позвоночник, но он не прикасается ко мне. Хотя, как ни странно, я жажду этого. Вместо этого он грациозно поднимается с места, когда в комнату входят Лев и Дэн с пистолетами наготове, но уже опущенными.

— Мы забираем вас, девочки, отсюда, — говорит Глеб, обводя глазами комнату.

Не тратя слов, он и его люди молча принялись за работу, взламывая замки на наручниках и висячих замках, сковывающих нас.

— Как вы нас нашли? — Спрашиваю я, вопросы горят на кончике моего языка.

Глеб бросает на меня быстрый взгляд, после чего снова сосредотачивается на своей задаче. Секунду спустя наручники расстегиваются, освобождая Тиф из ее положения на конце нашей цепи.

— У тебя есть одежда? — Спрашивает он.

Она кивает.

— Думаю, они сложили ее здесь. — Она указывает на дальний край кровати.

Он отрывисто кивает.

— Одевайся, а потом помоги другим девочкам.

Она поднимается с пола и беспрекословно повинуется, а Глеб поворачивается, чтобы освободить меня.

— Михаил ударил по клубу Петра, чтобы отвлечь меня, пока вас, девушек, забирали. И когда нам сообщили, что он перебрался в свою собственность на севере штата, я подумал, что он намерен выставить вас на один из своих VIP-аукционов, — говорит он ровно. А поскольку его взгляд сосредоточен на моих запястьях, соединенных у основания позвоночника, я не могу прочитать его эмоции. Его руки удивительно нежны по сравнению с теми, кто обходился со мной в последние несколько дней, и от этого у меня дрожит в животе.

Его кожа соприкасается с моей, по ней бегут мурашки, и по позвоночнику пробегает дрожь. Похоже, он воспринял это как дурной знак, потому что с этого момента стал еще более осторожным, чтобы не прикасаться ко мне.

— Вы были ответственны за переполох в главном доме сегодня вечером? — Спрашиваю я, чтобы отвлечься от нелепого разочарования, поселившегося в моем желудке.

— Да.

Похоже, этот отрывистый ответ - все, что я собираюсь получить, поэтому я продолжаю двигаться дальше по списку вопросов.

— Вы были ответственны за перестрелку несколько дней назад? Один из людей Михаила сказал, что все люди Велеса мертвы... — Мой голос прерывается, и наручники раскрываются, освобождая меня.

Я почти стону от облегчения, когда свожу руки перед собой и массирую пульсирующие запястья.

— Это были мы, да, — говорит он, его голос каменно-холоден. — Теперь больше никаких вопросов. Одевайся. Будет холодно бежать к машинам.

Я делаю, как он говорит, понимая, как срочно он и его люди работают с девушками. Что бы они ни делали в главном доме, у нас, вероятно, есть только узкий промежуток времени. Порывшись в куче одежды, я натягиваю свою, затем помогаю одеться девушке, прикованной рядом со мной.

— Не высовывайтесь и не шумите, — наставляет Глеб, когда мы все одеты и готовы.

Только у половины из нас есть обувь, и я думаю, как далеко мне придется пройти босиком по снегу, покрывающему землю. Мне не очень хочется этого, но я готова идти по битому стеклу, лишь бы убраться подальше от Михаила, Змея и всех Живодеров.

— Продолжайте двигаться и старайтесь не разделяться. А если разделитесь, найдите луну и держите ее слева от себя. Я найду вас, как только смогу. — Короткие и лаконичные инструкции Глеба не оставляют места для недоумения.

Девушки кивают, широко раскрыв глаза и нервничая, но с готовностью делают все, что он говорит, если это означает свободу на другом конце.

— Пойдемте. — Глеб выводит нас в главную комнату, Лев и Дэн следуют за ним, и я успеваю заметить, как Дэн зажигает спичку и бросает ее на рваный матрас перед выходом.

Лев быстро роется в шкафах, находит бутылку водки, которую разбивает о деревянный пол. Затем он зажигает спичку и бросает ее, когда Глеб подталкивает нас к выходу.

— А это не привлечет их внимания? — Спрашиваю я, ступая на холодную твердую землю и подстраиваясь под шаг Глеба.

— Им и так есть о чем подумать в доме, они не обратят на него внимания, пока не загорится крыша. И тогда им придется прийти на разведку, посмотреть, жив ли кто-нибудь из вас, девочки. Если повезет, они не найдут наших следов до утра. А к тому времени мы уже будем далеко. Но я не позволю им больше использовать эту гребаную дыру для заточения девушек.