32

МЭЛ

— Ты в порядке? — Спрашивает Линдси, наклоняя голову в сторону, пока она доедает остатки ужина в своей тарелке. — Ты сегодня ужасно тихая.

Натянув шелковый халат поплотнее, я киваю.

— Китти упоминала что-то о помолвке? — Нажимает она, позволяя ложке звенеть о бортик, когда она роняет ее. И она явно не понимает, о чем говорит, потому что в ее тоне я улавливаю нотки зависти. — Значит, ты переедешь из дома? — Поддразнивает она, чтобы скрыть эмоции.

— Наверное. Со временем, — отвечаю я, с тревогой вспоминая слова Киери, сказанные вчера вечером. Я бы предпочла найти способ выбраться из той передряги, в которую ввязалась. Но пока мне не удается выбрать оптимальный путь.

— Что ж, поздравляю. Это очень волнительно для тебя.

Опять же, с нотками горечи. Интересно, почувствовала бы она то же самое, если бы узнала, с кем я обручилась? Я откусываю большой кусок от своего бургера, чтобы не продолжать разговор. Потому что, по правде говоря, сейчас я нахожусь далеко не в порядке. Я не сомкнула глаз прошлой ночью, думая о том, что произошло - о той ужасной драке, о том, как тщательно я прогоняла Глеба в этот раз, и об обещании, которое я дала сумасшедшему кузену мистера Келли.

От всего этого у меня в животе завязываются узлы.

Линдси бросает взгляд на дверь комнаты отдыха, когда она со скрипом открывается за моей спиной.

— Вон, — приказывает холодный голос, и по моему позвоночнику пробегает дрожь.

Линдси быстро оглядывается на меня, и ее удивленное выражение сменяется чем-то средним между нервным и извиняющимся, когда я застываю. Но она делает то, что ей велено, забирает свою миску и через мгновение выскальзывает из комнаты.

Лед застывает в моих венах при приближении мягких шагов, а затем пальцы нежно проводят по шелковому плечу халата до локтя, затем по голой коже нижней руки. Этого достаточно, чтобы ткань снова соскользнула вниз, обнажив мою грудь в корсете со стразами.

— Я искал тебя, — говорит Винни, опускаясь в кресло, которое только что освободила Линдси, встречаясь со мной холодным взглядом голубых глаз.

— Я работаю, — говорю я, желая, чтобы он вспомнил, что не должен беспокоить меня на работе. Закутавшись в халат, я пытаюсь застегнуть его получше, чтобы не испачкать жиром от бургера.

— У тебя перерыв, — возражает он. — Это значит, что у нас есть немного... свободного времени.

Взглянув на часы, я пожалела, что мой обеденный перерыв не закончился.

— Десять минут, — заявляю я. — И мне действительно нужно закончить есть.

Хотя у меня совсем пропал аппетит, я делаю еще один большой, небрежный укус, проливая горчицу на подбородок, надеясь, что от этого зрелища он захочет уйти.

— Ммм, — вместо этого благодарно стонет он, пожирая глазами мое лицо. — Не могу дождаться, когда этот милый маленький ротик наполнится чем-то моим.

Наклонившись вперед, он тянется через все пространство, чтобы большим пальцем смахнуть горчицу с моего подбородка. Меня чуть не стошнило, когда он высосал палец дочиста и издал еще один одобрительный звук. Бросив бургер на тарелку, я хватаю салфетку и вытираю руки и лицо. Я не могу больше есть, когда он здесь, и я определенно не хочу оставлять ничего, что он мог бы попытаться съесть с меня.

Бросив салфетку, я начинаю вставать.

— Прости, я просто вспомнила, что мне нужно кое-что сделать, прежде чем...

— Не так быстро, ангел, — настаивает Винни, поднимаясь из-за стола вместе со мной и хватая меня за запястье, прежде чем я успеваю поднять свою тарелку. — Уверен, ты сможешь уделить несколько минут своему жениху, а? Кроме того, теперь, когда мы помолвлены, я сомневаюсь, что мой кузен поднимет шум, если застанет тебя со мной.

Он притягивает меня к себе, обхватывая рукой мою талию, пока наши бедра не оказываются прижатыми друг к другу. Я чувствую, как его желание сильно прижимается ко мне, напоминая о том, для чего он здесь на самом деле. По моей шее и плечам пробегают мурашки, и я с трудом сглатываю, откидываясь назад, так далеко от него, как только могу.

Его одеколон пахнет дорого и так, будто он нанес его слишком много. От этого приторного аромата у меня почти кружится голова, а губы разъезжаются, когда я отчаянно пытаюсь втянуть свежий воздух.

Я впервые была так близко к нему, если не считать той ночи, когда он шлепнул меня по заднице. Но в ту ночь Глеб оказался сверху так быстро, что я не успела толком осознать прикосновения Винни. Теперь это мучительно отталкивает, его жадные руки заставляют мое сердце колотиться, хотя в этот раз он почти не стесняется своих приставаний, потому что он не лапает мою грудь, как говорят его глаза, и его рука остается на небольшой части моей спины, а не хватает меня за задницу.

Он глубоко вдыхает, его похотливый взгляд снова поднимается от моего декольте к горлу, губам, затем снова к глазам.

— Ты просто самый вкусный маленький лакомый кусочек, который я, кажется, когда-либо видел. Я с нетерпением жду нашей брачной ночи, — пробормотал он, наклоняясь ближе и, кажется, не замечая моего отвращения. — Мы должны сделать это быстро, потому что я готов сделать тебя своей во всех отношениях, — рычит он, его эрекция все сильнее впивается в меня.

Воздух покидает мои легкие, и я, прижимаясь к его груди и осторожно высвобождаясь из его хватки, пытаюсь сделать вдох. Как, черт возьми, мне выпутаться из этой ситуации? Могу ли я просто сказать ему, что не хочу проходить через это? Что я не хочу выходить за него замуж? Не представляю, как он это воспримет, а ведь сейчас я с ним наедине.

— Я наблюдал за тобой, Мелоди, с того самого момента, как впервые увидел тебя, и понял, когда ты начала танцевать для меня, что ты тоже это чувствуешь. Это влечение. Ты знаешь, как свести меня с ума. Боже, я хочу делать с тобой всякие грязные вещи.

— Но мы не можем, — настаиваю я, задыхаясь. — Только если мы не поженимся.

— Я знаю, знаю, — мурлычет он, его голубые глаза сверкают. — Я не против, если тебе нравится играть в недотрогу. На самом деле мне даже нравится погоня. Это сделает наш первый раз гораздо более приятным. — Он снова подходит ближе, но на этот раз не хватает меня.

Вместо этого он кладет один палец под мой подбородок и наклоняет мое лицо вверх, словно намереваясь поцеловать меня.

— Тебе не кажется, что мы слишком торопимся? — Задыхаясь, спрашиваю я, хватаясь за его палец и убирая его, когда делаю шаг назад к двери.

Он хмыкает, следуя за мной.

— Я люблю быстро, — мрачно обещает он.

Сердце вздрагивает, но я продолжаю медленно, уверенно отступать, как это делают со змеей, готовой нанести удар.

— Но не стоит ли нам потратить время на то, чтобы узнать друг друга получше? В смысле, что, если ты обнаружишь, что-то, что тебе во мне не понравится?

Глаза Винни снова пробежались по моему телу, и смысл сказанного стал ясен как день.

— Что именно не понравится?

— Ну, у меня есть дочь, — признаюсь я. — И ради нее я бы хотела не спешить.

Его брови удивленно изгибаются, а шаги на мгновение замедляются. Во мне просыпается упреждающее облегчение. Может быть, осознание того, что я мать-одиночка, отпугнет его. В голове всплывает воспоминание о Глебе, о его задумчивом взгляде, когда я рассказала ему о Габби прошлой ночью. Мы можем взять ее с собой, — сказал он с такой уверенностью. У него даже не возникло вопроса.

— Значит, ты хочешь подождать до свадьбы, но ты не девственница? — Спросил Винни, его глаза опасно потемнели. — А раньше ты была замужем?

— Нет. Вот почему я хочу подождать до... — говорю я, придумывая слова на ходу, пока ищу любой способ его задержать. — И почему я хочу не спешить.

— Хм... — Его лицо переходит в созерцательную нерешительность. — Это не будет проблемой, — заявляет он после долгой паузы.

Мой желудок опускается вниз, когда он возобновляет свое преследование по комнате, закрывая брешь, которую я оставила между нами.

— Правда? — Подожди, это не проблема, если не торопиться? Я чувствую, что этот сумасшедший ирландец внезапно вывел меня из равновесия. Ничто в нем не говорит о терпении, и я уверена, что увидела отблеск отвращения в его глазах, когда упомянула, что являюсь матерью.

— Конечно, милая. Ты же подходящая мне птичка. Я не думаю, что рождение ребенка нанесло какой-то постоянный вред. И, кроме того, для этого и существует усыновление.

Кажется, меня тошнит. Кровь отхлынула от моего лица так быстро, что я почувствовала головокружение, и покачнулась, когда его слова ударили меня, как физический удар. Отдать Габби на усыновление? Он не может быть серьезным.

— Но я...

— Как моя жена, — прерывает он меня, шагая все ближе, пока я не оказываюсь прижатой спиной к двери комнаты отдыха, — ты должна сосредоточить свою энергию на том, чтобы угодить мне. — Горячее дыхание омывает мое лицо, когда он наклоняется ко мне вплотную, зажав меня между своими руками.

Волосы колются по коже головы в знак предупреждения, а тело кричит, чтобы я бежала. И в то же время мне хочется вырваться и влепить ему пощечину за то, что он даже предположил, что я позволю кому-то другому воспитывать мою маленькую девочку.

— У тебя все равно не будет времени на ребенка, — обещает он, его губы оказываются слишком близко к моим. — Я обещаю, что буду достаточно тебя занимать. А когда мы будем готовы после того, как я хорошенько попользуюсь всеми твоими прелестными дырочками, ты сможешь иметь столько моих малышей, сколько пожелает твое маленькое красивое сердечко.

О Боже, кажется, меня сейчас стошнит.

— Но я не позволю чужому ребенку жить с нами под одной крышей.