34

МЭЛ

Запихивая одежду в ту же сумку, с которой я бежала из Нью-Йорка три года назад, я прислушиваюсь к счастливым звукам, которые издает моя дочь, завтракая с Киери. Эта женщина - святая, она согласилась присмотреть за Габби без колебаний, даже не спросив, зачем мне может понадобиться дополнительная помощь. Без Киери я бы не справилась, и у меня сердце замирает при мысли о том, чтобы оставить ее. Но я должна. Я не могу остаться. Альтернатива будет слишком ужасной.

Желчь поднимается в горле, и я с трудом сглатываю при мысли о том, что когда-нибудь выйду замуж за Винсента Келли, что когда-нибудь выношу его ребенка.

Я скорее умру.

А оставить Габби? Отдать ее в приемную семью?

Ад скорее замерзнет.

Я никогда не смогу пройти через это.

Я не могу выйти замуж за Винни.

Я знаю, что мои причины согласиться на это были оправданы. Я готова на все, лишь бы спасти жизнь Глеба. Я солгала. Я разбила собственное сердце и заставила себя смотреть, как он уходит из моей жизни. Потому что это было все, что я могла сделать, чтобы защитить его. Но я не откажусь от своей дочери. Ни за что. Ни ради кого. И как бы ужасно я себя ни чувствовала, повернувшись и умоляя Глеба о помощи, я не знаю, что еще могу сделать.

Габби издаёт яркое хихиканье, заставляя мои губы растянуться в улыбке, несмотря на мои страдания. Я не могу дождаться, когда смогу забрать ее отсюда. Теперь, когда я чувствую, что стены смыкаются, я благодарна за то, что у меня есть выход, кто-то, кого я знаю, поможет мне выбраться из беды, несмотря на все, что я сказала.

Я собираюсь принести Глебу самые большие извинения после того, как все это будет сказано и сделано.

И надеюсь, он меня простит.

Но боль, которую я причинила, мое предательство отраженное на его лице в ту ночь - это не то, от чего, я уверена, мы сможем отмахнуться.

Сделав глубокий вдох, я вытесняю эту мысль из головы. Мне нужно сосредоточиться на сборах. Уже почти восемь часов, и я не знаю, как скоро может приехать Глеб. Застегнув молнию на переполненной сумке, я оглядываю комнату. Мы почти готовы. И Глеб, как всегда, пунктуален, должно быть, только что приехал, потому что я слышу, как внизу сильно стучат кулаком во входную дверь. Схватив пакет, я открываю последние несколько ящиков и начинаю выгребать в него содержимое. Удивительно, как вся жизнь двух людей может уместиться в одном чемодане, сумке и нескольких пластиковых пакетах.

Кто-то легонько стучит в дверь, заставляя мое сердце трепетать.

— Войдите! — Зову я, не отрывая глаз от своей задачи.

Дверь со скрипом открывается. Тишина заставляет меня поднять взгляд.

И сердце замирает.

— Винни, — вздыхаю я, и мои глаза расширяются, когда он заходит в комнату. — Как ты...? Что привело тебя сюда так рано? — И почему Киери позволила тебе подняться? Наверное, потому что я не предупредила ее, что сбегаю. Я оставила ее в неведении, а он мой жених. Конечно, она не стала бы возражать, если бы он сказал, что приехал повидаться со мной.

Но, похоже, его не интересуют светские беседы: он окидывает взглядом мои собранные на кровати вещи, пустой шкаф и открытые ящики. Выражение его лица темнеет, голубые глаза сверкают холодной яростью.

— Что это за хрень? — Рычит он, подходя ближе.

— Я... — У меня ничего нет. В голове у меня полная пустота, когда я понимаю, насколько плохо все выглядит. У меня нет никакой возможности выпутаться из этой ямы.

Бросив сумку, я начинаю отступать назад, сложив руки перед собой в умиротворяющем жесте капитуляции.

— Ты что, думала, что сможешь убежать от меня? Ты решила, что мое предложение недостаточно хорошее? — Требует он, закрывая пространство между нами.

— Нет, просто... Пожалуйста, я могу все объяснить, — настаиваю я, бросая взгляд на открытую дверь своей комнаты. Смогу ли я это сделать? Вряд ли. Комната слишком маленькая. Он точно меня поймает, и тогда я точно буду выглядеть виноватой.

— Ты врешь, маленькая дрянь. Ты можешь объяснить? Ну, тогда вперед. Скажи мне, почему кажется, что ты съезжаешь так поспешно. — Его пальцы смыкаются на моей шее, когда он прижимает меня к стене.

Знакомое чувство паники поднимается в моей груди от того, как он прижимает меня к стене. Пальцы хватаются за горло, и я задыхаюсь.

— Я собирала вещи, чтобы показать тебе, что я готова. Чтобы начать жить с тобой.

На какое-то мимолетное мгновение его хватка смягчается, как будто он действительно может мне поверить. И я делаю болезненный вдох, пока еще могу. Затем его глаза опускаются на пакет с одеждой для малышей, который разлетелся по полу, когда я его уронила.

Рычание искажает его холодное лицо.

— Вчера вечером я ясно дал понять, что эта соплячка не придет. Так какого хрена ее одежда упакована? — Требует он. И, ругаясь, он усиливает хватку, чтобы прижать меня спиной к стене. Из меня вырывается воздух, а в ушах звенит, когда кровь бьется о кончики его пальцев, пытаясь добраться до моей головы. — Отвечай, лживая маленькая шлюшка! — Рычит он, брызгая слюной мне в лицо.

Но его хватка слишком крепкая, чтобы я могла даже дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. И на секунду мне кажется, что он понимает это, когда отпускает меня. Затем его рука появляется из ниоткуда и бьет меня с такой силой, что я падаю на пол.

Я падаю на пол, мои колени горят, а руки успевают подхватить меня как раз вовремя, когда мир вокруг меня начинает кружиться. Затем его пальцы вплетаются в мои волосы, откидывая голову назад, чтобы заставить меня посмотреть на него.

— Ты...

Прежде чем Винни успевает закончить фразу, рука обвивается вокруг его шеи, перекрывая голос и доступ воздуха.

— Отпусти ее, — приказывает Глеб, его темный, угрожающий голос вызывает дрожь по позвоночнику.

Глаза Винни расширяются, и он колеблется целую секунду. Затем хватка Глеба ослабевает, молчаливо предупреждая его, что он может свернуть Винни шею, даже не пытаясь. Он отпускает меня, оставляя кожу головы покалывать, а щеку гореть, пока я сижу на полу.

То, что происходит дальше, происходит так быстро, что я почти не успеваю за ним. Как и в ту ночь в клубе, Глеб поднимает Винни с земли. И обрушивает его вниз с такой силой, что пол под ногами содрогается. Испуганный крик внизу сообщает мне, что мирный завтрак прерван. Я молюсь, чтобы у Киери хватило ума уберечь Габби от насилия, которое происходит прямо сейчас. Потому что Глеб в мгновение ока оказывается на Винни, прижав его руки так, что ирландец даже не может защитить себя, когда Глеб набрасывается на него.

Глеб бьет Винни с такой силой, что его голова отлетает в сторону, и кровь разлетается по ковру. Из нападавшего вырывается хриплый вой, он беспомощно бьется под моим спасителем. И когда его лицо превращается в кровавую массу, меня осеняет осознание того, что Глеб не остановится, пока не убьет его.

Вскарабкавшись на ноги, я сокращаю расстояние между нами, выкрикивая имя Глеба. Обхватив руками его спину и грудь, я безрезультатно пытаюсь оттащить его от Винни.

— Остановись, пожалуйста, остановись! — Умоляю я. — Глеб, ты не можешь его убить. Пожалуйста!

Это, кажется, доходит до него, и, хотя я могу сказать, что он не хочет этого, Глеб приостанавливает нападение, его руки тяжело падают на бока, и он тяжело дышит.

— Он заслуживает смерти за то, что поднял на тебя руку, — рычит он, и от этого хищного звука у меня мурашки бегут по шее и рукам.

— Убийство двоюродного брата Когана приведет лишь к тому, что ирландская мафия обрушится на твою голову, — рассуждаю я. — Пожалуйста, Глеб. Оно того не стоит. — И хотя он больше не борется со мной, я продолжаю тянуть его назад, отталкивая от покалеченного тела Винни.

Пожалуйста, скажите, что он еще не умер, умоляю я любого бога.

По мере того, как из Глеба высасываются все силы, его вес смещается в мою сторону, и мы падаем на пол в задыхающемся клубке конечностей. Только тогда я вижу, как слабо вздымается и опускается грудь ирландца. Я слышу, как хрипит его дыхание, прорываясь между разбитыми губами и мимо окровавленного носа.

Прижимаясь к Глебу, я дрожу от адреналина, бьющего по венам. И на мгновение я упираюсь лбом в его плечо, впитывая комфорт его непреклонного присутствия. Его рука находит мое запястье и нежно массирует его, давая понять, что все под контролем. Мне не нужно продолжать сдерживать его. Когда тепло заливает мое тело, я поднимаю взгляд и вижу, что костяшки его пальцев потрескались и окровавились от неустанных ударов. Выпустив дрожащий вздох, я отпускаю его, и он переворачивается на полу лицом ко мне.

— Тебе больно? — Хрипит он, а его жесткая рука сжимает мою челюсть с такой нежностью, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Его взгляд цвета морской волны изучает мою пульсирующую щеку, и огонь в ней разгорается с новой яростью. Затем его глаза опускаются к моему поврежденному горлу. — Чертово живое, — шипит он по-русски, и хотя я не знаю, что это значит, по его выражению лица я понимаю, что это нехорошо.

— Я в порядке, — обещаю я. — Я буду в порядке. Но нам действительно пора идти, пока он не очнулся.

Глеб фыркает.

— Он не проснется в ближайшее время. Твоя женщина внизу вызовет ему скорую, как только мы уйдем.

Я киваю.

— И все же нам стоит уйти. Я не хочу, чтобы Габби увидела... — Мой взгляд падает на изрезанное лицо Винни.

К счастью, Киери не позволила ей подойти к нему, но чем дольше мы будем ждать, тем больше вероятность, что она увидит это зрелище. Глеб кивает, его рука опускается с моего подбородка. И с грациозностью кошки он поднимается на ноги, увлекая меня за собой.

— Тебе еще есть что собирать? — Спрашивает он, осматривая пустую комнату.

Я качаю головой и опускаюсь, чтобы собрать упавшую одежду и снова запихнуть ее в пакет. Я несу его к тумбочке и зачерпываю оставшиеся вещи с крошечной поверхности, не желая тратить время на то, чтобы аккуратно их укладывать. Никогда в жизни мне так отчаянно не хотелось уходить.