Глава 45

Делайла

Дни, проведенные в больнице, были как в тумане, пока я погружалась в глубокий, измученный сон. Виктор часто бывал со мной. Приходили Табита и Дефне. Но у меня редко хватало сил, чтобы поговорить с ними. У меня едва хватило сил даже на то, чтобы переварить всё, что произошло в день автомобильной аварии.

Я ничего не слышала о Бэке, кроме того, что мне в палату доставили цветы и шоколад. Я отдала всё это медсестрам.

Виктор просто сказал, что мне больше не нужно беспокоиться о Беккетах. "Не беспокойся" было его стандартным ответом, какой бы вопрос я ни задала.

Он действительно был связан с организованной преступностью? Не беспокойся об этом.

Что случилось с Джулианом? Тебе не стоит беспокоиться о нём.

С Корделией всё было в порядке? Позволь мне побеспокоиться о Корделии.

В день, когда меня выписали из больницы, он помог мне забраться на заднее сиденье машины Корделии и отвёз меня обратно к ней домой. Я полагала, что теперь вся эта уловка закончилась, учитывая, что они зарегистрировали меня в больнице под моим настоящим именем, но, очевидно, я всё ещё жила в особняке Монтгомери.

Виктор молча принял на себя большую часть моего веса, пока я с трудом поднималась по лестнице в свою комнату, и принес мне бутылку апельсинового сока и свежий рогалик со сливочным сыром на подносе, как будто он всё ещё просто занимался делами по дому. Но я подумала, что, если спрошу его об этом, он скажет мне, чтобы я не беспокоилась.

Итак, я заставила себя побеспокоиться об одной вещи, которая, казалось, была в моей власти. Я забралась в постель, разорвала большой конверт из Академии Трумэна и высыпала его содержимое на одеяло. Я возвращалась к роли Делайлы Эдвардс на постоянку. Больше никаких вечеринок по случаю открытия, только учительская. Больше никаких светских бесед о частных островах с представителями высшего класса, только обсуждение «Острова сокровищ» в классе.

После того, как я рассортировала содержимое по категориям, я забросила рюкзак на кровать, достала маркеры и закладки для страниц и приступила к работе.

– Я тут подумала, – той ночью Корделия присела на изножье моей кровати и разгладила юбку. Какой бы помятой ни была ее одежда, полумесяцы на щеках выдавали, насколько напряженно она была. Всё ещё следуя за ней, как тень, Фицуильям тоже бросил своё толстое серое тело на кровать, свернувшись калачиком между моими ногами и бедрами Корделии.

– О чем? – спросила я.

– Видишь ли, я думаю, было бы жестоко заставлять Фитци снова переезжать, теперь, когда он привык к такому большому дому.

Я моргнула. Нас поймали в какой–то схеме враждебного поглощения. Её держали под дулом пистолета. Виктор застрелил человека. А Корделия думала о моем коте? С другой стороны, я не могла винить её, когда сама весь день делала всё, чтобы не думать обо всём этом.

– Ты хочешь оставить мою кошку себе? – это не была дикая просьба, учитывая, что она была единственным человеком в мире, которому разрешалось гладить его, не получив при этом серьёзные порезы.

– Я бы не ожидала, что ты откажешься от своего кота, глупышка, – она оторвала взгляд от разглаживания юбки. – Было бы логично, если бы ты тоже осталась.

– Корделия Монтгомери, ты просишь меня переехать к тебе?

– Может быть? Да.

– Я больше не собираюсь быть твоей сотрудницей. Ты ведь знаешь это, верно? Мне надоело притворяться тобой.

– Я больше думала о соседке по комнате, – она расправила плечи. – В моём доме есть много преимуществ. Во–первых, проживание бесплатно. Во–вторых, отличный персонал службы безопасности на территории с отличными кулинарными навыками. В–третьих, аккуратное ведение домашнего хозяйства.

Я снова открыла и закрыла рот, пытаясь разгадать подвох.

– А как насчет посетителей?

– Моё предложение таково: Дефне, Табита и любые серьезные романтические партнеры могут приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. О других посетителях нужно договариваться за две недели, чтобы Виктор мог их проверить, а я могу остаться наверху, если потребуется.

– Означает ли это, что никаких спонтанных парней из Tinder?

Она съежилась.

– Я готова предоставить дом в твоё полное распоряжение каждые первые выходные месяца, чтобы ты могла приглашать в гости нескольких человек, устраивать вечеринки или делать всё, что тебе может понадобиться.

– И куда ты пойдешь? VIP–люкса в отеле “Монтгомери” больше не будет.

– Я могу остаться с Виктором, – сказала она так беспечно, как будто это не вызвало у меня в голове ещё миллион вопросов.

– У Виктора есть свой дом?

– Конечно. Я купила ему дом по соседству на день рождения несколько лет назад.

– Ты купила целый дом по соседству?

– Да. В любом случае, не спеши, ты можешь подумать об этом.

– Конечно, я остаюсь, – сказала я, хотя у меня было ещё несколько вопросов об условиях проживания Виктора, потому что он был здесь, когда я просыпалась, а ночью он обычно поднимался наверх с Корделией. Я полагала, что у него комната прямо напротив неё.

– Ты серьезно?

Я потянулась к её руке, и она вложила её в мою ладонь, её губы дрогнули в усталой улыбке.

– Ты поймала меня на том, что это было бы логично.

– Делайла, когда я сказала, что ты моя сотрудница...

– Тебе не нужно ничего объяснять, – я сжала её руку. – Всё в порядке.

– Я хочу, пожалуйста. У меня не было друзей с тех пор, как я впервые оказалась в заложниках, – услышав это, она закатила свои блестящие глаза. – И хотя я всегда была дружелюбна с нашим персоналом, поварами, горничными, водителями, никто из них никогда не был по–настоящему моим другом. Они уходили, даже не попрощавшись, или говорили за закрытыми дверями о том, как сильно им меня жаль. Я знала, что ты тоже уйдешь. И когда я сказала тебе, что ты должна помнить, что ты моя сотрудница, я также говорила это самой себе, потому что знала, что наши отношения были в первую очередь деловыми. Но я не хочу, чтобы так оставалось.

– Корделия, – я придвинулась ближе, отчего Фицуильям зашипел и вонзил когти в одеяло у моих ног. – Это никогда не было просто деловыми отношениями. В тот день в уборной академии Трумэна я согласилась надеть это платье не из–за его стоимости при перепродаже. Я увидела в тебе так много от себя, и я не говорю о волосах, глазах или носе. Хотя всё это немного странно.

– Не волнуйся. Я проверила нашу ДНК. На самом деле мы не родственники.

– Ты сделала...Знаешь что, неважно. То, что мы не связаны биологически, ничего не значит. Ты позволяешь мне одолжить твою одежду, предлагаешь купить мне презервативы, и мы едим мороженое, когда тебе снятся кошмары. Для меня это звучит очень по–сестрински.

– А ещё это я съела твои ‘Принглз’. Не Виктор. У меня было полуночная тяга.

– Ты что, издеваешься? Я несколько дней ругала его.

– Я знаю. Он прикрывал меня. Он даже не любит чипсы.

– Итак, когда он положил в кладовку около 30 пачек ‘Принглз’...

– У него очень хорошо получается быть пассивно–агрессивным.

Мы обе рассмеялись, напряжение, накопившееся за несколько дней, спало с наших плеч. Когда наш смех иссяк, одинокая счастливая слеза скатилась по моей щеке, я ещё раз мягко сжала её руку.

– Ты говорила с ним? Что случилось с его семьей?

– Я не уверена, – она медленно кивнула. – Всё в порядке. Скоро мы вернемся к нормальной жизни.

– Разве ты не хочешь большего?

– Не имеет значения, чего я хочу, если он не отвечает взаимностью.

– Я вижу, как он смотрит на тебя, Корделия, и я знаю, что вы двое целовались раньше. Прежде чем ты что–нибудь скажешь, я обманом заставила его признаться в этом.

– Это не имеет значения, – она напряглась и отдернула руку, чтобы продолжить разглаживать свою и без того гладкую юбку. – Как бы то ни было, Джулиан не лгал. У Виктора сложное прошлое и ещё более сложная семья. Он был откровенен со мной по этому поводу в день собеседования при приеме на работу. Я сказала ему, что не собираюсь покидать этот дом без крайней необходимости, а он сказал, что ему нужно место, чтобы спрятаться от людей, которые хотят получить его голову на тарелочке.

Стук в дверной косяк заставил нас поднять головы.

– Простите, что прерываю, – Виктор прислонился к двери. – Курьер доставил это для тебя, Дел.

Он поднял подарочную коробку. Я узнала её форму и матово–черный цвет. На этот раз без большой красной ленты. Мой позвоночник выпрямился при воспоминании о том, когда я в последний раз видела эту коробку. Или точно такую же коробку – в зависимости от того, уцелел ли оригинал в аварии.

– Мне это не нужно.

– Ты уверен?

– Да. Не мог бы ты отправить это обратно?

– Конечно, – он зажал коробку подмышкой и бросил быстрый взгляд на Корделию, которая внезапно отвлеклась на несуществующий кусочек ворсинки на своем рукаве. – Я, пожалуй, начну готовить ужин.

– Спасибо, – сказала Корделия, не поднимая глаз.

Я попыталась ободряюще улыбнуться ему, но его глаза были прикованы исключительно к Корделии, прежде чем он повернулся и ушел. Как только он ушел, она испустила долгий, прерывистый вздох.

– Не похоже, что это было нормально, – прошептала я.

– Да, – она подавилась горьким смешком. – Я буду усерднее работать над тем, чтобы смириться с тем фактом, что он убил человека ради меня.

Её слова прорвали мою тщательно выстроенную ментальную плотину, и все мысли, которыми я загораживалась, всё то, о чём мне говорили не беспокоиться, прорвалось и затопило меня.

– Джулиан мёртв?