— Это не обязательно был мой выбор. Остин ненавидел Вуду. Так какой в этом был смысл? Он всегда говорил мне, что это работа дьявола и что мне нужно перестать притворяться ведьмой и быть нормальной, как он. — Я нахмурилась, глядя на свои пальцы, которые лениво поглаживали Лафайета. — Он потворствовал моим практикам, пока я не забеременела. После этого он как будто хотел наказать меня за то, что я верю во что угодно, кроме его христианского бога.

Воспоминания о времени, проведенном с Остином, все еще преследовали меня. От мысли, что я позволила кому-то такому посредственному и бессердечному отнять у меня силу, у меня скрутило живот.

Пальцы Баэля успокаивающе сжали мою ногу, и когда я посмотрела на него, на его лице было только понимание.

— Ее звали Грейси, не так ли?

Я уставилась на него в шоке, мой рот открылся, прежде чем я смогла это остановить.

— Как ты узнал о ней?

Он просто мягко улыбнулся.

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, любимая.

Мои глаза подозрительно сузились.

— Это не очень-то помогает.

Он беспечно пожал плечами.

— Он начал обижаться на тебя за то, в чем не было твоей вины, да?

Я еще мгновение смотрела на него с подозрением, прежде чем снова отвела взгляд и кивнула.

— Я думаю, он всегда на меня обижался. Но когда мы потеряли Грейси, в нем что-то щелкнуло. Он стал вспыльчивым и злым, и казалось, независимо от того, что я говорила или делала, я никогда не смогу поступить правильно или сделать его счастливым. Я всегда ошибалась. Я всегда была ведьмой, которая убила нашего ребенка в его глазах.

Рука Баэля продолжала успокаивающе водить кругами по моему бедру, пока я пересказывала воспоминания, которые долгое время дремали в моей голове. Я не часто говорила о Грейси, но что-то в Баэле вызывало у меня желание выложить все.

— Он даже стал чаще ходить в церковь, — сказала я с горечью, — как будто это могло очистить его от каких-либо его собственных грехов. Как будто молитва каждое воскресенье Богу, который меня не слушал, могла стереть то, что он сделал со мной.

Лафайет слегка поерзал у меня на коленях, прежде чем устроиться обратно с довольным мурлыканьем. В его присутствии мне было легко игнорировать боль от тех прошлых ран.

— Но сейчас тебе все равно лучше без него, — успокаивающе сказал Баэль. — Возможно, это все-таки было благословением.

Я скептически посмотрела на него.

— Правда? Иногда мне кажется, что он все еще имеет надо мной эту гребаную власть.

— Потому что он это делает, — ответил Баэль как ни в чем не бывало. — Но только потому, что ты ему позволяешь. Внутри тебя есть сила, которая была там с самого рождения — гораздо более сильная, чем все, что Остин когда-либо мог у тебя отнять. Я вижу, как она растет внутри тебя, и это сводит меня с ума. — Его глаза снова потемнели, и он прошелся взглядом по моей обнаженной коже. Он чувственно облизнул губы, играя с кольцом в нижней губе.

Внутри меня поднялся жар, огонь, зажженный надеждой и возможностями. Я наконец-то освободилась от этого гребаного монстра. Здесь он не мог ко мне прикоснуться. Баэль был прав. Мне нужно было перестать давать Остину власть надо мной.

— И, кроме того… — Резким движением он поднялся, заставив Лафайета заворчать и спрыгнуть с кровати. Баэль пополз вверх по моему телу, пока я лежала навзничь, его мощные руки обхватили мою голову по обе стороны. — Ты будешь более неприкасаемой, чем он когда-либо был или когда-либо будет. Кровь Лаво течет по этим восхитительным венам. — Наклонившись, он повернул мое лицо в сторону и нежно прикусил ложбинку на моем горле. — Он никогда больше не прикоснется пальцем к чему-то столь божественному.

Я тихо застонала, когда губы Баэля двинулись вниз по моей шее, его язык вырисовывал узоры на чувствительной коже. Мои пальцы запутались в его темных волосах, когда я отдалась удовольствию, которое он мне дарил. У него был способ заставить все остальное исчезнуть, пока не останемся только мы и этот момент, приостановленный во времени.

— Теперь ты не принадлежишь никому, кроме самой себя, — прошептал Баэль мне в ключицу, прежде чем слегка прикусить и вызвать у меня еще один вздох. — И я никогда больше никому не позволю причинить тебе боль. Я сдеру плоть с их костей за то, что они плохо отзывались о твоем имени. — Его поцелуи, облизывания и укусы становились все более неистовыми, когда я задыхалась. — Впервые за столетия, я думаю, что наконец-то нашел кого-то, достойного моего поклонения.

Я ахнула, когда он проложил поцелуями дорожку вниз по моей груди, остановившись, чтобы разорвать рубашку, обнажая мою грудь. Он взял мой набухший бутон в рот и нежно провел языком. Мои бедра раскрылись, и он воспользовался возможностью, чтобы забраться между ними.

Вылизывая свой путь вниз по моему животу, оставляя во мне дрожь наслаждения, Баэль не стал терять ни секунды, прежде чем провести своим проколотым языком по моей влажной киске и неторопливо лизнуть меня. Я запустила пальцы в его локоны, когда он скользнул двумя пальцами глубоко в меня и начал ритмично толкаться. Я ахнула, когда Баэль сомкнул губы вокруг моего клитора и проводил по нему языком, пока волна эйфории не захлестнула меня.

Баэль дьявольски усмехнулся, медленно проводя поцелуями и покусываниями по внутренней стороне моего бедра, пока наши губы снова не соприкоснулись.

— Я не могу насытиться, — сказал он хриплым и низким голосом. Вкус себя на его губах сводил меня с ума, и, несмотря на то, что меня жестко трахнули на том чертовом колесе, мне нужно было больше.

Его руки блуждали по моему телу, словно поклоняясь алтарю. Он устроился между моих ног, освобождаясь от своих уже расстегнутых брюк. Мои бедра раздвинулись для него, и через несколько секунд он соскользнул в меня.

Я застонала, когда его пальцы запутались в моих волосах, дергая и хватая, пока он трахал меня. Его бедра двигались в идеальном ритме в такт моему бешено колотящему сердцу. Его толстый член изысканно растягивал меня.

Я сильно кончила, моя киска пульсировала по всей длине, и давление и жар заставили его также потерять контроль. Сев, Баэль откинулся назад, его бедра двигались в меня с неумолимой скоростью. Горячая сперма заполнила меня, когда он запрокинул голову назад и простонал мое имя. Снова и снова он повторял мое имя, пока его бедра двигались. Я опустила руку между ног и потеребила свой клитор, добиваясь еще одного, меньшего оргазма при виде него.

Он сам был похож на темного бога. Бог-обманщик, выпущенный на волю, чтобы опустошать женские сердца. Внезапно у меня больше не осталось сомнений. Я никогда не смогла бы оставить это место позади. Я никогда не смогла бы уйти от всего этого и забыть. Это было невозможно даже представить.

Я решила, что при первой же возможности приму окончательное решение. Я скажу Баэлю и Теодору, что остаюсь. Навсегда. Что я выбрала их. Потому что даже период полураспада в этом волшебном царстве был более реальным и ярким, чем я когда-либо испытывала наяву.