Я проснулась от раздражающего звука облизывания. Моя щека была влажной, и, когда я открыла глаза ...

Я проснулась от раздражающего звука облизывания. Моя щека была влажной, и, когда я открыла глаза, я поняла почему. Лафайет стоял над моим лицом, облизывая мою щеку и тяжело мурлыкая. Я усмехнулась, протягивая руку, чтобы погладить его мех, и от моего прикосновения он потерся носом о мое лицо, как будто говоря «доброе утро», даже если технически здесь не существовало такого понятия, как утро.

Я все еще лежала в роскошной постели Баэля, и в комнате все еще царил полумрак от мерцающих теней. Свечи здесь, казалось, не тронуло время, потому что они никогда не догорали.

Я села, позволив Лафайету спрыгнуть с меня, и откинула кудри с лица. Я снова была одета, в легкое платье. На этот раз цвет был терракотовым, прекрасно сочетающийся с моими волосами. Это, должно быть, дело рук Баэля.

Полог палатки открылся, расшитая бисером занавеска, висевшая перед ней, раздвинулась, и внутрь вошли Баэль и Теодор. Тео был одет, как обычно, во все черное: пиджак на голой груди, увешанный пятью или около того длинными ожерельями, черные брюки, без обуви и модная трость, которая на самом деле ему не понадобилась для ходьбы. Сегодня он тоже был в шляпе, а вокруг талии свободно болтались подтяжки.

Трахни меня… Эти мужчины были до смешного красивы.

Однако Баэль надел другой фрак, на этот раз глубокого изумрудно-зеленого цвета. И снова без рубашки под ним, в черных армейских ботинках на шнуровке, которые он любил носить со своими узкими кожаными брюками. Он был весь в ожерельях, пирсинге и забрызган блестками. На ком угодно, только не на нем, это выглядело бы безумием. На нем безумие, казалось, смотрелось идеально.

Баэль нес поднос с чайными чашками и стеклянным заварочным чайником, и когда он шагал по комнате, за ним тянуло табачным дымом. Во рту у Тео была изогнутая трубка, руки он держал в карманах, когда неторопливо направлялся ко мне.

Я не могла не чувствовать себя немного напуганной этими двумя. То, как они привлекали внимание одним своим присутствием, было ошеломляющим, но в то же время соблазнительным. Я хотела взобраться на них и ускакать навстречу несуществующему закату. Возможно, у меня была небольшая проблема с влечением к вещам, которых я немного боялась. Это была рабочая теория, но я начинала в нее верить.

— Доброе утро, Дорогая, — сказал Баэль, ставя поднос на прикроватный столик рядом со мной. — Надеюсь, ты хорошо выспалась.

Теодор ничего не сказал, но его пристальный взгляд впился в мой, словно пытаясь прочитать каждую мысль, которая приходила мне в голову.

— Я так и сделала, — нерешительно ответила я, прежде чем взять одну из чашек с подноса и отхлебнуть из нее. Это был «Эрл Грей» со вкусом лаванды и шоколада.

Баэль сел с одной стороны от меня, в то время как Теодор занял позицию с другой. Лафайет без колебаний запрыгнул Баэлю на колени. Баэль щелкнул пальцами, и в его руках появилась чашка чая, исчезнувшая с подноса рядом со мной.

— Как ты вообще это делаешь? — Спросила я, хмуро глядя на его руки.

Баэль рассмеялся над моим вопросом и наклонился ближе, его губы почти касались моего уха.

— Коммерческая тайна, — прошептал он, прежде чем отстраниться и подмигнуть.

— Выпей, — сказал Теодор. — Сегодня нам нужно сделать кое-что важное, и я не хочу терять время.

Баэль закатил глаза, но мой интерес внезапно возрос.

— Я думала, времени здесь не существует? К чему такая спешка? — Насколько я знала, в этом мире время текло по-другому. Я была почти уверена, что в реальном мире все тот же день.

— Для тебя это так, — объяснил он. — Вот как это работает. Когда душа находится в переходе, время приостанавливается в мире бодрствования. Пока ты не решишь остаться или уйти, время будет оставаться в застое, не позволяя твоему телу сделать выбор за тебя.

Холодок страха пробежал по мне, когда я лихорадочно вглядывалась в лица обоих мужчин.

— Итак, если я приму решение… — нерешительно начала я.

— Время пойдет своим чередом, и твое тело в конце концов сгниет. — Слова Тео не были резкими, но они были прямыми.

Я содрогнулась при мысли о том, что мой труп остывает и разлагается в моей постели. Было трудно смириться с тем, что это было реально — что с моим выбором здесь я не смогу вернуться к тому, как все было раньше. Это был критический момент, и что бы я ни выбрала, возврата к блаженному неведению не было.

Голос Баэля был настойчивым, когда он сказал:

— Прежде чем ты примешь решение, мы должны сначала кое о чем позаботиться. — Он щелкнул пальцами, и наши чашки с чаем исчезли вместе с ним. Секунду спустя он снова возник передо мной, выпрямившись на краю кровати. Он протянул мне руку и мягко сказал: — Пойдем с нами, грустная девочка. Мы отправляемся в приключение.

Через несколько минут мы втроем плыли в лодке по широкой реке, окруженные густым туманом. Теодор осторожно греб, хотя я предположила, что, если бы они захотели, они, вероятно, могли бы привести в движение эту старую деревянную лодку, используя какую-нибудь магию.

На улице было не холодно, несмотря на туман. Летняя ночь была все еще теплой и пахла дождем. С берегов болота громко стрекотали сверчки, и каждый раз, когда шелестели листья кипарисов, я представляла себе огромного аллигатора, плывущего за нами по пятам.

Баэль достал свою скрипку и заиграл мягкую песню, похожую на колыбельную, от которой все мои конечности расслабились, пока мы медленно удалялись от карнавала. Тогда я поняла, что это было так далеко от Карнавала Костей, как никогда с тех пор, как я проснулась на болоте, и у меня было чувство, что единственная причина, по которой я смогла забраться так далеко, была из-за Теодора.

Теодор, казалось, уловил мои мысли, когда сказал:

— Мы почти на месте.

— Куда именно мы направляемся? — Нервно спросила я.

— Скоро увидишь, — загадочно ответил он, и я проворчала что-то себе под нос.

Когда наша лодка начала приближаться к берегу с одной стороны реки, где вокруг высоких деревьев буйно разрослись густые кусты, создавая густой лес, который окутывал все остальное в пределах своей досягаемости, во мне забрезжило узнавание, и внутри меня расцвела надежда.

Он остановил лодку у знакомого старого деревянного причала. Баэль выпрыгнул и закрепил ее на месте, перекинув веревку через стоячий столб. Протянув руку, он вывел меня из лодки. Я пыталась сориентироваться. Мгновение спустя рядом с Баэлем появился Теодор.

— Вам, ребята, действительно нужно научить меня, как это делать, — проворчала я.

Баэль улыбнулся.

— Если ты решишь остаться, это будет так же легко, как дышать.

Я сузила глаза, глядя на него.

— Это предсмертный каламбур?

Теодор обвил рукой мою талию.

— Ты хочешь напугать ее до того, как она сделает свой выбор? — Он искоса взглянул на Баэля, когда тот вел меня вверх по замшелой тропинке.

Баэль усмехнулся позади нас, прежде чем появиться с другой стороны от меня, также обняв меня рукой. Я была зажата между двумя возвышающимися мужчинами, и, как ни странно, даже несмотря на то, что я была мертва, я никогда не чувствовала себя в большей безопасности.

Я сделала глубокий вдох, когда мы остановились перед домом бабушки Энн. Это был крошечный домик на берегу протоки, который передавался из поколения в поколение Лаво. Предполагалось, что когда-нибудь он станет моим, и тогда я передала бы его Грейси.

Острый укол тоски пронзил меня, но я подавила его. Я не хотела позволить своей печали снова овладеть мной, не после того прогресса, которого я достигла.

— Что нам теперь делать? — Я спросила их обоих. Мы не могли просто постучать, верно? Мы даже не были в том же мире, что и бабушка.

— Держись крепче, — сказал Тео, и я послушалась, даже задержала дыхание, уткнувшись лицом в сгиб руки Баэля.

Знакомое покалывание прошло по моим конечностям. Теперь я поняла, что это была какая-то магия. Та же магия, которая позволяла им путешествовать по разным местам в мгновение ока.

Через несколько секунд мы стояли в гостиной бабушки Энн. Все выглядело точно так же, как в ту ночь, когда я пришла сюда в какой-то призрачной форме. Тогда мне снился сон, и все было туманно и сбивчиво, как будто я наблюдала за происходящим из запотевшего окна.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела бабушку, застывшую на месте в своем обычном кресле. Она была совершенно неподвижна, как будто смотрела в одно из зеркал. Это напомнило мне, что время в мире бодрствования все еще ждало, когда я сделаю выбор.

Тео и Баэль отпустили меня, и я медленно подошла к бабушке, неуверенная, заметит ли она вообще мое присутствие. Когда я подошла ближе, ее глаза слегка блеснули, но оставались устремленными прямо перед собой.

— Бабушка? — Я неуверенно прошептала. — Это я…

Никакого ответа.

Я потянулась, чтобы коснуться ее руки, но в последнюю минуту отдернула. Что, если я как-то причиню ей боль? Я оглянулась через плечо, всматриваясь в Тео. Он кивнул мне, и я восприняла это как знак того, что все будет в порядке. Он не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое.

Глубоко вздохнув, я направила свою волю к ней, призывая ее увидеть меня, услышать меня. Ток пронесся по моим венам с такой силой, что на мгновение все потемнело. Когда я открыла глаза, бабушка смотрела в них, ее широко раскрытые глаза в замешательстве блуждали по моему лицу.

— Блубелл? — спросила она хриплым шепотом. Она потянулась ко мне, ее рука коснулась моей щеки, но она только прошла сквозь меня. Дрожь пробежала по всему моему телу. Ее глаза расширились еще больше, на этот раз в ужасе. — Что он сделал? — Она прикрыла рот ладонью, и у нее вырвался всхлип, когда слеза скатилась по ее щеке. Я опустилась перед ней на колени, стараясь тоже не заплакать.

— Я здесь, бабушка. Мне так жаль. Я должна была остаться с тобой, а не возвращаться к нему. Мне очень, очень жаль.

Бабушка медленно покачала головой, не сводя с меня глаз. Ее губы дрожали, когда она тихо проговорила: