10

БЕЛЛА

После первых нескольких недель работы няней в доме Эспозито я могу с уверенностью сказать, что счастлива больше, чем за последние месяцы. В течение первой недели я начала чувствовать себя освоившейся, нашла свой собственный распорядок дня среди распорядка, который я должна соблюдать для Сесилии и Дэнни. Я выхожу на пробежку каждый день перед обедом и обнаруживаю, что у меня стало больше энергии. Я всегда была в хорошей физической форме, но постоянные пробежки помогли мне еще больше подтянуться, и я чувствую себя сильнее. Каждый вечер я ужинаю с Габриэлем и детьми, и к тому времени, как я пробыла в доме почти месяц, я уже начала чувствовать, что мое место здесь.

И я полюбила эту работу. Я люблю Сесилию и Дэнни, и хотя я беспокоилась о том, смогу ли я хорошо заботиться о детях, особенно когда я не знала, хочу ли я иметь собственных детей или просто смирилась с тем, что от меня этого ждут, я чувствую, что влилась в это дело естественным образом.

Помогает и то, что Габриэль - хороший начальник. Он дружелюбен и добр, всегда старается, чтобы я чувствовала себя желанной гостьей, и часто проверяет, нет ли чего-нибудь, в чем я нуждаюсь. Я заметила, что он тщательно следит за физическим пространством между нами, никогда не садится рядом со мной и не подходит ко мне ближе, чем на расстояние вытянутой руки, и никогда не задает мне личных вопросов. На самом деле, с того второго вечера, когда он спросил меня о моей фотографии, я не могу вспомнить ни одного личного вопроса, который бы он мне задал. Но для меня это идеально. Физическая дистанция, которую он сохраняет, означает, что мне не нужно беспокоиться о том, что он ко мне прикоснется. Я никогда не беспокоюсь о том, что он хочет прикоснуться ко мне, что он ищет какой-то способ стать ближе ко мне в надежде, и что между нами что-то произойдет. А то, что он не выпытывает у меня никакой личной информации, означает, что мне не нужно беспокоиться о том, стоит ли рассказывать ему правду о том, что случилось со мной до того, как я приехала сюда.

Я не хочу рассказывать ему правду об этом. Я счастлива здесь, счастливее, чем могла себе представить после всего, что случилось с Петром. Но каким бы добрым и понимающим ни был Габриэль, я уверена, что все изменится, если он узнает, что я подвержена паническим атакам и кошмарам, что причины, по которым я закрываюсь и ношу слишком жаркую для лета одежду, не имеют ничего общего с низким уровнем сахара в крови или нарушением обмена железа, как, я уверена, он полагает.

Я сделала все возможное, чтобы эти вещи не осложняли мою новую жизнь. Моя ежевечерняя пробежка вокруг поместья помогает мне чувствовать себя очень уставшей к концу вечера, и я принимаю снотворное каждую ночь, чтобы избежать кошмаров. Между этими вещами и моей работой по уходу за детьми я устаю настолько, что сплю крепко каждую ночь. И несмотря на то, что по утрам меня мутит от таблеток, благодаря нагрузкам и чувству цели я чувствую себя лучше, чем когда-либо за последнее время.

— Давайте поиграем в какую-нибудь игру в гостиной после ужина, — предлагает Габриэль в этот вечер за ужином из домашних спагетти и фрикаделек с чесночным хлебом. — Может быть, в настольную игру. Хочешь присоединиться, Белла?

— Конечно. — Я киваю, более чем счастливая присоединиться к ним. Большинство вечеров я присоединялась к ним, какое бы вечернее занятие ни выбрали Габриэль, Сесилия и Дэнни, будь то кино, игра или просто отдых в гостиной. Иногда я ухожу в свою комнату пораньше, чтобы отдохнуть или посмотреть что-нибудь в одиночестве, но мне нравится проводить время с теми, кто хочет, чтобы я была рядом. До этого я большую часть жизни была одинока, с отцом, который терпел мое общество и никого больше. Тепло от того, что рядом столько людей, которые действительно рады друг другу, успокаивает, и мне нравится участвовать в семейных мероприятиях, которые проходят каждый вечер.

В итоге мы играем в «Монополию» за журнальным столиком в гостиной, и Сесилия выигрывает. После этого я веду их наверх готовиться ко сну, пока Габриэль убирается, и беру свою книгу, чтобы немного почитать в постели. Я как раз собираюсь переодеться во что-нибудь для сна, когда понимаю, что, должно быть, оставила внизу кашемировый кардиган, который был на мне раньше.

Я колеблюсь, не желая спускаться и беспокоить Габриэля, если он все еще в гостиной. Но это мой любимый свитер, в котором можно уютно устроиться, пока я читаю, один из моих любимых, поэтому я бросаю шорты и майку, в которые собиралась переодеться, на кровать и возвращаюсь вниз.

Габриэль все еще сидит в гостиной, когда я вхожу, в одном из кресел, с книгой на коленях и бокалом вина в руке. Он резко поднимает глаза, когда я вхожу, и улыбка расплывается по его лицу, как только он видит меня.

В этом нет ничего необычного, он часто улыбается и, кажется, доволен мной. Но почему-то при слабом освещении комнаты, поздно вечером, когда мы здесь только вдвоем, улыбка кажется более интимной, чем должна быть. Я чувствую, как сердце подпрыгивает в горле, пульс там трепещет, и замираю на пороге комнаты, внезапно задаваясь вопросом, не стоит ли мне развернуться и убежать обратно наверх.

Для этого нет причин, твердо говорю я себе. Нет причин для глупостей. Он не делает ничего плохого. Он просто улыбается мне. Это я делаю все странным.

— Тебе что-то нужно, Белла? — Спрашивает Габриэль, и я, стряхнув с себя смущающее чувство, направляюсь к дивану.

— Я забыла свой свитер. — Я хватаю его с дивана, поднимаю и коротко размахиваю им, как флагом, чтобы доказать, что именно из-за него я спустилась вниз. Мне приходит в голову, что на самом деле мне не нужна причина, чтобы спускаться сюда, что это создает впечатление, будто я в чем-то виновата, хотя на самом деле я понятия не имею, почему мне кажется, что есть что-то неправильное в том, что я нахожусь здесь в гостиной с Габриэлем так поздно ночью. Никто из нас не делает ничего плохого, он просто сидит и потягивает вино из своего бокала.

— Ты в порядке? — Спрашивает он, слегка наклоняя голову, глядя на меня, и я быстро киваю.

— Да, я... я в порядке. Мне просто нужно было спуститься и взять свитер.

— Не хочешь присесть и выпить со мной? — Он кивает на свой бокал вина. — На кухне есть еще, я могу сходить и принести тебе бокал, если хочешь.

Я колеблюсь. Разве это нормально, когда начальник просит своего сотрудника присесть и выпить? Но, насколько я знаю, большинство людей не живут со своим боссом. А Габриэль сказал, что хочет, чтобы я чувствовала себя частью семьи. Я уверена, что Агнес уже сидела здесь и выпивала с ним.

Я также обычно не пью. На пальцах одной руки можно пересчитать случаи, когда я выпивала бокал вина. Но идея заманчива, гостиная уютна и тускло освещена, в доме тихо, дети в кроватях, и это звучит приятно. Мне нравится проводить время с Габриэлем, разговаривать с ним, возможно, даже больше, чем следовало бы.

Я вдруг отчетливо осознаю, что все еще держу в руках свой свитер, что свободная белая футболка, которую я надела вместе с джинсами, оставляет мои руки голыми, даже горловина кажется слишком низкой, ключицы обнажены.

— Конечно, — говорю я, быстро накидывая кардиган и натягивая его на себя, когда опускаюсь на диван. — Звучит неплохо.

— Хорошо. — Габриэль плавно встает, ставит свой бокал на приставной столик. — Я сейчас вернусь.

Я смотрю, как он выходит из комнаты, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. Каждый раз, когда я смотрю на него, действительно смотрю, я вспоминаю, почему чаще всего стараюсь смотреть на него лишь мимолетно. Каждый раз меня поражает, насколько он невероятно красив. А в таком виде, поздно вечером, в джоггерах и футболке, он еще красивее. Я вижу, как под футболкой напрягаются его мышцы, и улавливаю намек на загорелую, оливковую кожу там, где футболка слегка приподнялась на талии. От этого мне становится жарко, и я с трудом сглатываю, натягивая на себя кардиган и подтягивая ноги под себя на диване.

Первый мужчина, который заставил меня почувствовать хоть какую-то искру за последние месяцы, и это обязательно мужчина, который для меня совершенно недосягаем. Раньше, до того, как Петр сделал со мной то, что сделал, я обращала внимание на мужчин, хотя никогда не видела никого, кто казался бы мне таким красивым, как Габриэль, кто заставлял бы мою кожу нагреваться, а дыхание сбиваться при взгляде на него. Но так будет лучше, напомнила я себе. По крайней мере, с Габриэлем это никуда не денется. По крайней мере, с ним никому из нас не придется испытывать разочарование от попыток, а все мои отвратительные воспоминания будут поднимать голову в самый неподходящий момент и пресекать все, что мы могли бы сделать вместе, на корню.

Через минуту Габриэль возвращается в комнату, в его руке бокал, наполовину наполненный красным вином. Он протягивает его мне, и, когда я беру его, мои пальцы ненадолго соприкасаются с его пальцами.

Это похоже на шок. Я чуть не отшатываюсь, едва не расплескав вино, но мне удается этого не сделать. Вместо этого я беру бокал из его руки, но чувствую, как дрожит моя, и прижимаю основание бокала к бедру, стараясь дышать нормально. Такая мелочь, как прикосновение моей руки к чужой, не должна вызывать у меня таких чувств. Это не должно заставлять меня чувствовать панику и страх.

Но впервые под этим чувством скрывается что-то еще, дрожь, что-то, что не похоже на страх.

Габриэль опускается в кресло, откладывая книгу в сторону.

— Похоже, ты отлично устроилась, — говорит он с небольшой улыбкой на лице. — Все хорошо у тебя?

Я киваю, делая небольшой глоток вина. Я не так часто пью, чтобы иметь мнение о вине, но на вкус оно достаточно сладкое, чтобы мне нравиться, не слишком сухое.

— Все прекрасно, — честно говорю я ему. — Я не знала, каково это, иметь работу... — я выпустила маленький, застенчивый смешок. — Но, если честно, это совсем не похоже на работу.