Глава 1

Меньше, чем через год моего мужа не станет. Совсем. Он покинет не только меня, но и мир.

Вот почему каждая секунда на счету.

Рука Бретта теплая на моей ладони. Он пытается меня утешить. Ненавижу, что у него это не получается. Но я улыбаюсь, потому что пытаюсь утешить его в ответ. Я, вероятно, тоже терплю неудачу.

Каждое утро я просыпаюсь с ощущением надвигающейся беды. Возможно, сыграло роль то, что в детстве меня таскали из одной приемной семьи в другую, а затем снова возвращали в приют.

Бретт был моим новым началом, моим «жили долго и счастливо». Но как в сказке не бывает, по крайней мере в моем мире. Я была дурой, считая, что это возможно.

Первые годы нашего брака были трудными. Я любила Бретта, но мне тяжело было находиться рядом с ним и быть счастливой. Во многом из-за его отца. Как только я, наконец, привыкла жить со своей болью и научилась притворяться счастливой, случился рак.

Я вовсю стараюсь быть сильной ради нас обоих, но постепенно теряю стойкость.

— Все хорошо?

Бретт приподнимает густую бровь. Его голос низкий от усталости.

С тех пор, как месяц назад ему поставили диагноз «рак желудка», он стал быстрее уставать. Это не мешает ему отдавать ту малую энергию, которая у него осталась, «Блэк Остер Резорт», одному из отелей его отца, расположенному в Форт-Хейвене, Северная Каролина.

Тут мы и познакомились. Его отец нанял меня работать горничной, и мы с Бреттом полюбили друг друга и через шесть месяцев поженились.

Для Бретта бизнес всегда был важнее всего, даже нашей маленькой семьи. Всякий раз, когда я говорю ему это, он все отрицает, но это правда. Я думала, меня устраивает то, что он уделяет мне лишь часть своего времени. Я заставила себя быть благодарной за то, что он вообще есть в моей жизни. Но больше нет, не сейчас, когда у нас осталось так мало времени вместе.

Сегодня годовщина нашей свадьбы, и я хотела, чтобы у нас осталось последнее счастливое воспоминание. Сегодня вечером мне хотелось жить в отрицании, притворяться, что наша жизнь идеальна, даже если это далеко не так.

Его телефон звонит, я больше не могу обманывать себя.

Беда пришла. Я этого ждала.

Бретт всегда отвечает на звонки, особенно если звонит отец. Каждый раз, когда звонит этот человек, он тут же готов бежать к нему.

Я беру его за руку и сжимаю ее.

— Не надо, — шепчу я, прекрасно понимая, что прошу о невозможном. — Не отвечай, пожалуйста.

Его взгляд перемещается на телефон, лежащий между стаканом газированной воды и пустой тарелкой.

— Прости, дорогая. Это мой отец. Ты знаешь, что я должен.

Он вытирает рот и бросает салфетку на стол, затем тянется к телефону, чтобы поговорить с моим тестем, человеком, который контролирует наши жизни.

Коул Уилтон называет себя отцом, но это не так. Он диктатор, который обращается со своим сыном как с марионеткой, а со всеми остальными как с мусором. В его присутствии Бретт всегда встревожен и беспомощен. Хотя я делаю все возможное, чтобы взрастить в нем уверенность, его отец никогда не упускает шанса заставить его почувствовать себя неудачником.

Мне бы очень хотелось помочь Бретту увидеть, какой змеей является его отец. Коул знает, что ему не рады в нашем доме. Это единственное место, где Бретт может быть самим собой без нависшего над ним облака отцовского неодобрения. Это единственное место, где я могу чувствовать себя в безопасности.

Коул все равно появляется время от времени, напоминая нам, что роскошный двухэтажный дом, в котором мы живем, принадлежит ему.

Моя самая страшная встреча с ним произошла в ночь перед тем, как я вышла замуж за Бретта. Он ясно дал мне понять, что не одобряет нашу женитьбу с его сыном и пообещал разрушить наш брак, если я не отменю свадьбу. Я все равно вышла замуж за Бретта, но ничто уже не было прежним. Коул отравил наш брак еще до того, как он начался.

После свадьбы мне отчаянно хотелось уехать, и я умоляла Бретта уехать из Форт-Хейвена, чтобы мы могли начать новую жизнь в другом городе.

Я даже предложила переехать в другой отель «Блэк Остер Резорт», чтобы он мог продолжать работу в семейном бизнесе. Бретт немедленно отверг эту идею. Он утверждал, что был нужен своему отцу в Форт-Хейвене. Правда в том, что его отец хотел держать его поближе, чтобы иметь возможность контролировать.

Разочарованно вздохнув, я складываю свою салфетку и встаю. Пока Бретт разговаривает по телефону, я поднимаюсь наверх, чтобы проверить Лиама.

Я встречаю Джанеллу наверху широкой лестницы.

— Лиам уже спит, — шепчет она, ее лицо, как всегда, ничего не выражает.

Джанелла в свои тридцать пять лет на три года старше меня, но у нее уже появились заметные морщинки в уголках темно-карих глаз и вокруг поджатого рта. Несмотря на все это, она потрясающая женщина с большими глазами и ресницами, которым не нужна тушь. Темная коса, которую она всегда носит на работу, и элегантная манера двигаться придают ей королевский вид в моих глазах. Я лишь хочу, чтобы она больше улыбалась, хочу увидеть свет в ее глазах.

Джанелла появилась раньше меня. Когда я переехала, она уже была экономкой Уилтонов.

Даже при том, что лично я наняла бы кого-нибудь более жизнерадостного, я не смогла найти в себе силы ее уволить. Что-то в ней затронуло струны моего сердца. Она чем-то напоминала мне себя саму. Боль, которую она носила в своем сердце, резонировала с моей. Она редко рассказывает о себе, но иногда я чувствую какую-то связь с ней. Как и я, она боится Коула. Каждый раз, когда он появляется в доме, ее плечи опускаются, и она вздрагивает, когда он заговаривает.

Она также отлично справляется со своей работой и всегда делает все возможное, иногда даже берет на себя роль няни для нашего четырехлетнего сына Лиама. Я часто говорю ей, что присмотр за Лиамом не входит в ее обязанности, но она настаивает, что ей нравится быть занятой.

Мне хотелось бы больше общаться с ней. Поскольку она совсем немного говорит по-английски, мы используем множество жестов для общения.

Я знаю, что она в США одна, ее семья находится на Филиппинах, и она поддерживает их финансово. Поскольку она берет на себя так много работы по дому и помогает мне с Лиамом, я попросила Бретта увеличить ей зарплату, но он сказал мне, что ей платит Коул.

Я все больше осознаю, что Коул полностью контролирует нашу жизнь. В тот вечер у нас с Бреттом произошла ссора, длившаяся несколько часов. После были и другие, и все они имели какое-то отношение к его отцу, но ничего так и не менялось. Бретт не собирался ссориться с ним и требовать свободы. Много раз я обижалась на него за это, но моя любовь к нему заставляла меня остаться. Он нуждался во мне. Я нужна ему.

— Спасибо. Тогда мне лучше его не беспокоить, — говорю я Джанелле, и она кивает. — Теперь ты можешь идти домой. Иди и отдохни.

Она кивает и мгновение пристально смотрит мне в лицо, словно изучая его.

— Доброй ночи, миссис Уилтон, — наконец, говорит она, и я вздыхаю с облегчением.

Мне начало становиться не по себе под ее пристальным взглядом.

— Спокойной ночи, Джанелла.

Вместо того, чтобы спуститься вниз, я направляюсь в нашу спальню и сажусь на край кровати, зарываясь пальцами в одеяло. Подбородок прижат к груди, глаза жгут непролитые слезы.

Я стараюсь не думать о том, какой будет наша жизнь, когда Бретта не станет.

Бретт каждый день живет, притворяясь, что рака не существует. Он предпочитает жить в отрицании. Каждый раз, когда я упоминаю об этом, он уходит от разговора. Он даже не рассказал об этом своему отцу и заставил меня пообещать, что я тоже не скажу.

Я бы хотела, чтобы он боролся за свою жизнь, но он отказывается проходить химиотерапию, хотя врачи утверждают, что он может добавить еще несколько месяцев или даже лет к своим тридцати шести годам. Бретт рассуждает так: нет никакой гарантии, что это сработает.

Это еще не все. Он знает, что лечение может его ослабить, и если есть что-то, что Бретт ненавидит, так это демонстрировать слабость, особенно перед отцом. Коул имеет непосредственное отношение ко многим решениям, которые Бретт принимает.

Тихий стук в дверь заставляет меня поднять голову.

Бретт стоит в дверях с телефоном в руке.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Мне нужно ехать в отель. Возникла чрезвычайная ситуация.

Бретт однажды рассказал мне, что в детстве он мечтал стать врачом. Так как Коул заставил его присоединиться к семейному бизнесу, его мечте не суждено было сбыться. Я всегда замечаю сожаление на его лице, когда он играет с Лиамом «в доктора», где один из них — пациент, а другой — врач.

Пусть он и не стал врачом, но иногда он живет жизнью врача. Ему звонят, и через несколько минут он уходит. Не имеет значения, какое сейчас время ночи.

— Что за чрезвычайная ситуация? — спрашиваю я, чувствуя себя опустошенной.

— Проблемы с сотрудниками. Ничего такого, с чем нельзя было бы разобраться.

— Кто-то еще уволился?

За последний месяц уволились две горничные. Я понимаю, почему они это сделали. Работать на такого властного человека как Коул, нелегко.

— Ага.

Бретт трет затылок. Он выглядит таким уставшим, и мне хочется обнять его, но в то же время он меня раздражает.

— Твой отец не может с этим справиться?

Я не понимаю, почему Коул всегда чувствует необходимость позвонить Бретту. Он живет в просторном роскошном номере отеля. Он должен быть в состоянии решать проблемы немедленно, без посторонней помощи.

— Нет. С этим могу справиться только я, — он засовывает телефон в карман. — Я ненадолго. Обещаю.

Он пересекает комнату и подходит, чтобы поцеловать меня в кончик носа. В прошлом его поцелуи приносили мне утешение, но сейчас я почти ничего не чувствую.

— Не задерживайся, — кричу я ему вслед. — Я буду ждать тебя.

Дверь за ним закрывается, и через несколько минут его «рендж ровер» с ревом оживает.

Я продолжаю сидеть на кровати, прислушиваясь к тишине, с закрытыми глазами. Затем я падаю обратно на кровать и засыпаю в своем красивом канареечно-желтом коктейльном платье.