Глава 9

Коул стоит передо мной, кончик его сигары тлеет, дым поднимается, скрывая черты его лица.

Он наблюдает за мной, привязанной к стулу и не способной пошевелиться. Цепи на моих запястьях и лодыжках вонзаются в кожу.

Он снова затягивается сигарой, затем делает шаг ко мне.

— Попробуй сбежать сейчас, — угрожающе говорит он. — Ты никогда не сможешь сбежать от меня. Я буду прямо за твоей спиной.

Он выпускает следующую струю дыма мне в лицо. Я давлюсь им, мои легкие отторгают посторонние частицы.

Коул хватает меня за горло, перекрывая дыхание. Я хватаю воздух ртом, но он не ослабляет хватку. Только когда у меня начинает кружиться голова от недостатка кислорода, он отступает назад и лезет в карман.

Он достает зажигалку и щелкает ею.

Мои глаза расширяются, а внутренности сжимаются от страха. Я хочу умолять его отпустить меня, но не могу говорить. Мой рот не заклеен, но страх убивает слова, прежде чем они успевают вырваться наружу.

Я отталкиваюсь ногами от пола, пытаясь отодвинуться от него. Подошвы моих ног скользят по чему-то мокрому. Меня окутывает ядовитый запах, такой сильный, что обжигает ноздри.

Он хочет сжечь меня.

Я начинаю брыкаться и пытаюсь выдавить крик.

Ему все равно. Он бросает зажигалку на пол, и она, встретившись с алкоголем, вспыхивает пламенем, быстро прокладывающим себе путь.

Когда огонь достигает моей кожи, мои крики наконец вырываются наружу.

Я кричу и плачу, пока мягкое прикосновение к моей щеке не заставляет меня открыть глаза.

Опускаюсь на матрас с облегчением, когда до меня доходит, что это был сон. Коула здесь нет.

— Просыпайся, мамочка, — зовет Кларк, снова дотрагиваясь до моей вспотевшей щеки.

Мы спим в одной постели, потому что я не хочу расставаться с ним. Я не хочу однажды проснуться и обнаружить, что его нет.

— Мамочка, ты снова плакала во сне.

Его голос все еще сонный. Я разбудила его своими метаниями во сне.

— Прости, малыш.

Я вытираю пот со лба и притягиваю его к себе.

— Мне приснился плохой сон.

— Не бойся. Это все ненастоящее.

Я прижимаюсь головой к его маленькому тельцу, жалея, что он не может защитить меня от моих внутренних демонов. Раньше мне снились кошмары по крайней мере раз в неделю, но последние несколько дней они случались почти каждую ночь. Я ненавижу, что пугаю Кларка своими ночными кошмарами.

Отпустив его, я принимаю свое лекарство от тревоги, чтобы успокоиться.

Сейчас суббота, 7 утра, и у меня выходной.

— Иди почисти зубы. Я приму душ, и мы можем испечь что-нибудь. Как насчет кексов для миссис Фостер?

Я все еще чувствую себя виноватой за то, что разозлилась на нее два дня назад, когда она водила Кларка поесть мороженого.

Как и мое новое увлечение — охота за бесплатными купонами, выпечка успокаивает меня. Когда я росла в детском доме в Нью-Джерси, моей главной задачей было помогать на кухне. Сначала я ненавидела это, но потом Вирджиния, повар, научила меня любить готовить и выпекать. Вскоре это стало моим спасением. Так оно и есть по сей день.

Когда я создаю красивую сладость, я говорю себе, что не так бесполезна, как мне кажется. Даже сломленный человек способен создать что-то прекрасное.

Создание чего-то из ничего наполняет мою жизнь смыслом, но приятные ощущения длятся только до тех пор, пока духовка не выключена, мука не вытерта со столешницы, а инструменты для выпечки не убраны.

Кларк любит смотреть, как я пеку, и мне нравится, что в этот момент его маленький разум сосредоточен на чем-то более прекрасном, чем мрачные воспоминания о смерти его отца. Он не говорит об этом, но он не мог покинуть Форт-Хейвен не травмированным.

— Какие кексы мы испечем? — спрашиваю я его после душа.

— Миссис Фостер любит шоколад. Ты же знаешь это, мамочка.

—Ты прав. Прости, я забыла.

Мы идем на кухню, держась за руки, где я исчезаю в крошечной кладовой. Я собираю все, что мне нужно, и выхожу, пока у меня не началась клаустрофобия. Кому-то может показаться смешным мой страх оказаться запертой в тесном пространстве, но это страх, который был у меня с детства и от которого я так и не смогла избавиться. Вот почему я храню необходимые нам ингредиенты большую часть времени в кухонных шкафчиках.

Десять минут спустя кухня превращается в нашу личную пекарню.

Странно, несмотря на то, что я пекарь, я не очень люблю сладкое. Я пробую то, что пеку, только для того, чтобы убедиться, что двигаюсь в правильном направлении, но конечный продукт мне никогда не нравится. Я просто пеку для других людей, которыми в данный момент являются Кларк и миссис Фостер. Иногда я пеку в «Лимоне», но обычно Таша покупает выпечку в местной пекарне «Джоди Свит».

Когда я высыпаю муку в миску, мучная пыль летит мне в лицо.

Кларк смеется. На долю секунды я позволяю себе присоединиться к его смеху. Я не знаю, какие ужасы принесет сегодняшний день, но этот момент принадлежит только нам. Мы не часто выходим на улицу, но мы можем заниматься этим.

Красно-белая кухня в стиле столовой 50-х годов с полом в черно-белую клетку и столешницами в винтажном стиле заставляет меня чувствовать, что я могу сбежать в другое время и место и притвориться, что моих проблем не существует.

Кларк помогает мне размешать смесь для кексов и заполнить форму для выпечки. Как только кексы оказываются в духовке, а я убираю посуду, он достает свою книжку-раскраску, чтобы скоротать время.

Когда кексы готовы и по комнате разносятся ароматы шоколада, лимонной цедры и ванили, он помогает мне украсить их сливочным кремом, ломтиками лимона и листиками мяты.

Теперь, когда мы закончили выпекать, меня охватывает ужас. Я не могу избавиться от ощущения, что вот-вот произойдет что-то плохое. Такое же чувство было у меня в ту ночь, когда умер Бретт, за несколько секунд до того, как я нашла его в нашей комнате.

Но я притворяюсь перед Кларком, что у меня хорошее настроение, и мы берем кексы и везем их миссис Фостер, чтобы сделать ей сюрприз.

Мы находим ее сидящей на крыльце и вяжущей что-то похожее на шарф. Она говорит, что это для Кларка, и быстро убирает его.

Я тронута, но мне интересно, наденет ли его когда-нибудь Кларк. Будем ли мы по-прежнему в Уиллоу-Крик, когда наступит зима?

— Это мне? — спрашивает миссис Фостер, указывая на поднос в руках Кларка.

— Это кексы! — говорит Кларк, прежде чем я успеваю ответить.

— Тебе нравится удивлять меня, не так ли, Кларк?

Она лучезарно улыбается.

— Я помогал маме их печь.

— Ты талантливый мальчик.

Миссис Фостер берет с подноса один из кексов. Она подносит его к губам и откусывает.

— Вкусно, как всегда.

Она поднимает на меня взгляд.

— Ты думала о том, что я сказала? — спрашивает она, жуя.

Она часто советует мне открыть собственную пекарню или ресторан. Мне всегда льстит, что она считает мою выпечку достаточно вкусной, чтобы брать за нее плату.

— Да.

Я отвожу взгляд. Если бы только она знала, как это сложно. Я никогда не смогу рассказать ей, что стоит на пути к моей мечте.

— Может быть, когда-нибудь я это сделаю.

Я просто улыбаюсь, надеясь, что она сменит тему и испытываю облегчение, когда она возвращается к беседе с Кларком, рассказывая ему истории из своего детства, как будто он ее собственный внук.

— К сожалению, нам пора, — говорю я после третьей истории.

— Почему бы тебе не оставить Кларка со мной? Он может составить мне компанию.

— Я бы с удовольствием, но я пообещала ему мороженое, потому что сегодня он был хорош на кухне.

Это не вся правда. Я хочу проводить время со своим сыном, а не отдавать его кому-то другому.

— Что ж, в таком случае, идите, молодой человек.

Миссис Фостер взъерошивает Кларку волосы, и он соскальзывает с качелей на крыльце.

Когда мы возвращаемся в машину, она машет нам рукой и возвращается к своему вязанию, поставив поднос с кексами рядом с собой.

Хотя Кларк с удовольствием посидел бы в кафе-мороженом, я не могу рисковать и слишком долго находиться на публике. Вот почему мы никогда не едим в ресторанах, за исключением редких случаев, когда он приходит со мной на работу в те дни, когда миссис Фостер не может посидеть с ним.

Вместо этого мы едем в продуктовый магазин за упаковкой мороженого.

Я уже собираюсь расплатиться, когда ощущаю чье-то сильное присутствие позади меня, покалывание, как будто за мной наблюдают.

Я оборачиваюсь и вглядываюсь в лица позади себя, но никого из них не узнаю, и никто не кажется мне подозрительным.

Все еще чувствуя себя не в своей тарелке, я расплачиваюсь за мороженое и беру Кларка за руку.

Что, если он наблюдал за мной и скрылся из виду до того, как я обернулась? Что, если причина, по которой мне снится так много кошмаров, в том, что он подбирается ближе?

Что, если Коул в городе?

Но тогда почему он не пришел раньше? Что помешало ему нанять детектива, чтобы выследить меня? Прошел год, а ему так и не удалось этого сделать.

Может быть, он хочет наказать меня на расстоянии.

В машине Кларк хочет начать есть мороженое прямо сейчас. Я говорю ему, что нельзя, потому что у него нет ложки. Он настаивает на том, чтобы есть пальцем. Обычно я стою на своем, но сейчас у меня нет на это сил.

Я протягиваю ему контейнер с мороженым, и он принимается за него, радостно облизывая пальцы.

Когда мы подъезжаем к хижине, мои внутренности скручиваются в узел. Как всегда, я осматриваю весь дом, удостоверяясь, что ничего не изменилось.

На кухне я ощущаю холодную волну ужаса, когда замечаю, что одного из трех кексов, которые мы оставили, не хватает. Я хотела, чтобы Кларк съел их сегодня на десерт.

Я зову Кларка, и он прибегает.

— Ты съел кекс? — спрашиваю я его, стараясь не думать о худшем.

— Нет.

Он качает головой.

— Я оставила тебе три кекса на десерт, помнишь?

Он смотрит на кексы на столе и снова качает головой.

— Нет, мамочка, я думаю, ты оставила только два.

Он, должно быть, ошибается. Я практически уверена, что оставила три кекса.