Глава 21

Найл

В комнате было тихо, если не считать потрескивания камина. Все смотрели на Изольду, которая закрыла глаза и теперь лежала неподвижно.

Она выглядела ещё прекраснее, чем когда-либо, с разметавшимися по подушке чёрными волосами и ресницами, похожими на веера на щеках.

Но я не мог не заметить красные пятна, которые покрывали её кожу. На какое-то время они поблекли, но сейчас были темнее. Кормак устроился рядом с ней, и, судя по страданию, затуманившему его глаза, я знал, что он заметил.

Изольда издала тихий звук. Её глаза под прикрытыми веками быстро бегали туда-сюда.

Низкий голос Алека грохотал со сдерживаемой силой.

— Скажи мне, что ты видишь.

— Я в своей постели, — прошептала она.

Моё сердце упало. Вот тебе и откровения. Может быть, мы преследовали не ту цель. Она была больна. Мы зря тратили время. Нам следовало просто поискать в грёбаном Интернете…

— Они идут! — закричала она, её голос был пропитан страхом.

Моё сердце бешено колотилось. Я вцепился в изножье обеими руками. Кормак наклонился вперёд, пристально вглядываясь в её лицо.

Грудь Изольды быстро поднималась и опускалась по мере того, как она всё больше начинала нервничать.

— Это мой отец... и король Эрказ.

Я напрягся вместе с каждым драконом в комнате. Мы все были знакомы с королём Разротов.

— Н-не надо, — выдохнула Изольда. — О, пожалуйста, не надо.

Алек наклонился вперёд.

— Расскажи мне, что происходит. Что они делают?

— Мои руки... они прижимают меня к кровати. У моего отца длинная трубка и... я не знаю. Это как игла для вышивания, — она дёрнулась и вскрикнула. — Отец, пожалуйста, не делай этого!

Изножье скрипнуло под моими руками.

Изольда всхлипнула. Её мышцы напряглись, как будто она сопротивлялась чему-то.

— Они забирают всё, — она закричала, её ноги забились под одеялами.

— Прекрати это! — крикнул я, готовый перепрыгнуть через кровать и наброситься на Алека.

— Нет, — сказал Кормак. Его власть обрушилась на меня, удерживая на месте. Он заговорил, не глядя на меня. — Мы доведём это дело до конца.

Агония терзала меня. Изольду пытали, и я был бессилен это остановить.

Она безудержно рыдала.

— Ты берёшь слишком много. Я не могу… Я не чувствую своих ног, — из её ноздри потекла струйка крови. Пятна на её руках потемнели.

Стоявшая рядом с кроватью Галина резко втянула воздух.

— Её кровь... — сказала она, не отрывая взгляда от лица Изольды.

Внезапно Изольда обмякла. Её голос был тихим. Вялый.

— Они забрали всю.

— Где они сейчас? — спросил Алек.

— Близко... Но слишком темно. Не могу... видеть их.

— Где ты?

Она кашлянула. Из уголка её рта потекла кровь.

— Серость. Среди…

Моё бешено колотящееся сердце остановилось. Оно просто, блядь, замерло. Потому что я знал, где она была. Я бывал там раньше. Она находилась в сероватой дымке между жизнью и смертью. На протяжении столетий я оказывался там раз или два. Когда меч римского центуриона пронзил мою шею. Когда Кормак потерял контроль и облил меня огнём.

Эта дымка была до этого. И это было «после». Для бессмертных это была комната ожидания, прежде чем отрубленная голова приживётся снова или раздавленное сердце восстановится и начнёт биться заново. Я не знал, куда отправляются смертные, когда они умирают, и я не был уверен, куда отправляются бессмертные после настоящей, окончательной смерти.

Но я знал эту дымку. И Изольда тоже её знала.

Потому что Ульмак убил её.

Алек отпустил её руку и выпрямился. В мгновение ока его очарование вернулось, и он стал красивым мужчиной, похожим на человека, с густыми золотисто-рыжими волосами. Лакхлан положил руку ему на плечо.

— Всё в порядке?

— Да, — прохрипел Алек. Он протянул руку и накрыл ладонь Лакхлана своей. — Но Эрказ не должен быть таким, — он повернулся и встретился взглядом с Кормаком... затем с моим. — Я видел больше, чем она описала. Они привязали её и выпустили кровь. Потом они выпили её, когда она умирала.

Изольда открыла глаза. Они были ясными, но горели гневом. Из её носа потекло ещё больше крови.

Кормак встал.

— Ложись обратно, девочка, — он двигался так, словно хотел форсировать события.

— Нет, подожди, — Галина шагнула вперёд. Её зрачки были расширены, тёмно-рыжие брови плотно сдвинуты, когда она пристально смотрела на Изольду. — Её кровь…Я не могу толком описать это, но такое ощущение, что этого... слишком много.

Брэм тронул Галину за руку.

— Что ты имеешь в виду, любимая? Ты чувствуешь это по запаху?

— Да. Он слишком насыщенный. Запах неправильный. Большая часть крови пахнет и имеет вкус вина для вампира... или дампира вроде меня, — она встретилась взглядом с Изольдой. — Но твоя пахнет чистым сахаром.

— Потому что она больна, — произнёс глубокий, раскатистый голос.

Я развернулся как раз в тот момент, когда вспыхнул огонь.

Мои обереги лопаются с хлопком, заставляя всех вздрагивать.

Нет.

Чёрт возьми, нет.

Я бросился к камину.

Мулло вышел из пламени и протянул руку. Ветер налетел на меня, срывая одежду и отбрасывая назад. Я зарычал и огляделся в поисках воды. Не то чтобы это принесло бы мне много пользы. Он украл стихию воды у другой ведьмы столетия назад, и ему доставляло огромное удовольствие использовать мои собственные силы против меня.

Фергюс направился к нему, но Лакхлан схватил его за рубашку и оттащил назад.

— Никогда не вставай между ведьмами, когда они дерутся на дуэли, парень.

Мулло рассмеялся.

— Мудрый совет, дракон, но мой внук не участвует в дуэлях, — он отряхнул рукава своей туники. — Он считает приобретение власти ниже своего достоинства.

— Почему ты здесь? — я прикусил язык.

— Твои обереги были слабыми. Ленивый.

— Пошёл ты.

Его тёмные глаза сверкнули. Задел за живое, а, придурок? Он терпел мои оскорбления, когда мы были наедине, но требовал уважения в присутствии других. Ведьмы почитали силу. Мулло привык быть самым могущественным существом в любой комнате.

Но сейчас он ошибался. Кормак находился у меня за спиной. Я чувствовал, что его ярость сдерживается. То, что он позволил мне встретиться с Мулло лицом к лицу без помех, было знаком его доверия ко мне.

К сожалению, я этого не заслужил.

Мулло отбросил всякое притворство вежливости, его взгляд стал холодным и безжизненным.

— Ты дурак, если думал, что сможешь проникнуть в город так, как ты это сделал прошлой ночью, без моего ведома. Весь дом почувствовал волнение. Теперь по Нью-Йорку ползают демоны. Итак, я повторяю, Найл, твои обереги слабы.

— Что с этими демонами? — потребовал Кормак, появляясь рядом со мной. Он смерил Мулло взглядом, от его большого тела исходило столько силы, что я едва мог смотреть на него.

Мулло справился с этим, но это причинило ему боль. Это чувствовалось в едва заметном напряжении вокруг его глаз и рта. Он пожертвовал собой и проложил себе путь к почти неограниченной власти, собрав шесть из семи элементов. Но Кормак родился со своими способностями. Он получил их честно. Как учило колдовство, всякая сила имеет свою цену. Несмотря на всё, что Мулло приобрёл, он кое от чего отказался. И это ослабляло его.

Он выдержал пристальный взгляд Кормака и сказал:

— Ты уже знаешь, что демоны хотят твою женщину.

— И что ты об этом знаешь? — рявкнул Кормак.

— Ничего, кроме очевидного. У неё чума, как и у всех ваших женщин. Ульмаку повезло, и он наткнулся на лечение.

Я не смог удержаться и шагнул к нему.

— Как долго ты стоял в этом огне?

— Достаточно долго.

— Если ты когда-нибудь снова войдёшь в мой дом...

— Подожди, Найл, — сказал Кормак.

Ярость взревела во мне, но я прикусил язык. И впился взглядом в родственника, которого мне очень хотелось стереть с лица земли.

— Говори то, что ты пришёл сказать, или убирайся, — произнёс Кормак Мулло.

Мулло улыбнулся.

— Ты слишком долго был погружен в свои мысли, Кормак. Иначе ты мог бы увидеть то, что было прямо у тебя под носом, — он взглянул на Изольду, которая, приподнявшись на кровати, наблюдала за нашей перепалкой, нахмурив брови. — Я ничего не знаю об Ульмаке. Я не забочусь о слугах. Но я обращаю внимание на королей, даже когда они правят кучами грязи на демоническом плане. Эрказ Третий имеет поразительное сходство со своим отцом и его отцом до него. Их манеры одинаковы. Им нравятся одни и те же блюда и женщины. Демоны всегда завидовали бессмертию Перворождённых, а Эрказ Первый славился своим тщеславием. Поэтому, когда его личный врач пришёл с умирающим младенцем, истекающим драконьей кровью, что ж... — Мулло развёл руками.

— В этом нет никакого смысла, — сказал Кормак. — Наша кровь исцеляет. Она не обманет смерть.

— Разве нет? — Мулло бросил на меня быстрый взгляд. — Найл всегда был плохим учеником, но он знает основные принципы колдовства. Природа требует равновесия, — он протянул руку к огню. В тот же миг к нему устремился огненный шар. Он поймал его и взвесил на ладони. — Забери жизнь, — он закрыл ладонь, и пламя погасло. — Подари жизнь, — он раскрыл другую руку, и пламя появилось снова и дико задрожало.

— Хватит фокусов, — произнёс Кормак. — Переходи к делу.

Мулло отмахнулся от пламени.

— Это все предположения. Никто из нас не может знать наверняка, можно ли иссушив дракона до смерти сохранить смертному жизнь навсегда. Но Эрказ и его врач, похоже, сделали это, по крайней мере, на какое-то время. В каком-то смысле они оказали тебе услугу. Они поддерживали жизнь твоей самке, убивая её ночь за ночью.

Это было чудо, что я всё ещё стоял на ногах, потому что мне казалось, что земля ушла у меня из-под ног. Я повернулся к Изольде, которая крепко вцепилась в простыни, и в её глазах появился ужас. Она начинала понимать, что на самом деле означали слова Мулло.

Её растили и содержали как свинью на убой. Но это было ещё хуже, потому что Ульмак — мужчина, которого она считала своим отцом, — не просто однажды принёс её в жертву. Он приносил её в жертву каждую ночь.