Я снова повернулся к Мулло.

— Убирайся.

Мгновение он изучал меня.

— Ты мой внук. Я презираю тебя, но я любил свою дочь. Знай, что только моя привязанность к Габелле заставляет меня указать на то, что ты, вероятно, слишком глуп, чтобы принять во внимание: если Эрказ жив только благодаря твоей женщине, он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть её. Она не будет в безопасности, пока он не умрёт. Более того, у него с ней кровные узы. Спроси вон у того своего маленького дампира, как это работает.

Я знал, как работают кровные узы. Но с другой стороны, он знал, что я знаю. Всё это было просто театрализованным представлением. Ещё один способ унизить меня.

Но он удивил меня, упомянув мою мать. Как бы трудно мне ни было это принять, он действительно любил её.

И именно эта любовь помешала ему лишить меня жизни. Он ненавидел себя за это. Вероятно, он рассматривал это как слабость. Но он просто не мог заставить себя убить меня.

— Убери свой беспорядок, Найл, — сказал он. — Я не хочу, чтобы демоны были в моём городе.

— Это то, что ты пришёл сказать? — спросил я.

— Я пришёл подтвердить слухи о том, что ваш король покинул свой огонь, — он подошёл к камину и шагнул в пламя. —Я полагаю, сомнус тебе больше не понадобится, — сказал он мне.

Кровь отхлынула от моего лица. Я не обладал элементом духа. Я не мог проникнуть в его разум и разгадать его самое заветное желание. Но мне не нужны были его дары, чтобы понять, чего он хочет. Я уже знал, чего он хотел — моего полного унижения.

Но он уже добился его. Не было никакой необходимости размазывать мои кишки по полу на виду у Кормака и остальных. Мулло не мог так поступить со мной.

— Мулло, — прохрипел я. Я бы умолял, если бы пришлось. Встану на колени и буду молить о пощаде. — Пожалуйста, не надо.

Он не злорадствовал. Он не ухмылялся, не смеялся и не наслаждался своей окончательной победой. Он просто посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

— Когда ты будешь обслуживать своего короля сегодня вечером, скажи ему, скольких ведьм ты обслуживал от его имени.

Моё дыхание покинуло лёгкие. В моих ушах зазвенел пронзительный вой. Я ничего не мог расслышать. Не было видно ничего, кроме огня и его высокой тёмной фигуры, стоящей невредимой внутри него.

Его голос прорвался сквозь звон, и я услышал последнее, что он сказал, прежде чем исчезнуть.

— Расскажи своему королю, как ты стремился поиграть в шлюху.