— Взбирайся.

— Ты невозможен, — сказал я, но подавил улыбку, когда принёс масло и подошёл к кровати. Я накрыл ладонь и оседлал его бёдра, и мы оба улыбнулись друг другу, как пара сумасшедших, когда счастье пронеслось между нами.

Он один раз дёрнул бёдрами.

— Готовьте своего коня, добрый господин.

— Ладно, больше никаких конных метафор, — я смазал маслом его член, желание закипало во мне, когда я поглаживал его вверх и вниз по всей длине, чувствуя, как он набухает в моей руке.

Он наблюдал за мной, его пресс напрягался, когда он пытался контролировать свое дыхание.

— Это ты приготовил это масло? Произнесёшь какое-нибудь заклинание, чтобы мой член стал больше?

Я фыркнул.

— Как будто тебе это нужно.

Он наградил меня ленивой улыбкой.

— Верно.

Я сжал его скользкий от масла ствол и склонился над ним. Положив свободную руку рядом с его головой, я глубоко поцеловал его, давая ему почувствовать вкус агрессии, которую он любил демонстрировать мне. Когда он задыхался и стонал, я отстранился ровно настолько, чтобы пробормотать:

— И нет, я не заклинал его.

— Хорошо. Потому что ты помнишь, что я сказал. Никогда...

— Никогда не применять к тебе колдовство. Я знаю, милорд, — Кормаку не нравились все расы Перворождённых. Но он действительно не любил ведьм. — Я не доверяю ни одному существу, которое предпочитает яд мечу, — он считал колдовство подлым и нечестным занятием и быстро убивал ведьм всякий раз, когда его пути с одной из них пересекались.

— Кроме тебя, — сказал он при нашей первой встрече. Он стряхнул кровь моего дяди со своего меча и направился ко мне с пламенем, пляшущим в его глазах. — Тебя я оставлю у себя.

Теперь он протянул мне руку.

— Подготовь меня, а потом я подготовлю тебя.

Дрожь пробежала по моей коже. Встретившись с ним взглядом, я намазал его руку маслом. Затем я затаил дыхание, когда он поднёс руку к моей расселина и провёл кончиками пальцев по моей дырочке.

Он не сводил с меня пристального взгляда, когда проник внутрь, двигая скользким пальцем внутри меня. Он двигался медленно, разрывая меня на части, когда у меня перехватило дыхание. Был ожог... а затем медленное распространение удовольствия, когда кольцо мышц расслабилось.

— Я могу принять больше, — нетерпеливо сказал я. Мне нужно было, чтобы он попал в точку, которая сводила меня с ума.

Он покачал головой.

— Я не тороплюсь. Прошло слишком много времени с тех пор, как я чувствовал тебя.

— Ты так сильно скучал по мне?

— Да, — прохрипел он, поднёс другую руку к моему бедру и погладил там мышцу. — Мне не нравится спать порознь. Иногда, когда я просыпаюсь ночью в одиночестве, я беспокоюсь, что потерял тебя, — он нахмурился. — Как будто я не могу найти тебя, Найл.

Я улыбался, но теперь с трудом сглотнул. Мы никогда не говорили об этом. Никогда. Мы не говорили о тех временах, когда он... уходил. Это происходило время от времени в течение многих лет.

И теперь это случалось всё чаще. Он перекидывался в своего зверя, а когда превращался обратно, то не всегда узнавал меня.

У меня сжалось горло.

— Кормак, — я начала отстраняться от него.

— Нет, — он схватил меня за бедро, и его глаза стали умоляющими. И запаниковал, чего Кормак просто не выносил. — Пожалуйста, останься.

Я убрал его руку со своего бедра и прижал к своей щеке.

— Сейчас я здесь. Я никуда не собираюсь уходить. Я никогда этого не сделаю.

Панический блеск в его глазах угас. Он расслабился подо мной и засунул палец глубже в мою задницу.

— Mo chridhe (прим. перев. — с шотл. Моё сердце), — пробормотал он. Моё сердце. Он добавил второй палец, и мы оба застонали, когда я сжался вокруг него. В тот момент он не был королём. Он был моим. Мужская судьба дала мне то, что я любил и о чём заботился. Тот, кто разбросал свою одежду по всему полу в замке Бейтир, а потом шлёпнул меня по заднице, когда я наклонился, чтобы поднять её. Тот, кто приносил мне чай, когда я слишком долго работал. Тот, кому из Лондона доставили мои любимые травы, хотя он скорее восстановил бы конечность, чем рискнул бы заниматься колдовством. Тот, кто заставил меня почувствовать себя сильным и беспомощным одновременно.

Тот, кто смотрел на меня сейчас снизу-вверх, когда добрался до того порочного места внутри меня.

У меня перехватило дыхание, и мне пришлось закрыть глаза, потому что это было слишком приятно. Я не мог справиться с его красотой и удовольствием, разливавшимся во мне одновременно. Я покачивался на его пальцах, надвигаясь и принимая его еще глубже.

— Вот так, — он обхватил ладонями мой подбородок, его большой палец нежно поглаживал меня, даже когда он грабил мою дырочку. — Ещё?

Я хмыкнул.

— Да, — боги знали, что мне нужна была вся возможная помощь, чтобы приспособиться к его чудовищному члену.

Он подчинился мне, добавив третий палец и медленно раздвигая их внутри меня.

— Чёрт, — захныкал я, раскачиваясь быстрее. Мой член подпрыгнул между нами, и я схватил его и начал поглаживать.

— О да, Найл. Продолжай делать это.

Скользкая от масла, моя рука легко двигалась. Но я не мог продолжать в том же духе. Границы моего контроля уже потрепались и угрожали развалиться.

— Кормак... мне нужно.

— Я знаю, что тебе нужно, — он подтолкнул меня подняться. Золотистые глаза горели, он схватил свой член и потёрся головкой о мою сжимающуюся дырочку. — Возьми то, что тебе нужно, любимый. Каждый дюйм.

Я взял. Я медленно сполз вниз, позволяя его стону удовольствия наполнить мои уши, когда его член вошёл в мою задницу. Он хорошо подготовил меня, но всё равно это было непросто. Так было всегда, и я всегда наслаждался теми первыми несколькими секундами — коротким, вызывающим дрожь моментом, когда инстинкт подавления сменился принятием. Ожог был минимальным, давление невероятным. Оно нарастало и нарастало, а затем распространилось по мне тёплой волной. И когда он приподнял бёдра и коснулся того волшебного места, я зашипел и рефлекторно сжал свой член. Необузданное удовольствие покрыло волдырями мою кожу и спустилось вниз по стволу. Предэякулят потёк из моей щели, когда я начал тереть вверх-вниз член.

— Мм-м, продолжай гладить себя, — он провёл большим пальцем по моему предэякуляту и засосал его в рот. — Покажи мне, каким мокрым ты можешь стать. Но не смей кончать.

Приказ прозвучал именно так, как он и предполагал. Моя задница колыхалась вокруг его члена, когда я повиновался посланию, моя рука летала быстрее. Мы оба наблюдали, как из моей щели сочится всё больше влаги, и я застонал, когда он попробовал его снова.

— Блять, Кормак, — я откинулся назад и оперся рукой о его бедро. А потом я до чёртиков насадился на его член. Мы оба выругались, и комната наполнилась звуками нашего хриплого дыхания и шлепком моей задницы о его бёдра. Верёвки кровати заскрипели, а изголовье задрожало, угрожая врезаться в стену. Я не мог удержать свой член в руках, поэтому позволил ему подпрыгивать у него на животе.

Он выругался по-гэльски. Долгое мгновение он лежал там и позволял мне трахать себя, выглядя настоящим королём, наблюдая за моей работой. Его рот приоткрылся от вожделения. Его золотистые глаза сузились, превратившись в горящие щёлочки. Какое-то время он позволял это, но не в его характере было позволять мне долго контролировать себя. Размытым движением он протянул руку и потянул меня вниз, так что наши груди соприкоснулись, и я, тяжело дыша, уткнулся ему в шею. Крепко вцепившись одной рукой в мои волосы, он продолжал покачивать бёдрами, рыча:

— Я собираюсь уложить тебя на спину и растерзать по этой кровати.

— Да, — сумел выдавить я. Мир закружился, и меня вдавило в матрас, а Кормак навис надо мной. Он схватил меня за лодыжки, прижал мои колени к груди и погрузился внутрь. Как и обещал, он вколачивался в мою задницу, его толчки были быстрыми и жестокими, его член таким твёрдым и глубоким, что мне казалось, я чувствую его у себя в горле.

— Блядь! — мой крик эхом отразился от стен. Я схватил свой член и яростно погладил себя. — О, чёрт!

Он крепко зажал мне рот рукой и наклонился надо мной.

— Тихо, — прохрипел он, в его глазах плясали языки пламени. — Держи рот на замке, а дырку открытой, понял? Держи её открытой, милый, потому что я собираюсь наполнить её, чтобы ты никогда не забывал, что она моя. Ты будешь выдаивать меня в течение нескольких дней. Ты будешь чувствовать мой член каждый раз, когда будешь садиться.

Похоть с рёвом пронзила меня, сметая всё на своём пути. Моя кровь, мои кости — просто исчезли. Я кричал, прикрывшись его рукой, пока мы трахались и трахались, и мне было плевать на придворных-людей. Пусть они услышат. Пусть весь мир услышит, как меня трахает мой король. Сводящий с ума. Опаляющий душу. Его запах в моих лёгких. Его пот на моей коже. Его.

Мои яйца напряглись, а потом из меня потекла жидкость по всей руке и прессу, густые капли забрызгали мой подбородок, перед глазами всё расплылось, и я забыл своё грёбаное имя. Я смутно осознавал, что секундой позже кончил Кормак. Он напрягся и вскрикнул, а его член запульсировал, посылая совершенно новую волну блаженства, захлестнувшую меня.

Потребовалось мгновение, чтобы моё сердце перестало бешено колотиться. К тому времени, как я пришёл в себя, я заметил, что он стал неестественно неподвижен.

И он смотрел на меня сверху вниз глазами незнакомца.

— Кормак, — я попытался сесть.

Он толкнул меня обратно, крепко обхватив рукой за шею — и это не была хватка любовника.

Крылья паники бились в моей груди.

— Кормак. Мой господин.

Его хватка усилилась. По его рукам пробежал чешуйчатый узор.

— Кор...

Он перекрыл мне доступ воздуха.

Я вскочил — и внезапно оказался в затемнённой спальне манхэттенского пентхауса. Сон вокруг меня развеялся, и ворвалась реальность. Я лежал на спине в центре кровати.

И очень бодрый и разумный Кормак оседлал мои бёдра. Его глаза были яснее, чем когда-либо за последние столетия.