40. То, как ты смотришь на нее

40. То, как ты смотришь на нее

— Итак, куда мы едем? — Спрашивает Ава, как только забирается в мою машину. Я пытаюсь подавить улыбку, но безуспешно. Она как мой личный источник витамина D, окружая меня своим светом и пропитывая своим теплом. Немного солнечного света для моего брюзжания. — Кольт?

Ее ладонь на моем колене привлекает мое внимание, и я встречаюсь с ней взглядом.

— Навестить маму.

Она пристегивает ремень безопасности и удобно устраивается на сиденье, откинувшись назад.

— Спасибо, что сказал очевидное, гений.

Я улыбаюсь, наконец-то заводя машину, медленно отъезжая от ее дома. Дакс стоит на крыльце с кружкой дымящегося кофе и смотрит, как мы уезжаем.

Он невероятно поддержал меня, когда Ава сказала ему, что я хочу взять ее с собой, чтобы навестить маму. Я безмерно благодарен ему за это. Ей повезло, что он стоит на ее стороне. Такой отец, как он, перевернул бы планету вверх дном и заставил бы ее вращаться в совершенно другом направлении для своего ребенка.

— Просто я никогда не знакомил маму с девушками. Все это для меня в новинку, Ава, и иногда мне кажется, что мне нужен совет.

— Свидание для чайников?

Она хихикает, а я крепче сжимаю руль. Это слово взрывает бомбу в моей груди, разгоняя надежду и страх до самых костей.

— Мы встречаемся?

Ее смех замирает в горле, а глаза становятся круглыми. Она похожа на оленя в свете фар, и я не знаю, чего мне хочется больше: смеяться или расстраиваться. Ответ на мой вопрос написан на ее лице.

— Нет, мы просто... Я не думаю, что «враги с преимуществами» нам больше подходят. Может, «друзья» или «друзья с выгодой»?

— Ты меня ненавидишь?

Ава сузила глаза.

— Иногда да, когда ты ведешь себя как придурок. — Справедливо. Она тоже иногда сводит меня с ума. — Но если честно? Нет. Ты мне очень нравишься, Кольт.

— Ты мне тоже очень нравишься, Ава.

На мгновение между нами воцаряется тишина, а затем она медленно берет мою руку в свою, переплетая наши пальцы. Мое дыхание выравнивается, я улыбаюсь, чувствуя, как расслабляются мои напряженные мышцы. То, что у нас есть, намного больше, но я никогда не буду давить на нее.

Я хочу, чтобы она признала это сама, а не под моими требованиями или давлением.

Она — свободный дух, и если ее посадить в клетку, она только сломает крылья. Я люблю ее такой, какая она есть, и мне не нужна никакая другая ее версия.

— Что случилось с твоей мамой? — Спрашивает она тихим голосом, ее большой палец ласкает кожу на моем запястье.

Это успокаивает мои нервы, помогает мне пробираться через самые болезненные воспоминания, чтобы найти те, которыми я готов с ней поделиться. Пока лучше оставить некоторые вещи в темноте.

— Моя мама — самый важный человек в моей жизни. Каждое мое счастливое воспоминание связано с ней. Как сильно она заботилась, как сильно любила меня, как сильно хотела всегда быть рядом со мной. Даже хоккей. Именно она отвела меня на мою первую игру, купила мою первую шайбу и клюшку и даже научила кататься на коньках. Именно благодаря ей я влюбился в этот вид спорта. Благодаря ей я так хорошо играю. Ее поддержка, ее восторг, когда я забивал гол, ее присутствие на арене, даже когда у нее не было времени прийти на тренировку. — Я делаю глубокий вдох, он нужен мне для того, чтобы продолжить. Я никогда ни с кем не говорил об этом, а теперь мне трудно выразить свои мысли словами. — Она была моим всем, и моя ложь забрала ее у меня.

— Что случилось?

Мучение в глазах Авы заметно, и это не оставляет сомнений в том, как сильно я ей дорог.

— Мой отец постоянно был на совещаниях и в командировках. Казалось, он никогда не находил времени для нас с мамой. Она всегда прилагала усилия, заставляя меня идти к нему в офис, чтобы провести с ним время. Я никогда не чувствовал, что он меня любит, понимаешь? Казалось, что ему нет никакого дела до моей жизни, а особенно до хоккея. Он был отстраненным, безразличным и невероятно токсичным. Его менталитет, что все должны подчиняться ему, потому что у него есть деньги, вызывал у меня тошноту, но из-за мамы я никогда ничего не говорил. Он был ее Эриком, парнем, в которого она влюбилась много лет назад... ее мужем. Отцом ее ребенка. — Я молчу. Гнев поднимается в моей груди, потому что образы в моей голове становятся все более яркими. — Пока он...

— Он изменял твоей маме?

Ее вопрос застает меня врасплох, но я просто киваю, благодарная за то, что мне не нужно произносить его вслух. Она молчит, но я чувствую, как дрожат ее пальцы.

Ава всегда приходит к правильным выводам, и я не сомневаюсь, что она уже знает, что произошло.

— Почему ты ей не сказал?

— Потому что я был идиотом. Чуть больше года назад я вернулся домой на каникулах, зашел к отцу и подслушал разговор. Судя по всему, он обрюхатил свою секретаршу, молодую девушку, которая проработала у него три года. В тот день она была с ним в офисе, сидела на его столе. Его рука лежала на ее растущем животе. Идиллическая картина, но не то, что вы ожидали от своего отца.

Я сглотнул комок в горле и крепко сжал челюсть.

— Он увидел меня, и в его лице не произошло ни малейшего изменения. Ничего. Как будто я только что не узнал, что мой отец был обманщиком. Лжецом. Ни малейшего смущения. Я развернулся и выбежал из его кабинета, а он не попытался меня остановить. Он просто остался на месте. С ней.

— И что же ты сделал?

— Я пошел домой. Мама сразу же заметила, в каком я состоянии. Я даже не мог смотреть ей в глаза. Стыд был единственной эмоцией, которую я испытывал, и осознание собственной глупости. Все годы, что Хелен работала на моего отца, я шутил, что не представляю, как ему удается держать член в штанах. Но он не мог, а я этого не замечал.

— Почему ты скрывал это? — Снова спросила она, ее голос стал громче. — Если ты так сильно любил свою маму...

— У нее была идеальная жизнь, Ава. Муж — успешный бизнесмен, сын — восходящая звезда хоккейной команды своего колледжа. Она была счастлива, и он убедил меня, что правда сломает ее. Он вернулся домой через двадцать минут и ворвался в мою комнату. Прочитал мне длинную лекцию, сказал, что совершил ошибку несколько месяцев назад, и она забеременела. Заверил меня, что поддерживает ее только потому, что она носит его ребенка, и я согласился молчать. При одном условии — он должен был уволить Хелен. Он пообещал это сделать, я ему поверил. Позже, когда мама пришла проведать меня, я соврал ей о своем настроении. Наплел ей какую-то чушь о проблемах с уроками. Она принесла с собой M&Ms, чтобы подбодрить меня, мое любимое лакомство, и я солгал ей прямо в лицо.

— Как она узнала?

— Он уволил Хелен, но не перестал с ней встречаться. Год назад моя мама направлялась в галерею, когда увидела отца, толкающего коляску с секретаршей рядом. Она обо всем догадалась, и у нее случился срыв. — Слезы жгут мне глаза, я пытаюсь выровнять дыхание. — Она позвонила мне, но я был на тренировке и пропустил ее. Она не знала, куда идти, потому что весь ее мир рухнул. Она ехала бесцельно, возможно, плакала, и я уверен, что она едва видела, куда едет, когда ее машина на полной скорости врезалась в перила моста и упала в реку.

Ава прижимает ладонь ко рту, в уголках ее глаз катятся слезы.

— Это ведь был мой отец, да? Кто нашел ее? Я помню, что слышала об этом, но он говорил неясно. Он не сказал мне об этом сразу, потому что я бы впала в ярость, если бы узнала, что он рисковал своей жизнью, находясь там один, без снаряжения и помощи своих ребят. Кажется, я подслушала его разговор с кем-то об этом. Иначе он никогда бы мне не рассказал.

— Да, он спас мою маму. Даже поехал в больницу, где встретил меня. Если бы не твой отец, мама бы умерла, а я бы в тот день сорвался. Я не уверен, что когда-нибудь оправился бы от этого. Он дал мне надежду, и я держался за нее, даже когда дни были мрачными и унылыми. Даже когда моя жизнь была дерьмом, я все равно надеялся. Я хотел верить, что все наладится, и наконец-то наладилось.

— Кольт... — Произносит Ава, по ее лицу текут слезы.

Ее глаза темнеют, их изумрудный цвет становится все глубже, я завороженно смотрю на нее, не в силах отвести взгляд.

Останавливаю машину на обочине, отстегиваю ремень безопасности и притягиваю ее к себе на колени. Я просто хочу ее тепла, ее близости. Хочу впитать ее запах и утонуть в ней. Она нужна мне гораздо больше, чем она сама понимает.

Она обхватывает мою шею руками, прижимаясь к моей груди. Ава снова и снова шепчет мое имя, ее руки массируют мои плечи, принося столь необходимый мне покой. Я готов рассказать ей то, что скрывал от всех, от всех своих друзей, включая Клэя. Правду о состоянии моей мамы.

— Ее сердце перестало биться во время операции, но врачи смогли запустить его снова. Они были очень осторожны в прогнозах, но в итоге решили, что с ней все будет хорошо. Ей было сорок четыре года, и на какое-то время все пошло на лад. Для моего отца не существовало слишком высокой цены, в итоге он потратил кучу денег на врачей и физиотерапевтов. У нее все было хорошо, и даже казалось, что она его простила. Но однажды я понял, что она не помнит того, что я ей рассказывал. Она не могла вспомнить, что делала. Она стала беспокойной и возбужденной, путаясь в собственных реакциях. Я несколько раз подходил к отцу, делился своими опасениями и слышал, что все это у меня в голове. Это было не так, и позже у нее появились признаки апатии и депрессии. Мама потеряла интерес ко всему в жизни, включая меня. Она была просто оболочкой, существующей на тонкой грани между реальным миром и ее воспоминаниями.

— Что у нее?

— У нее был инсульт и тяжелая черепно-мозговая травма, вызвавшая антероградную амнезию. Она ничего не помнит об автокатастрофе. У нее проблемы с воспоминаниями о днях, о разговорах, которые она вела. Мама потеряла контроль над своей жизнью, и это вызвало депрессию. Она стала настолько тяжелой, что начала мешать ее повседневной жизни. Нуждалась в постоянном уходе, в том, чтобы за ней кто-то присматривал. Мой отец вместе с мамиными родителями решил поместить ее в учреждение. Они сказали мне, что так будет лучше, потому что спокойная и предсказуемая обстановка с установленным распорядком дня могла бы уменьшить апатию и помочь справиться с амнезией. Она находится там уже почти десять месяцев, и я навещаю ее каждое воскресенье. Иногда она не помнит моих визитов, наших бесед, но иногда она сама по себе. Доктор Стюарт сказал мне, что последние две недели она вела себя очень хорошо. Нет никаких признаков ее депрессии, а стратегия, которую он выбрал для улучшения ее памяти, демонстрирует прогресс. Честно говоря, мне не терпится увидеть ее, и я хочу, чтобы она познакомилась с тобой.