Глава 2

Пози

Жизнь имеет свойство сбивать вас с ног, а затем смеяться над вами, пока вы сидите на земле с окровавленными руками и коленями. Она находит удовольствие в вашем дискомфорте, как больной мазохист. Вот как сейчас, клянусь, я слышу радостное кудахтанье в ветвях дерева, под которым сижу во дворе.

Беспокойство, которое я почувствовала с тех пор, как вернулась в этот город – этот штат – становится только хуже, чем дольше я провожу в кампусе.

Я никогда не собиралась возвращаться в Вашингтон, но в жизни есть еще одна особенность: она любит разрушать твои самые продуманные планы. Был установленный курс, по которому я твердо шла. Я работала над этим столько, сколько себя помню, и казалось, что все обернется по-моему.

Мое первое событие, изменившее мою жизнь, почти сбило меня с пути, но после некоторой борьбы и тонны терапии я восстановила то, что осталось от моего равновесия. Мне не так повезло, когда жизнь во второй раз решила мне нагадить.

События прошлой осени заставили меня полностью пошатнуться, и, сколько я ни старалась, мне не удалось прийти в себя. Мой путь изменился, и мои возможности стали ограниченными, и именно так я в конечном итоге оказалась в том штате, из которого буквально бежала почти шесть лет назад.

Мне просто больше некуда было идти, если я все еще хотела получить степень.

Не получить диплом – это не выход. Никогда не было. Важность высшего образования запечатлелась во мне с тех пор, как я была слишком молодч, чтобы понимать, что такое студент. Я должна быть благодарна за возможность получить степень в этом университете, но, находясь здесь, я чувствую, что постоянно балансирую на грани катастрофы. Это всего лишь вопрос времени, когда мой судный день наступит. Я могу лишь так долго опережать его.

Насмешливый ветер сдувает уголок моего канцелярского учебника, на котором я пишу. Это одна и та же бледно-желтая бумага, на которой я пишу каждый раз. Отправка рукописных писем осталась в прошлом, но мне нравится писать ему письмо каждую неделю. Хотя я никогда не получаю ничего взамен.

Я скучаю по тебе каждый день и хочу быть с тобой.

С любовью, Пози.

Каждую неделю я подписываю одни и те же письма, и каждый раз, когда я пишу эти слова на желтой бумаге, у меня болезненно сжимается грудь и горят глаза. Много раз я отправляла ему письмо черными чернилами, размазанными из моих слез. В глубине души я знаю, что мы поступаем правильно, но мне все равно чертовски больно, и я скучаю по нему больше всего на свете. Еще больнее осознавать, насколько я близка к нему сейчас. И все же нас нужно держать отдельно.

Как я уже сказала, жизнь любит упиваться вашими страданиями.

Аккуратно сложив листок, я кладу его в соответствующий конверт и пишу адрес, который навсегда запомнился мне.

— Пишешь письмо под деревом? У меня такое чувство, будто я вторгаюсь в твой момент принцессы Диснея, – голос раздается позади меня, заставляя меня оторваться от земли и подняться на ноги. Лицо Зейди, похожее на пикси, искажается в замешательстве, а зеленые глаза оглядываются вокруг в поисках опасности. — Какого черта? Ты была нервной всю неделю. Ты уверена, что у тебя все в порядке? Как будто ты прячешься от бугимена или ожидаешь, что он в любой момент появится из-за угла.

— Я не прячусь, — поправляю я. Это правда. Я не прячусь от него, но чертовски уверена, что не собираюсь изо всех сил заявлять о своем присутствии. Хотя я готова поспорить, что он уже знает, что я вернулась. До того, как я уехала из города, он обладал сверхъестественной способностью знать дела каждого. Я уверена, что он только нашел новые и более умные способы получения секретов. — Я же говорила тебе, мне нравится вести себя сдержанно.

Ирония в том, что я перешла от процветания в центре внимания на сцене к своему новому скрытному поведению, не ускользнула от меня.

— Да… я знаю, что ты это сказала, но, честно говоря, я не уверена, что это сработает для меня, – Зейди преувеличивает фальшивую гримасу, чтобы она соответствовала ее поддразнивающему тону. — Здесь так много мест, куда можно пойти и чем заняться, и мне будет плохо ходить во все из них, пока ты прячешься в квартире, как отшельник.

Когда я получила уведомление о выставлении квартиры в группе Olympic Sound Student в Facebook, я подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Зейди отчаянно нуждалась в новой соседке по комнате после того, как ее прежний сосед в последнюю минуту перевелся из университета. Арендная плата, которую она просила, была как раз в пределах того, что я могу себе позволить, работая неполный рабочий день в танцевальной студии, а поскольку у меня нет машины, место было идеальным. Она находится в нескольких минутах ходьбы от всех мест, где мне нужно будет побывать. Я немедленно отреагировала на это и, прежде чем опомнилась, уже подписывала договор аренды.

Возвращение сюда, пожалуй, одно из самых трудных дел, которые мне когда-либо приходилось делать, и все, что связано с этим, было сделано в спешке. Мне невероятно повезло, что многие детали встали на свои места с удивительной легкостью.

За те пять дней, что я прожила с ней, я обнаружила, что Зейди Хилл — воплощение социальной бабочки. Не было ни одного человека, мимо которого мы прошли в кампусе, которого бы она не знала или, по крайней мере, знала через кого-то другого. Она изо всех сил старается назвать мне имена всех и дает мне немного информации о каждом из них. Я стараюсь сохранить информацию как можно лучше, но вся она попадает в одно ухо и вылетает из другого.

Каждый вечер на этой неделе Зейди наряжалась и отправлялась на разные вечеринки. Она возвращается незадолго до восхода солнца и заползает в постель. Не знаю, как ей это удается, но она всегда встаёт раньше десяти утра и выглядит совершенно отдохнувшей. Насколько я знаю, она заключила сделку с дьяволом, чтобы избежать похмелья. Если это так, мне нужно, чтобы она дала мне его контактную информацию, потому что мне нужны его услуги.

— Опять же, я не прячусь, — подчеркиваю я, заправляя учебник и конверт в сумку. — Я только что была занята переездом и началом работы на этой неделе, у меня не было времени встречаться с тобой. К тому же, я больше не большой тусовщик.

Было время, когда я каждые выходные была на вечеринке. Я наслаждалась каждой секундой, впитывая энергию громкой музыки и льющегося алкоголя, но с тех пор многое изменилось.

Зейди мне не верит и тут же раскрывает мой блеф.

— Разве ты не говорила, что у тебя выходной в эту пятницу? — спрашивает она, ведя меня по бетонному переходу к фургону с кофе, у которого мы договорились встретиться перед следующими занятиями. — Сегодня вечером будет вечеринка, и ты пойдешь со мной.

— Что? Нет, абсолютно нет.

Мы стоим в очереди у фургона, и я нервно подпрыгиваю на цыпочках, обыскивая окрестности. Время истекает, и рано или поздно я столкнусь лицом к лицу с одним из них. Или, в худшем случае, и то, и другое одновременно. Часть меня хочет покончить с этим, как сорвать пластырь, но рана, которую прикрывает повязка, не маленькая и не заживает. Это смертельное ножевое ранение, и я почти уверена, что сразу же истеку кровью. И если каким-то чудом я выживу, он найдет другой способ убить меня.

Я сделала все, что могла, чтобы сдержать эти ужасные воспоминания, но я знаю, что в ту секунду, когда я посмотрю в эти голубые глаза, их уже невозможно сдержать. Они разрушат всю работу по ремонту, которую я проделала над собой за последние годы.

Зейди игнорирует мой комментарий и бочком подходит к фургону с кофе. Она знает мой заказ, потому что была потрясена, когда узнала, что я пью только черный кофе. Пришлось объяснять, что я пью кофе не ради вкуса. Для меня это волшебный эликсир, который поможет мне пережить остаток дня. Пропив его так пять лет, я уже не замечаю в нем горечи. Тем временем она наполняет сладкий напиток до краев взбитыми сливками.

— Смотри, — начинает она, поворачиваясь ко мне после оплаты наших напитков с кофеином. — Я знаю, что наша дружба еще не достигла той стадии, когда мы можем раскрывать глубокие темные секреты. Я понимаю. Мы все еще находимся на этапе мочеиспускания с закрытой дверью. Но я собираюсь поговорить с тобой немного по-настоящему, потому что думаю, что мы едем на скоростном поезде в город лучших друзей, и я хочу дать тебе немного почувствовать, что значит быть моим другом.

Это должно быть хорошо.

— У меня нет глубоких темных тайн, – делая паузу, чтобы обдумать все остальное, что она сказала, я быстро добавляю: — И я боюсь сцены. Поэтому я не знаю, будет ли у нас когда-нибудь политика открытых дверей. Я даже не могу пойти, когда кто-то стоит в кабинке рядом со мной.

Молча она жестом предлагает мне перебраться вместе с ней на другую сторону фургона, чтобы мы могли подождать, не мешая всем.

— Я не знаю, кто этот монстр под твоей кроватью, но я знаю, что он здесь. Мне не нужно было быть специалистом по психологии, чтобы заметить твое странное поведение.

Тот факт, что Зейди говорит мягче, чем обычно, показывает, насколько искренней она пытается быть. Она не пытается указать на мои недостатки, но по-своему пытается помочь. Она просто не поняла, что мне в этом никто не поможет. Ущерб был нанесен давно. Когда я сделала этот выбор, пути назад уже не было. Я знала это тогда и знаю это сейчас.

— Ты упомянула, что раньше жила в Сиэтле, так что, я думаю, у тебя здесь есть некая давняя история, от которой ты все еще пытаешься оторваться.

Не в силах сдержаться, я тревожно встаю на ноги и заправляю свои длинные волосы за ухо, когда ветер уносит их вперед.

— Зейди, это очень длинная история, и я…

Она поднимает руку, прерывая меня.

— Я не прошу тебя рассказывать мне о своих демонах, Пози. Как я уже сказала, я еще не заслужила чести услышать об этом. Мы доберемся до цели, но сейчас я буду продолжать закрывать дверь в ванную и не выпрашивать информацию, которую ты не готова дать.