Глава 16 ЗНАЧИТ, СЕЙЧАС ТЕБЕ ЗАХОТЕЛОСЬ ПОГОВОРИТЬ?

Мы направились по Шестой авеню на запад к шоссе I -70, Вэнс ехал быстро. Я прижималась к нему (платье максимально растянуто), крепко обнимая за талию, за спиной рюкзак, подо мной ревет «Харлей», волосы развеваются позади, ноги мерзнут на холоде. Я попеременно прижималась щекой к его плечу или смотрела поверх него, не настолько грустная, испуганная или замерзшая, чтобы не получать удовольствия от поездки.

Оставив позади огни города, торговых центров и пригорода, мы достигли предгорья, где небо несколько прояснилось, а звезды можно было разглядеть намного четче.

Вэнс съехал с шоссе I-70, и я запоминала маршрут только для того, чтобы притвориться, что однажды проеду по нему снова. С главной магистрали налево, на второстепенную дорогу. С второстепенной дороги направо, на однополосную дорогу. С однополосной дороги на грунтовую.

Я предположила, что мы находимся где-то между Голден и Эвергрин.

Что я точно знала, так это то, что мы находимся в глуши.

Наконец Вэнс въехал на гравийный участок, осветив фарами небольшой одноэтажный бревенчатый домик, окруженный соснами, за исключением поляны на севере, где находилась большая хозяйственная постройка.

На подъезде стоял старенький пикап «Форд». Не древний, но ему было не менее десяти лет. Синий, пыльный, и по нему можно было сказать, что им изрядно попользовались. Рядом стоял прицеп для перевозки лошадей.

Вэнс остановил мотоцикл и выключил фары. Я слезла с сиденья и одернула подол платья. Он сделал то же самое, за исключением платья. Мы снова проделали маневр с рюкзаком. Он схватил меня за руку и повел к дому. Все это молча.

Я с трудом справлялась с тишиной.

— Ты держишь лошадей? — спросила я.

— Одну. Второе стойло для лошади моих соседей в обмен на то, что они будут кормить, поить и тренировать мою, когда я нахожусь в городе, что бывает большую часть времени, — ответил он так, чтобы не вызвать дальнейших расспросов.

Он подошел к дому, взял меня за руку и открыл незапертую дверь.

— Ты не запираешь дом? — спросила я в шоке.

Вэнс, эксперт по безопасности, не запирал свой дом. Он жил в глуши, но все же.

— У меня нечего воровать, — сказал он.

Мы вошли, он включил свет, и, оглянувшись вокруг, я поняла, что он говорил правду. У него действительно нечего было воровать.

Отпустив мою руку, он закрыл дверь и, оставив меня у нее, прошел в глубину дома, исчезая в темноте коридора. Затем там зажегся свет.

Я еще раз осмотрелась, сняла куртку и накинула ее на спинку кресла.

Его хижину можно было бы назвать милой. Определенно, уютной. Стены из крепко скрепленных бревен. На деревянных полах лежали коврики — в основном разноцветные и плетеные, не ветхие, но и не дизайнерские. Передняя часть представляла собой одну большую комнату, объединяющую столовую, гостиную и кухню. У боковой стены гостиной располагался большой каменный очаг, а на противоположной стороне, рядом с обеденным столом, — поменьше.

Справа была гостиная. Там стоял диван, на который было накинуто яркое индейское одеяло. Напротив — заваленный книгами журнальный столик, некоторые раскрыты и перевернуты лицевой стороной вниз, некоторые сложены на полу и под столом. Рядом с диваном стоял торшер из плетеных ветвей с фигурками буйволов в просвете. Спинка потертого кожаного кресла обращена в сторону кухни-столовой.

И на этом все. Ни телевизора, ни стереосистемы, ни фотографий, ничего.

Кухня имела U-образную форму. У задней и боковой стены кухонные шкафы, стойка отделяла обеденную зону от кухонной. Шкафы были сделаны из фантастической сучковатой сосны. Они бы выглядели великолепно отполированными и сияющими, особенно если гранитная или бетонная столешница заменит старую, потертую коричневую. На стойке кроме стопки почты были только кофеварка и тостер. В обеденной зоне стоял старый круглый дубовый стол с четырьмя стульями. Как и все остальное, они были в хорошем состоянии, но потертыми. Возможно, их купили подержанными, потому что выглядели они достаточно старыми, чтобы принадлежать Вэнсу, и слишком изношенными для вещей, которыми мало пользовались, если он оставался дома не очень часто.

Вэнс вернулся в комнату, и я посмотрела на него.

Он остановился у входа в коридор и, глядя на меня, прислонился к стене плечом.

— Если ты нечасто здесь бываешь, где тогда останавливаешься, находясь в городе? — спросила я из любопытства, не в силах сдержаться. По большей части потому, что хотела это знать.

Не очень хорошее решение.

После моего вопроса он какое-то время молчал, затем выражение его лица изменилось, причем не в лучшую сторону.

— Значит, сейчас тебе захотелось поговорить? — спросил он низким голосом. — Узнать меня получше?

Ой.

Это плохо.

Кто-то не в настроении.

— Кроу, я просто пытаюсь завязать разговор, — тихо сказала я, решив в данный момент не плевать тигру в глаз.

Он оттолкнулся от стены и направился ко мне.

— Я не хочу разговаривать. Я хочу трахаться.

Мое тело приготовилось бежать, но разум остановил его, и я осталась на месте.

— Я начинаю ненавидеть, когда ты так говоришь, — резко сказала я.

На самом деле я это не ненавидела, не раньше. Это, своего рода, возбуждало. Но сейчас я действительно ненавидела это, особенно то, как он сейчас это сказал: прозвучало неприятно.

Он остановился передо мной, очень близко. Все время, пока он приближался, его глаза не отрывались от меня.

— Когда я в городе, я работаю. Если мне нужно поспать, я сплю на диване в комнате отдыха. Если мне нужно принять душ, я пользуюсь душем там. Одежду храню в шкафчике. Большую часть времени я кого-нибудь выслеживаю, практически не бывая в городе. Сюда я наведываюсь, когда у меня есть свободное время, что случается не так уж и часто, — ответил он на мой вопрос.

— Почему ты так много работаешь? — спросила я, но сразу же пожалела об этом.

Снова не смогла сдержаться. Но мне хотелось знать.

— Это то, чем я занимаюсь, — ответил он.

— Но почему?

Секунду Вэнс смотрел на меня, затем наклонился вперед и схватил меня за руку.

— Время вопросов закончилось.

Вот дерьмо.

Развернувшись, он потащил меня через комнату и дальше по коридору.

Бороться было недостойно, особенно на высоких каблуках и в маленьком черном платье. Так что я этого не сделала, но трепет в животе в сочетании со спазмами в желудке вызвали легкую тошноту.

Он потащил меня в комнату слева от коридора. В спальню.

Около кровати горела лампа. Старая двуспальная железная кровать выкрашена в черный цвет. Матрас, однако, выглядел твердым и новым. На нем лежало пуховое одеяло, покрытое темно-коричневой саржей, и еще одно индейское одеяло, наброшенное сверху. Подушки в светло-коричневых наволочках. В комнате стояли комод, две тумбочки, на обеих лампы и книги, и старый шкаф, потому что гардероба не было. У внешней стены располагался еще один камин, почти того же размера, что и в гостиной. Единственным декоративным элементом на стенах была шкура, натянутая поперёк и плотно прибитая к согнутому куску дерева, с вырезанным на меху изображением орла.

Вэнс остановился возле кровати. Раньше он уже снял куртку и теперь начал расстегивать рубашку.

— Кроу… — начала я.

— Сними платье, — прервал он меня резким голосом.

Я моргнула, потрясенная его тоном.

Затем взяла себя в руки.

— Мы можем поговорить, пожалуйста, хотя бы несколько минут?

Я не волновалась. Я сходила с ума.

Не нужно быть опытным экспертом в отношениях, чтобы понять, что он злился, и я этого не понимала. Если он злился, зачем, вообще, хотел, чтобы я была у него? Будто хотел создать для меня сложности, и мне это не нравилось… не от него.

Кроме того, почему я была у него? Я не соглашалась на это. Я даже не соглашалась идти с ним на вечеринку.

Прежде чем я успела ответить на свои вопросы, Вэнс разделался с последней пуговицей, сбросил рубашку с плеч, и та упала на пол. Затем он схватил меня за бедра, притянул ближе и мое платье со звуком «вжух!» взлетело вверх и исчезло.

Я осталась в красных шелковых трусиках с маленьким черным бантиком (одна из моих обновок) и без бюстгальтера.

На секунду меня охватил шок, и я замерла. Затем прикрыла грудь рукой и наклонилась за платьем.

Решила, что пришло время послать все это нахрен. Моя крутая мама-джамма выходила наружу.

За последние несколько дней на меня навалилось много всего, в чем я не нуждалась, но Вэнс, ведя себя как полным засранец, был самой большой проблемой.

Вэнс поймал меня в наклоне и вернул обратно.

— Убери от меня руки, Кроу. Я иду домой, — огрызнулась я, когда выпрямилась и посмотрела на него. Он обхватил меня и притянул к себе.

Я попыталась оттолкнуть его. Его хватка резко сжалась, пригвоздив меня к нему.

— Ты никуда не пойдешь.

— Мне это не нравится. Ты заставляешь меня чувствовать себя некомфортно.

— Через секунду тебе станет комфортно, когда мой рот окажется между твоих ног.

О, боже.

Не может быть , чтобы он сказал мне такое.

— Засранец! — крикнула я. — Этого не будет.

— Будет, принцесса. У меня есть еще одна ночь, чтобы насладиться твоей сладостью, и я ей воспользуюсь.

— Тебе придется взять ее силой , потому что просто так я не отдамся.

— Отдашься.

— Иди на хер! — все еще кричала я, теперь отталкивая его.

— Да, — ответил он. — Именно.

Потом он меня скрутил. Мы упали на кровать, он — сверху, придавив меня всем своим весом.

Я боролась, клянусь, что пыталась, но он прижал мои запястья по обе стороны от моей головы, его губы были на мне повсюду, и я не выдержала. Я хотела. Сопротивлялась, но проиграла.

Вэнс поцеловал меня сильно и глубоко, затем его губы скользнули по моей шее, к ключицам, между грудями, проделывая удивительные вещи с сосками. Это было слишком. Сначала я ненавидела его, потом ненавидела себя за то, что сдалась, а потом ни о чем не могла думать (уж точно не о ненависти), когда его губы неумолимо двигались по мне.