— Я ее подвезу. — Люк пошел вперед, не удостоив Дон взгляда.

Вэнс отпустил меня, и я повернулась к Инди, когда она подошла ко мне, и неожиданно обняла. Секунду я постояла в ее объятиях, не зная, что делать, затем ответила на них.

— Удачи, — пожелала она, отпуская меня, но осталась рядом и прошептала: — Помни, в глубине души он отличный парень.

Я вздохнула и кивнула.

Прежде чем Инди и Люк ушли, Люк остановился у двери и пристально посмотрел на меня.

— Завтра в пять тридцать. Здесь. Ты и я. Не опаздывай.

Потом ушел.

Я пялилась на дверь, но спросила Вэнса:

— Что это значило?

— Завтра ты тренируешься с Люком, — объяснил Вэнс.

Я полностью потеряла контроль над своей крутой мамой-джаммой, и моя челюсть отвисла.

— Ну, нет.

— И на твоем месте, — добавил Ли, подходя к нам, — я бы не опаздывал.

Я уставилась на них обоих.

Бл*ть.

Вэнс следовал за мной на «Харлее» до самого моего дома. Мы оставили Хейзел в гараже. Я запрыгнула на его мотоцикл, и мы встретились с Ли в баре на Колфаксе, в том же баре, где я несколько дней назад видела Дариуса.

Мы заказали напитки: Вэнс — содовую, я — диетическую колу (хоть мне и хотелось текилы, но моя голова должна была оставаться ясной), а Ли — пиво.

Мы стояли у барной стойки, — я и эти крутые парни, — поглядывали по сторонам и молчали.

Вэнс не выглядел чувственным и сексуальным. Это был другой Вэнс. Крутой Вэнс. Расслабленный, но бдительный и очень серьезный. Сейчас мы не были любовниками, мы были напарниками. Как он это сообщал, я не могу сказать, но он это делал. Я это видела, чувствовала. Любой, кто свяжется со мной в этом баре, — будет иметь дело с Вэнсом.

И было совершенно ясно, что никто не хочет связываться с Вэнсом.

Или с Ли.

Что касается меня, то это, вероятно, была другая история.

Тем не менее, нам предоставили пространство.

Примерно через десять минут Ли пробормотал:

— Пошли.

Я понятия не имела, почему он так сказал, видимо, ему подали какой-то знак, но парни двинулись вперед, и я последовала за ними. Мы направились в заднюю часть бара, в коридор и вошли в комнату.

Там находилось три человека. Дариус сидел за круглым столом, слева от него расположился дилер, о котором я слышала и видела один или два раза (но имени не знала), справа — симпатичная чернокожая женщина средних лет с золотисто-карими глазами и огромной прической афро.

— Ли, мальчик мой! Выглядишь чудесно, — воскликнула женщина, когда мы вошли, и ее голос звучал радостно и приветливо, словно мы заявились к ней на званый обед.

— Ширлин, — поприветствовал Ли, входя в комнату.

Я последовала за Ли, Вэнс — за мной.

Ли поставил на стол бутылку пива и сел. Я тоже поставила стакан и села рядом с ним, полагая, что так будет правильно. Но поменяла свое мнение, когда Вэнс остановился позади меня по правую сторону. Вместо того, чтобы показаться нерешительной и встать рядом с Вэнсом, я осталась сидеть на месте.

Взгляд дилера обратился к Вэнсу. Он стал жестким и устрашающим, и я затаила дыхание.

Вэнс не позволил мне взять с собой пистолет, хотя я была почти уверена, что он и Ли вооружены, Вэнс этим со мной не поделился. Он сказал, что будет плохим сигналом, если я войду с оружием. И поскольку я никогда не вела разговоров с торговцем наркотиками и предполагала, что Вэнс знает, о чем говорит, то сдалась.

Однако в тот момент мне хотелось иметь пистолет на всякий случай.

Ли почувствовал мое напряжение. Его взгляд остановился на мне, и, к моему шоку, я не шучу , он мне подмигнул.

Ли «Крутой Сукин Сын» Найтингейл подмигнул… мне.

Я предположила, что это означает, что все в порядке.

Выдохнув, я попыталась расслабиться.

Заняв свои места, мы оказались напротив Дариуса, Ширлин и другого парня.

— Итак, ты — Лоу, — сказала Ширлин, глядя на меня. — Ты же крошечная. Как ты уложила Джермейна на спину?

— Эм… — начала я, не считая себя такой уж и крошечной, но опять же, она точно не была крошечной, так что все было относительно.

— Заметь, не то чтобы я думала, что это плохо, — продолжила она так, будто я не произнесла ни звука. — Джермейн — злой брат. Он мне совсем не нравится. Дочь моей подруги, Шаника, забеременела от него, а он бросил ее ни с чем. Никаких алиментов, ничего. Мы пришли в восторг , услышав, что ты врезала ему по яйцам. Он это заслужил.

— Ширлин, — тихо сказал Дариус.

— Но это правда, — парировала Ширлин. — Ему надрала задницу белая девчонка. Белая крошка. Мне не терпится рассказать об этом Шанике, — сказала мне Ширлин. – Эй! Почему бы тебе не сходить со мной навестить Шанику? Ей бы хотелось с тобой встретиться. Она расцелует тебя в обе щеки.

— Ширлин, — снова сказал Дариус, уже более нетерпеливо.

Я таращилась на нее.

Ничего не могла с собой поделать. Я определенно ожидала не этого.

Ширлин проигнорировала нетерпение Дариуса.

— Слышала, ты работаешь с детьми в приюте. У меня есть еще одна подруга. В прошлом году ее мальчик оказался на улице. Такой юный. Не знаю, зачем он это сделал. Родители у него хорошие, и у него не было причин сбегать из дома. Один из социальных работников нашел его, поговорил с ним, привел в приют, а затем вернул домой. Бог знает, что творилось в голове этого мальчишки. Тем не менее, могу сказать, что все обрадовались, когда он вернулся домой.

Дариус теперь сидел, глядя на Ли. Он выглядел страдающим.

— Как звали мальчика? — спросила я Ширлин.

— Тей. Кто называет своего ребенка Тей? Что, вообще, происходит с современными именами ? — ответила Ширлин, но я наклонилась вперед.

— Тей? — переспросила я. — Я знаю Тея.

Да, я его знала. Действительно юный , всего одиннадцать лет, и, к счастью, я добралась до него раньше, чем его разжевали и выплюнули. Он пробыл на улице всего несколько недель, когда я уговорила его поселиться в приюте. К тому времени он был напуган до безумия. Воссоединение семьи произошло быстро, возможно, спустя всего несколько недель.

— Знаешь? — Ширлин тоже наклонилась вперед.

— Да. Это я привела его с улицы. Он не был одним из моих подопечных, но мы часто разговаривали в приюте. Как у него дела? С ним все в порядке? — продолжила я.

— В прошлом году попал на доску почета хорошистов, — похвасталась Ширлин, словно он был ее родным сыном.

— О, как здорово. Передавайте ему от меня привет.

— Обязательно, девочка, — пообещала Ширлин. — Может, я уговорю его приехать, когда мы будем навещать Шанику.

— Мне бы этого хотелось, — ответила я с улыбкой.

Внезапно в глазах Ширлин что-то изменилось. Они не казались устрашающими, как у дилера. В них отражалась доброта. Изменение произошло настолько быстро, что застало меня врасплох, и у меня не было возможности на него отреагировать.

— Лучше тебе проводить время в приюте, чем на улице, — сказала она.

Моя улыбка померкла, и я почувствовала, как во мне пробуждается моя крутая мама-джамма. К счастью, до того, как она пробудилась полностью, и я бы все испортила, Ширлин продолжила:

— Мы с Дариусом поговорили. Решили потихоньку сворачивать бизнес. Слишком много головной боли, теперь, когда дилеров забрасывают дымовыми шашками и заматывают в полиэтилен. Недовольные хотят, чтобы мы убрали социального работника. Я подвожу черту под тем, чтобы избавляться от социальных работников. Неа, такое не про меня. Итак, мы заключим сделку. — Она кивнула в сторону дилера. — Мальчики хотят двигаться дальше, и мы им позволим. Начнем с того, что избавимся от дилеров, которые толкают товар детям. Больше нам такого не надо. Мы уходим от этого. Игра складывается хорошо. Будем придерживаться ее.

Мое сердце заколотилось.

Не верится, что она рассказала мне об этом. Не верится, что они решили выйти из наркобизнеса.

Атмосфера в комнате наэлектризовалась. Ли рядом со мной напрягся, волны чего-то — эмоций, недоверия, чего-то еще — исходили от него и отражались от меня. Я также почувствовала их спиной от Вэнса.

Я поняла, что это значит.

Это означало нечто грандиозное.

— Тебя такой расклад устраивает? — спросила меня Ширлин (будто я могла бы сказать «нет»).

Я не доверяла своим словам, поэтому просто кивнула.

— На это уйдет время, — продолжила Ширлин. — Ты должна понимать, что мы не говорим за других. Выйдешь на улицу, не получишь от нас никакой защиты. Когда дело касается тебя, мы — Швейцария. И условия сделки не выходят за пределы этой комнаты. Если на улицах распространится слух еще до нашего ухода — будет война. Усекла?

В ее глазах больше не отражалось доброты. Они были жесткими и пронзительными.

Я просто снова кивнула. Она смотрела на меня секунду, перешедшую в две.

Затем пронзительность из ее глаз исчезла, и она тихо сказала:

— Спасибо, что позаботилась о Тее.

О, боже.

Она с самого начала знала, что именно я увела Тея с улицы.

Я почувствовала, как что-то ударило в грудь. Давление, которое я не испытывала уже давно, с тех пор, как умерла тетя Рэба.

Я знал, что это такое. Это были слезы.

Я сглотнула и быстро взяла себя в руки.

— Тей хороший мальчик, — сказала я мягко.

— Они все такие, — ответила она так же мягко.

Внезапно она положила руку на плечо Дариуса и встала.

— Мне нужно выпить. Кому-нибудь еще нужно выпить? — Никто ничего не сказал. — Как хотите. Ширлин хочет выпить.

Потом она ушла.

Мы все сидели на своих местах и молчали.

Наконец, Ли, глядя на Дариуса, спросил:

— Она говорит от твоего имени?

Дариус покачал головой, но не отрицательно, а частично удивленно, частично ошеломленно.

— Ты же знаешь тетю Ширлин, — вот и все его слова.

— Ты сказал Эдди? — спросил Ли.

— Мы договорились встретиться чуть позже, — ответил Дариус.

— Ты не ждешь от этого ничего хорошего? — продолжил Ли, и глаза Дариуса изменились, стали жесткими и пугающими.

— Хотел бы я сказать другое, но нет, — ответил Дариус.

По комнате прокатились новые волны чего-то, чего я не понимала.

— Знаешь..? — начал было Ли, но Дариус его прервал.

— Знаю.

Ли кивнул, затем перевел взгляд на меня.

— Пойдем.