Не успела Бекки продолжить, как в углу моего глаза мелькнуло движение, и я напряглась, готовясь ударить ее, как только ее внимание покинет меня.

— Бекки, немедленно отвали от нее. — Глубокий голос Холдена пронесся по комнате.

Бекки задохнулась и посмотрела на Холдена, а нож выскользнул из моей шеи. Одним быстрым движением я ударила ее в челюсть, и она отшатнулась назад, а затем упала на пол.

Холден сделал два длинных шага и наступил голой ногой на ее запястье.

— Брось нож.

Бекки хныкнула, выпустив его.

— Ты болен, Холден. Тебе нужна терапия. Она – мусор, и все знают, что она не твоя кузина. Ради всего святого, ты познакомился с ней только сегодня. Почему ты ее защищаешь?

Это были отличные вопросы, на которые я бы тоже хотела получить ответы.

— Потому что у нее есть то, чего у тебя никогда не будет. — Он выдавил из себя ответ, его челюсть сжалась.

Я посмотрела на Бекки, по щекам которой текли сдерживаемые слезы. Если бы она не была осторожна, то потеряла бы свои накладные ресницы.

— Например что? — Спросила она, всхлипывая.

— Сердце. — Холден опустился на колени и забрал мой нож. — Убирайся. Тебе здесь больше не рады. Никто не может угрожать жизни Ривер и оставаться безнаказанным. Если я когда-нибудь узнаю, что ты снова с ней разговаривала, ты об этом пожалеешь. — Холден поднял ногу и придвинулся к кровати, заслоняя меня от нее.

Бекки сползла с пола и уставилась на нас.

— Это еще не конец. — С этими словами она выскочила из комнаты и понеслась по коридору.

Вопросы, оставшиеся без ответа, кружились в моей голове, как листья в пасмурный день. Черт побери. Я так и не поняла, что Бекки пыталась мне сказать.

— Ты в порядке? — Спросил Холден. — Черт возьми! У тебя кровь на шее.

Какого черта? Я провела пальцами по своей поцарапанной коже, и мои пальцы заблестели липким пунцовым цветом.

— Эта сука сумасшедшая. — Что бы она ни пыталась мне сказать, это не оправдывало ее действий. Насколько мне было известно, Холден был ко мне только добр, а Бекки пыталась запудрить мне мозги. Поначалу я была готова поверить ей, что ее нападение на меня было притворством, но нельзя резать кого-то без причины, если только ты не в полной заднице.

— Мне очень жаль, Ривер. Я и представить не мог, что она выйдет из себя и будет угрожать тебе. Мне нужно убедиться, что она покинет дом и территорию. Я сейчас вернусь.

Холден поспешил выйти из спальни, а я присела на краешек кровати и полностью проснулась. Меньше всего мне хотелось проливать кровь на прекрасное постельное белье. Опираясь на тумбочку, я соскользнула с матраса и приземлилась на самый мягкий ковер, который моя маленькая задница когда-либо чувствовала за свои девятнадцать лет.

Визг Бекки эхом разнесся по дому вместе с громким треском, подтвердив мои мысли о том, что она не в себе. Черт возьми, если бы у меня были костыли, я бы увидела, что происходит. Черт, я могла бы даже надрать ей задницу, если бы они были рядом со мной.

— Эй, ты в порядке? — Спросила Брин с порога. Джейс поднял голову и посмотрел на нее.

— Не хочу просить, но мне нужно в туалет. — Я презирала зависеть от людей, а просить о помощи было еще труднее.

— Это глупо. Я найду костыли. Думаю, они на кухне. Я понимаю, что Холдену нравится носить тебя на руках, но ты должна быть в состоянии передвигаться без него. — Брин покачала головой. — И кузина, черт возьми, серьезно? Скажи Холдену, что никто ему не поверил после того, как он смотрел на тебя всю ночь.

Я буквально чувствовала, как цвет уходит из моих щек.

— Что ты имеешь в виду?

— О-о-о. — Она посмотрела на Джейса. — Ты не мог бы принести костыли для Ривер? Кажется, я сказала что-то не то, и мне стоит остаться с ней. Она очень бледная.

Я снова опустилась на матрас, и голова закружилась.

— Я всего лишь хотела сказать, что ты ему уже очень дорога. А ребята позаботятся о Бекки. Я знала, что у нее есть пара винтиков, когда дело касается Холдена, но это было слишком даже для нее.

— Почему? Я не в лучшей форме, нога сломана, и мое лицо более красочно, чем мой язык. С чего бы ей вообще чувствовать угрозу с моей стороны?

Выразительные глаза Брин наполнились состраданием.

— Ты не знаешь, да?