— Это ты мне скажи. Похоже, ты знаешь его лучше, чем я.

Как этот мужчина появился в ее жизни без моего ведома? Я знаю о ней все. И все же придурок Тревор каким-то образом проскользнул сквозь щели.

Что еще она скрывала от меня?

— Мы друзья по работе. Он был одним из немногих сотрудников, которые были добры и приветливы со мной, когда я начала здесь работать. Мы болтали, когда встречались в кампусе, иногда вместе обедали. Я рассказала ему о тебе, когда ты начал преследовать меня, и он предложил помощь. Очевидно, он когда-то был полицейским и до сих пор имеет связи в правоохранительных органах.

Теперь мне действительно не нравится этот парень. Я понял его, как только увидел. Типичный коп с комплексом превосходства, который все еще считает себя авторитетной фигурой, куда бы он ни пошел, даже после того, как сдал свой значок.

— Это объясняет враждебность. Я удивлен, что вы с Клайдом до сих пор не посадили меня за решетку, Бонни.

Браяр закатывает глаза.

— Мы не Бонни и Клайд, или Велма и Дафна, или Тельма и Луиза, или любой другой печально известный дуэт, о котором ты только можешь подумать. Он просто пытается быть хорошим другом. Он знает, что ты преследовал меня, так что не удивительно, что он думает, что за всем этим стоишь ты.

— Да, это определенно сделало бы кого-то главным подозреваемым для бывшего полицейского.

— Извини меня за то, что я пыталась защитить свою задницу.

— Если ты с ним закончишь, я не стану его убивать.

Она резко останавливает меня.

— Сейнт, не делай ему больно. Он мой друг, и он просто пытается присмотреть за мной. И для твоего же блага, я говорю тебе - не преследуй Тревора. Если у него есть те связи, о которых он говорит, на этот раз тебе это с рук не сойдет.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, в ее словах есть смысл. Тревор был бы гораздо более трудной мишенью для незаметного устранения, чем Остин Эммонс или профессор Растлитель. У Тревора, вероятно, уже есть опыт общения с такими мужчинами, как я, и он все еще на ногах.

— Просто держись от него подальше.

Она мило улыбается, хлопая ресницами, и я готовлюсь к саркастической колкости.

— Не волнуйся. Я буду держаться подальше сразу после того, как приму роды у его жены.

Мать Браяр вернулась в город, и на этот раз Браяр приглашает меня присоединиться к ним за ужином.

По дороге в ресторан я покупаю два букета, не в силах сдержать восхищенную улыбку.

Она бы не пригласила меня на ужин к своей матери, если бы наши отношения не становились все более серьезными. Свадебные колокола практически эхом отдаются у меня в ушах, в голове проносятся видения того, как я преклоняю колени, когда они приносят десерт.

Побороть желание спонтанно сделать предложение сегодня вечером будет практически невозможно, но я уже решил, как я сделаю ей предложение: в посвящении моей следующей книги. Книга, которую я смог написать только потому, что встретил ее. Мою музу.

Кроме того, последнее, что сейчас нужно Браяр, - это планирование свадьбы. Во-первых, нам нужно устранить придурка, который донимает ее. Как только с этим разберутся и она закончит семестр, она сможет переехать ко мне, и я сделаю предложение, как только выйдет моя следующая книга, когда все, что у нее будет на уме, - это планирование свадьбы, писательство и чтение в свое удовольствие.

Ресторан высококлассный, щедрая сумма от меня, в честь ее повышения. Я расплачиваюсь своей карточкой, прежде чем хозяин ведет меня к нашему столику, где уже сидят Браяр и Сесилия. Я вручаю каждой из них по букету, прежде чем сесть рядом со своей музой.

Лицо Сесилии светится.

— О, Сейнт! Какой милый жест. Спасибо!

— Мне очень приятно. — Я целую Браяр в щеку, и, если это возможно, улыбка Сесилии становится шире.

Однако Браяр едва замечает мое существование. Поглощенная своим телефоном, забыв о букете цветов на столе перед ней.

— Разве цветы не прекрасны? — подсказывает Сесилия.

Браяр поднимает взгляд, наконец замечая букет.

— О. Да, это было очень мило. Спасибо. — Она слегка улыбается мне.

Вечер продолжается в том же духе, пока мы заказываем закуски и первые блюда, Сесилия расспрашивает меня о моих книгах и о том, как продвигается новая, пока я потчую ее, расспрашивая о ее работе - рано ушла на пенсию - и о ее хобби - бридж и книжный клуб - и о ее любимых рецептах, каждый из которых передан мне в мельчайших подробностях. Все это время Браяр остается отстраненной от разговора, не отрывая глаз от своего телефона. В те редкие моменты, когда она выключает экран, ее внимание отвлекается на что-то другое.

Ей нужно напоминание, что, когда мы с ней вместе, ничто другое не имеет значения. Ничего другого не существует.

Когда ее мать заканчивает рассказывать о рецепте крема с арахисовым маслом, она переключает внимание на дочь.

— Все в порядке, дорогая?

Браяр продолжает игнорировать нас, как делала весь вечер.

— Браяр, — говорит Сесилия, теперь более настойчиво.

Моей музе удается оторвать взгляд от экрана и открыть текстовую папку с несохраненным номером. Подонок, который донимал ее. Я стискиваю челюсти, руки сжимаются в кулаки под столом.

Ее новый преследователь привлек ее внимание. Это должна быть праздничная ночь. Ее повышение - новая веха в ее жизни, в наших отношениях. Вместо этого она зациклилась на ком-то другом.

Мне надоело позволять этому ублюдку вставать между нами. И я не успокоюсь, пока не выслежу его и не закопаю на глубине шести футов, там, где ему и место.

— Что-то не так, милая? — Умоляюще спрашивает Сесилия. — Это работа?

Браяр фыркает, отодвигая телефон.

— Нет, мам, это не работа. — Она ковыряется в своей лазанье с полным безразличием.

— Ну, тогда я не совсем понимаю, что такого важного, что тебе нужно весь вечер игнорировать свою мать и парня.

Браяр напрягается, но я благодарен, когда она не поправляет свою мать по поводу характера наших отношений.

— Просто у меня много дел, ясно?

Сесилия наклоняется ближе, понижая голос и не в силах скрыть боль.

— Я просто не понимаю, что на тебя нашло в последнее время. Мы всегда были так близки, но ты отгораживалась от меня и хранила секреты.

Браяр вскакивает со своего места, бросая салфетку на стол.

— Я собираюсь в туалет.

Как только моя муза исчезает из виду, Сесилия опускает взгляд обратно в свою тарелку.

— Я так сожалею об этом, Сейнт. Я ожидала, что это будет приятный вечер.

— У Браяр много забот. Я уверен, что она вернется к себе прежней, как только устроится на новой работе.

Сесилия выдавила слабую улыбку.

— Спасибо. Но я знаю свою дочь. С ней происходит что-то еще, о чем она нам не рассказывает. Браяр всегда была очень независимой. Она отказывается принимать помощь от кого бы то ни было, а когда сталкивается с трудностями, держит это при себе, потому что не хочет никого обременять. Особенно меня. Как ее мать, она знает, что ее бремя - это и мое бремя, и с тех пор, как ее отец совершил опрометчивый поступок, она взяла на себя роль моего защитника, хотя нам следовало бы поменяться ролями.

Я почти смеюсь. Я хорошо знаю нежелание Браяр принимать помощь или показывать уязвимость.

— Теперь, как более постоянное место в жизни Браяр, я с радостью защищу вас обеих.

Сесилия сжимает мою руку.

— Я очень рада, что у моей дочери есть ты.

— И я каждый день радуюсь, что нашел ее.

За исключением того, что прямо сейчас Браяр тоже отстраняется от меня. Если она хочет избавить свою мать от бремени, я не буду ее останавливать. Но ей следовало бы знать, что лучше не пытаться скрывать от меня свое беспокойство. Я живу, чтобы защищать ее, оберегать от опасности, и она не делает никому из нас никаких одолжений, отгораживаясь от меня.

— Пойду проверю, как она. Не могли бы вы заказать десерт? Я положил глаз на шоколадный пирог с арахисовым маслом.

Сесилия с радостью соглашается, и я направляюсь в дамскую комнату, стучу и объявляю о своем прибытии, прежде чем открыть дверь.

К счастью, все кабинки пусты, кроме одной. Как только я подхожу к двери, Браяр распахивает ее и втаскивает меня внутрь.

По ее щекам текут слезы, и моя кровь закипает от осознания того, что этот ублюдок заставил ее плакать. Я буду продлевать его мучения до тех пор, пока он не начнет умолять меня избавить его от страданий.

— Мы с твоей матерью беспокоимся о тебе.

Она закатывает глаза.

— Пожалуйста, не говори мне, что вы с моей матерью ополчились против меня.

— Никто не ополчается против тебя. Мы на твоей стороне.

Она качает головой.

— Сегодняшний вечер был плохой идеей. Не знаю, почему я решила, что буду в настроении праздновать прямо сейчас.

— Потому что наряду с хорошими вещами всегда будут происходить плохие. Поэтому нам нужно праздновать хорошее, когда можем.

— Боже, ты говоришь как претенциозный писатель.

Я ухмыляюсь.

— Ты меня раскусила.

Она насмешливо приподнимает бровь.

— Это твоя особенность?

Я прижимаю ее к стене кабинки.

— Ни в малейшей степени.

— О, ты не позволишь мне попробовать? Что, если это всего лишь маленький фаллоимитатор? Дюймов шесть максимум.

Я целую ее, чтобы она заткнулась.

— Нам лучше вернуться к твоей маме. Она заказывает пирог.

— Тогда, по моим расчетам, у нас есть по меньшей мере десять минут.

— Ты хочешь сделать это здесь? Сейчас? — Я никогда не откажу ей, если она скажет, что хочет меня, даже на смертном одре, но две минуты назад она плакала.

Ее руки торопливо расстегивают пряжку моего ремня.

— Да. Мне нужно отвлечься.

Моя спина напрягается.

— И это все, что я для тебя значу? Временное отвлечение от всего, что ты хочешь забыть?

Она выпрямляется, поднимая подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом с удивительной яростью в своих ярко-голубых глазах.

— Вовсе нет. Ты значишь для меня гораздо больше, чем это.

Мое черное сердце увеличивается на три размера, и я сжимаю ее подбородок.

— Тогда не смей снова называть секс со мной развлечением.