ГЛАВА 22



МАЙКЛ

Мы находимся в одном из ресторанов с видом на пляж, но единственный вид, на который мне хочется смотреть, — это та, что сидит напротив меня.

Пока она смотрит в океан слева от себя, я смотрю на нее, не в силах оторвать взгляд от того, как прекрасно она выглядит в этом ярко-зеленом платье на бретельках.

Мы не говорили о том, что произошло раньше, о том, что она оказалась у меня на коленях, голая и мокрая. Но это все, о чем я мог думать.

Когда я впервые увидел, как она разговаривает с теми парнями, все, что я видел, было красным. Мне было легко выбраться из песка. Ничто не могло меня остановить. Даже чертова кирпичная стена. Я последовал за ней туда, где она не могла меня увидеть, подальше от воды, туда, где находятся рестораны.

Она думала, что сможет сбежать от меня до того, как я буду готов дать ей свободу? Она ведь еще не знает, кто я такой, верно? За территорией постоянно следят люди, некоторые притворяются гостями, а каждое дерево на пляже обвешано жучками. Никогда нельзя быть слишком осторожным.

После того как я оставил ее в гостиничном номере одну, я прослушал весь ее разговор с теми мужчинами. Я знал, что она не флиртовала с ними. Но я не знал, по какой именно причине она сказала им, что я ее брат. Пока не услышал запись.

Она может пытаться бежать, но никогда не сможет спрятаться. Я всегда найду ее и верну обратно, пока ее долг передо мной не будет выплачен.

Но я обманываю себя, если думаю, что дело только в этом, что все, чего я хочу, — это чтобы она исправила ошибку, которую совершила.

Она неловко заглядывает в свою тарелку с лососем, ковыряет вилкой в еде, почти не откусывая. Ее щеки вспыхивают, когда она жеманно ловит мой взгляд, напоминая мне о том, какими розовыми они могут стать, когда она умоляет меня позволить ей кончить.

Я пытаюсь побороть ухмылку, поселившуюся на моем лице, пытаюсь отогнать все мысли о ней, склонившейся над моим коленом. Не то время, чтобы возбуждаться из—за жены. И не тогда, когда я ничего не могу с этим поделать.

— Может, мы потом вернемся на пляж? — София прорвалась сквозь напряжение.

Я знаю, что даже Мейбл это чувствует: ее ореховые глаза вопросительно смотрят на меня. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы почувствовать, что что—то не так. Она была со мной с тех пор, как я принес Софию домой, когда ей был всего месяц. Я ничего не знал о младенцах, и она была рядом, чтобы показать мне все, в чем я не мог разобраться сам.

Единственная причина, по которой я узнал, что Софии уже месяц, — это то, что кто-то из наших знакомых в правительстве смог найти ее свидетельство о рождении. Я решил не менять имя, с которым она родилась. Она была Софией — моим маленьким бойцом, кричащим во все горло, пока пламя ревело вокруг нее, не трогая, как будто боялось ее. Так и должно быть.

Я никогда не думал, что стану отцом-одиночкой, но я бы сделал все это снова и снова. Быть отцом Софии дало мне цель, показало, что я не просто силовик в семье Мессина, а человек, которому есть ради чего жить.

— Итак, Элси... — Мейбл берет стакан с водой и смотрит на Элси, делая медленный глоток. — Твоя семья будет присутствовать на свадьбе?

Брови Элси подрагивают, когда ее взгляд переходит на меня. Она заставляет себя улыбнуться и смотрит на Мейбл.

— Они живут не близко. Им будет трудно приехать. Но они хотели бы увидеть свадьбу своей единственной дочери. — При этих последних словах она окидывает меня пристальным взглядом, подхватывая кусочек спаржи и засовывая его в рот.

— Очень жаль, — говорит Мейбл. — Уверена, они очень грустят по этому поводу.

— Да. — Она кивает, прочищая горло. — Я давно их не видела. Время... оно просто ускользает, понимаешь?

— О, да, скажи это старушке за столом, — смеется Мейбл.

— Ты не такая уж старая. — София хихикает. — Ну ладно, может быть, немного старовата. Но не такая старая, как доктор Зингер. У него седые волосы по всей голове. А у тебя только несколько.

— Ну, тогда... — Мейбл выпрямила позвоночник и подняла подбородок. — Я согласна.

Элси смеется, и с ее плеч спадает тяжесть, словно кто—то снял с нее налипшие кирпичи. Но они возвращаются, как только она смотрит на меня. Когда она вспоминает, где она и почему. Потому что она со мной, и лучше бы ей этого не делать.

В конце концов ты будешь свободна. И я не стану тебя останавливать.

— Ты такая красивая, Элси. — Глаза Софии мерцают, когда она смотрит на нее.

Глаза Элси блестят от умиления. И мое сердце, если его все еще можно так назвать... бьется быстрее. Так всегда бывает, когда я вижу их вместе.

— Не такая красивая, как ты. — Элси кладет свою руку на руку моей дочери, которая смотрит на нее так, словно эта женщина — ее лучшая подруга.

— Папочка. — София поворачивается ко мне. — Ты можешь заплести мне косу, как у Элси?

Мой желудок сжимается. Это единственное, что я еще не научился делать. Прически. Я умею делать только самое необходимое. Как, черт возьми, женщины это делают? Я пытаюсь, но каждый раз проваливаюсь. Она никогда не бывает идеальной, не то что у Элси.

Если бы у меня не было мамы и Мейбл, мне пришлось бы нанять кого—то только для этого. Но я хочу учиться. Я хочу быть достаточным для своей девочки. Быть тем, кто даст ей все, что ей нужно.

Моя грудь вздымается на вдохе, когда я допиваю остатки виски, а затем отодвигаю стул.

— Я могу попробовать.

— Оу, — восторгается Мейбл. — Ты такой хороший отец.

А вот Элси? Ее улыбка исчезла, а брови нахмурились, когда она смотрит, как София спрыгивает со стула ко мне на колени.

Я снимаю бант с ее макушки и начинаю разделять ее волосы на три части, глядя на боковую косу Элси и надеясь повторить ее. Это чертовски сложно, но я не могу подвести свою дочь. Она рассчитывает, что я сделаю все правильно. Но когда я начинаю, то понимаю, что ни за что не смогу сделать так, как моя жена. Надеюсь, София этого не понимает.

У меня сжимается челюсть, когда я начинаю ошибаться, и я пытаюсь выровнять дыхание, чтобы исправить ошибки и попробовать снова.

Элси отодвигает стул и медленно поднимается.

— Хочешь, я покажу тебе, как это делается? Моя мама научила меня очень давно.

Ее мама. Конечно, она научила. Еще одно напоминание о том, от чего я ее удерживаю. Чего я лишаю свою дочь.

С непоколебимым взглядом я киваю, и Элси придвигает ко мне пустой стул. И, черт возьми, мое сердце делает то же, что и каждый раз, когда мы втроем вместе. Я жажду этого и в то же время ненавижу. Постоянное напоминание о семье, которой у меня не будет.

И пока она учит меня, ее глаза мерцают, я только и успеваю думать о том, как хорошо было бы, если бы она осталась с нами еще немного и научила меня всем остальным вещам, которые я, возможно, никогда не смогу узнать без нее.



— Пора спать, принцесса.

Мы выходим из ресторана, София держит нас за руки.

— Но, папочка... — Она капризничает. — Я не так уж и устала.

Но огромный зевок выдает ее.

— Конечно, не устала. — Я поднимаю ее в воздух и перекидываю через плечо, пока она хихикает.

— Спокойной ночи, София. — Элси берет ее за голову и целует в макушку. — Я буду на пляже, — тихо говорит она мне.

— Почему я не могу пойти? — ворчит София.

— Потому что тебе шесть лет и тебе нужен отдых. — Я щекочу ей живот, вызывая очередной смех. — Встретимся там, как только я закончу, — говорю я Элси, кладу руку ей на бедро и притягиваю к себе, чтобы шепнуть на ухо. — И на этот раз постарайся не убегать от меня.

— Обещаю, что на этот раз буду вести себя хорошо, — дышит она мне в шею. — Я бы не хотела повторения такой формы наказания.

— У тебя все еще пульсирует, детка? — Я стону под дыханием при мысли о завершении начатого.

— Разве ты не хочешь сам узнать? — Она отступает на шаг, и я освобождаю ее. — Увидимся позже.

Ее рот кокетливо улыбается, когда она уходит, покачивая бедрами так, что я внутренне проклинаю свой член за то, что он стал твердым. Я смотрю, как она исчезает из виду.

— Почему бы тебе не присоединиться к ней? — говорит Мейбл. — Я могу уложить маленькую мисс в постель. Не так ли, София?

— Да. — Она снова зевает, когда я ставлю ее на ноги. — Я знаю, что ты хочешь ее поцеловать, папочка. — Она вздергивает плечи, наклоняет голову набок, длинные ресницы хлопают.

Я хочу поцеловать ее. Черт возьми, как же я хочу ее поцеловать. Но я не могу. Я поклялся, что никогда не буду этого делать, только если...

Опустившись на колени перед дочерью, я прижимаю ладони к ее лицу.

— Я люблю тебя, принцесса. Спи спокойно. Увидимся завтра утром.

Она обнимает меня за шею и прижимается.

— Я действительно люблю ее, папочка. Я так счастлива, что она будет моей мамой.

Эти слова — удар в самое нутро. Она будет разбита, когда Элси уедет.

Блять!

— Я рад, что ты так думаешь, принцесса. Она тоже тебя обожает.

Это не ложь. Я вижу это. Все видят.

Поднявшись на ноги, я целую ее в щеку, пока они не направились к лифтам. Когда они поднимаются, я марширую вниз тем же путем, что и Элси.

В небе клубится тьма, но на пляже есть фонарные столбы, освещающие путь вниз. Я шагаю по песку, сразу же замечаю ее у воды и подхожу к ней сзади. Она плещется в океане и выглядит такой умиротворенной.

— Ты прекрасна. — Мой голос срывается.

Я почти не осознавал, что сказал это вслух. Как будто вместо этого говорило мое сердце.

Она резко поворачивается.

— Боже мой. Я тебя не слышала.

— Прости, если напугал тебя. — Я делаю шаг к ней.

— Ты не напугал меня, Майкл.

Мой рот слегка приоткрывается.

— Но ты меня пугаешь.

Она насмехается. Как будто это самая глупая вещь в мире. Но она даже не подозревает...

Ее взгляд перехватывает мой, и мы молча смотрим друг на друга — слишком велико расстояние между нами. Мое сердце бьется достаточно громко, чтобы мир услышал его эхо. Она делает это со мной. Эта женщина. Но все, что я сделал, — это разрушил ее жизнь.

— Я оставлю тебя, — говорю я ей, начиная отворачиваться, хотя все, чего я хочу, — это обнять ее.

— Останься, — шепчет она.

И у меня перехватывает дыхание, тяжесть наваливается на грудь.