Мое тело словно желе. Я не могу пошевелиться.

— Майкл... — хнычу я.

Он не может так поступить со мной. Мне это нужно. Но других слов не находится.

Он осторожно поднимает меня на ноги, упираясь руками в мои бедра, и поднимает мои трусики, надежно обтягивая меня.

Тыльной стороной ладони он подталкивает мой подбородок вверх, чтобы я встретилась с его глазами. Голод... он все еще в них, зовет меня.

Он вытягивается во весь рост, возвышаясь надо мной, и наклоняется ниже, пока наши губы не касаются друг друга, дыхание за дыханием. Он подносит пальцы, которые только что были внутри меня, к обоим нашим ртам.

— Вылижи их дочиста, — приказывает он, отстраняясь и проталкивая их в мой готовый к этому рот.

И пока я фиксирую его взгляд на своем, я высасываю свое возбуждение, пока ничего не остается. Он убирает пальцы, и его рот искривляется небольшой довольной ухмылкой.

— Ты не будешь себя трогать. — Он прижимается к моему центру, в его глазах появляется темный блеск. — Ты будешь чувствовать боль в киске, пока я не решу дать тебе облегчение. Ты меня поняла?

Но ему не нужно говорить мне это, потому что я не смогла бы, даже если бы попыталась. Он не понимает, что за все годы мучений он был первым мужчиной, который доставил мне удовольствие. И без него я не смогу себя разрядить. Я не прикасалась к себе с тех пор, как меня похитили.

— Да, — еле слышно отвечаю я.

— Хорошая девочка. — Его грудь расширяется от тяжелого вздоха. — Не заставляй меня делать это снова. Это причиняет боль нам обоим.

Его рука сжимает мою челюсть, дыхание затруднено, похотливый взгляд испепеляет меня. Его брови изгибаются от эмоций, переполняющих его черты.

— Но тебе нужно было объяснить, что, настоящая ты жена или нет, ты принадлежишь мне. Каждый твой дюйм принадлежит мне, голубка. И не забывай об этом.

Затем он поворачивается ко мне спиной и выходит за дверь, оставляя меня расстроенной и одинокой.

Но я уже должна была привыкнуть к этому чувству.