ГЛАВА 20



ЭЛСИ

— Неужели мы действительно отправимся в поездку в наш отель? — визжит София после того, как Майкл сообщает нам, что через три часа мы вылетаем на его частном самолете.

Представьте себе мой гребаный шок.

— В наш отель? — спрашиваю я, переводя взгляд с него на нее.

— Да! Это папин отель. Он там хозяин, и мы ходим туда на пляж и едим мороженое. Иногда папа поет и играет на гитаре на пляже с людьми, которые работают в отеле.

Он смеется.

— Отель принадлежит мне, а на гитаре я только иногда играю.

Я с любопытством смотрю на него. Какого черта мы едем отдыхать ни с того ни с сего? Это бессмысленно. Только что он кого-то убивал, а теперь мы уезжаем?

— Ты никогда не говорил мне, что поешь, — говорю я.

— Ты никогда не спрашивала. — Он усмехается и морщит глаза.

— Ты поешь хорошо, как папа, — говорит София. — Может быть, вы с папой споете вместе, когда мы приедем туда!

— Не будем забегать вперед, принцесса, — смеется он. — Как насчет того, чтобы пойти и достать свой чемодан из шкафа и решить, что ты хочешь взять с собой. Я помогу тебе упаковать вещи. Мейбл тоже едет с нами.

— Ура! Не могу дождаться! Никакой школы!

Она бросается к лестнице, а я с шоком на лице смотрю на него.

— Почему мы действительно уезжаем, Майкл?

Его дыхание сбивается, когда он придвигается ближе ко мне.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Все равно расскажи.

Он проводит рукой по лицу и вздыхает, его рубашка натянулась на бицепсе.

— Бьянки послали кого-то забрать тебя у меня. Но им это не удалось.

— О, нет... — Я зажимаю рот рукой.

Они добрались до меня так просто. А что, если они придут, когда его не будет здесь, чтобы защитить меня?

Боже мой. Кайла. Они могут использовать ее, чтобы добраться до меня.

— Тебе не о чем беспокоиться, голубка. Человек, которого они послали, уже мертв.

Мои брови взлетают вверх.

— Так вот кого ты...

Он кивает.

— Да. — Он берет мою руку, его губы мягко ложатся на ее верхнюю часть, поцелуй слишком нежный для такого жесткого мужчины. — Я был рассеян весь день из-за этого. Прости.

Его ладонь опускается на верхнюю часть моего бедра, кончики пальцев впиваются в мою плоть.

— Теперь ты под моей защитой. — Его глаза смотрят на меня с убеждением. — Никто не причинит тебе вреда. Я убью их всех.

— Я верю тебе, — говорю я ему.

И это потому, что я действительно верю.



Восемь часов спустя мы приехали в большой, старинный отель, расположенный на акрах земли. Мы поселяемся в одном из пентхаусов, где есть смежная комната для Мейбл и Софии. Отель не похож на один из гигантских курортов, это скорее множество бутиков, в которых есть все, что только можно пожелать. Три ресторана, два бассейна, частный пляж только для гостей.

А вот океан... давненько я в него не заходила. Бассейн и близко не стоит. Помню, однажды мы с родителями ездили на Арубу. Вода была почти такая же красивая, как здесь. Такая прозрачная, что можно было видеть рыбок, плавающих вокруг твоих ног.

София плещется в воде с Мейбл, а я просто стою и смотрю на них, зарывшись пальцами в песок.

Как только мы приехали, распаковали вещи и позавтракали, я влезла в купальник, и с тех пор мы здесь. Но я никак не могу заставить себя войти в воду, спокойно наблюдаю за волнами, а не присоединяюсь к ним. Я наклоняю лицо к солнцу, наслаждаясь его теплом, и улыбаюсь, когда лучи попадают на меня со всех сторон. Я соскучилась по солнечному свету. Мы никогда не выходили на улицу днем. Мы были закрыты от мира, как забытые маленькие куклы, пока темнота не приходила поиграть.

— Тебе здесь нравится, — говорит Майкл.

Я дергаю головой в сторону его грубого голоса, когда он появляется рядом со мной, держа в руках коктейль, за которым он отправился для меня.

— Неужели все это принадлежит тебе?

Потому что я могла бы привыкнуть к этому.

Я смотрю прямо ему в лицо, стараясь не смотреть на его точеный пресс, обтянутый великолепной загорелой кожей.

— Да, принадлежит. — На его губах пляшет кокетливая ухмылка. — А что? Хочешь приехать в гости, когда расстанешься со мной?

Мое сердце учащенно забилось. Я не знаю, как на это ответить. Потому что, возможно, я хочу этого.

Когда я ничего не говорю, он смотрит туда, где хихикает София, и я вижу, что он улыбается с такой любовью, что мое сердце плачет. Их отношения так прекрасны. Я завидую им. Я так скучаю по своим родителям, что мне становится больно. Интересно, увижу ли я их когда-нибудь снова?

Он снова смотрит на меня, и в его взгляде я вижу не вожделение. Это привязанность.

— Пойдем... — Он протягивает руку. — Поплавай со мной, голубка.

Я смотрю на него, потом в бирюзовую воду, и мне так хочется принять его предложение.

Он не дает мне шанса отказаться, хватает меня за руку и тянет к кромке волн. Все ближе и ближе, пока вода не омывает пальцы ног и слезы не застилают глаза.

— Я держу тебя, — говорит он, протягивая ладонь к моей щеке и прижимаясь к ней, как к ребенку. — Я держу тебя, детка.

Слезы застилают мне глаза, и я киваю, зная, что это так. И вместе мы бросаемся в воду, и в кои-то веки я чувствую себя свободной.



МАЙКЛ

Час спустя, прислонившись спиной к дереву, я смотрю, как они танцуют на песке. Моя жена и моя дочь. Вместе. Как будто это реально. Как будто эта женщина всегда была здесь. Как призрак того, что могло бы быть.

Длинная белая юбка Элси развевается на ветру в такт музыке, волосы разметались по лицу, они с Софией смеются, бегают по кругу, держась за руки.

Солнце освещает лицо Элси, как будто она была рождена для того, чтобы светиться под ним. Свет для моей тьмы. Но она не создана для такой жизни, как та, в которой родился я. И каждый раз, когда мы вместе, когда я чувствую, что теряюсь в ее глазах, меня выплескивает обратно в настоящее, где я вспоминаю, почему мы никогда не сможем быть вместе. Я не могу позволить ей умереть, как умерла Бьянка. Она всегда будет моей слабостью, и мои враги будут знать об этом. Они используют ее, чтобы добраться до меня. Чтобы уничтожить меня. Я не могу позволить ей платить мои грехи.

Я каждый день боюсь, что потеряю свою дочь. Даже постоянная охрана, которую я приставил к ней, не снимает моих опасений. Я не могу жить в мире, где я боюсь потерять двух людей в своей жизни. Любовь не стоит той боли, которую приходится испытывать, чтобы почувствовать ее вкус.

Я до сих пор помню этот день: день, когда умерла Бьянка, когда мне позвонили. Когда уже ничто не было прежним.



— Сэр. — Элисон вызывает динамик в моем кабинете. — Вам звонят по третьей линии.

Я нажимаю кнопку на телефоне.

— Прими сообщение. Я занят.

— Я бы... э-э... но это ваш брат, Раф. Он говорит, что звонил вам на телефон, но вы не отвечали. Похоже, он расстроен, сэр.

— Соедини его.

— Хорошо.

Я поднял трубку и нажал на третью линию.

— Раф? Что происходит?

В течение нескольких секунд я слышу только его тяжелое дыхание.

— Раф?

Я уже на ногах, хватаю ключи со стола и торопливо выхожу из офиса. За те несколько секунд, которые потребовались мне, чтобы выйти за дверь, мой пульс гулко бьется в шее.

Что-то случилось. Тяжесть пронзает мое нутро. Элисон встает, когда я прохожу мимо, брови напряжены. Но я не обращаю на нее внимания и спешу в гараж.

— Раф, поговори со мной. Что случилось?

Снова молчание, и я бегу к своей машине и мчусь по дороге. Я даже не знаю, куда еду. Сегодня его не было на работе, потому что у него была встреча с инвесторами. После этого он направлялся домой, чтобы устроить Бьянке сюрприз. Вот где он должен быть.

Черт, неужели с ней что-то случилось?

— В нее стреляли. — Он тяжело выдохнул, как во время прилива.

— Кто? — Я мотаюсь из полосы в полосу, сигналя каждой проклятой машине, едущей медленно. — В Бьянку? Ты в доме?

— Да... черт, у нее слабый пульс... подожди. Помощь идет. Блять! — кричит он. — Скорая уже едет. Я не знаю, когда это произошло. Камеры... камеры были испорчены, как будто они знали, где они находятся.

Он пробормотал несколько ругательств, и что-то тяжелое громыхнуло, как будто он швырнул что-то на пол.

— Я уже иду. Всего минута. Я останусь на линии, хорошо?

— Она не может быть мертва. Я не могу нести ответственность за это. У нас были свои проблемы, но я никогда не хотел этого... черт!

— Конечно, не хотел. Это не твоя вина.

— Конечно, моя! Вот что происходит, когда мы втягиваем в свою жизнь женщин. Они умирают. Они умирают, блять! Теперь ее родителям придется хоронить свою дочь, а мне — свою жену!

Последние пару миль я мчусь на скорости, нажимая на газ, чуть не врезаясь в стоящую впереди машину.

— Она не умерла. Не говори так. С ней все будет в порядке.

Всю оставшуюся дорогу он ничего не говорит, только его тяжелое дыхание дает о себе знать. Наконец я въезжаю на подъездную дорожку и выбегаю за дверь, как раз в тот момент, когда сирены «скорой помощи» становятся все ближе.

Вход в дом открыт, и я вбегаю внутрь, обнаружив их на полу в кухне, вокруг ее тела — лужа крови. Ее слишком много.

Он смотрит на меня, лицо пепельное, белая футболка в ярко—красных пятнах.

— Они, блять, убили ее, — прохрипел он, когда двое врачей скорой помощи вбежали с носилками.

— Как давно в нее стреляли? — спрашивает один, проверяя показатели.

— Я не знаю. Черт! — Он ударяет себя кулаком в висок. — Просто спасите ее!

Затем они оказываются на ней, накладывая маску на нос и рот.

Раф поднимается и встает рядом со мной.

— Это сделал Патрик. Ты знаешь, что он это сделал, — шепчет он. — И он за это ответит.

Он говорит уверенно. Он видел кого-то из их людей?

— Мы поговорим об этом. После, — говорю я ему так же тихо.

— Не о чем говорить. Они пришли за нашими, мы придем за их.

— Мы отвезем вашу жену в больницу Монтклер.

— Я еду с ней.

Они выносят ее, и он спешит за ними.

— Я позвоню родственникам и поеду за вами, — говорю я ему.

Он кивает, садится на заднее сиденье машины скорой помощи, и она уезжает, громкость сирен уменьшается по мере удаления.

Я использую свой ключ, чтобы запереть его дом, а затем проскальзываю обратно в свою машину. Мы все имеем ключи от домов друг друга на всякий случай.