Когда мы подошли к номеру Синклера, я замешкалась в дверях. Он приказал Кенди отвезти меня домой, и мое сердце колотилось, когда его слова эхом отдавались в моей голове.

— Давай, я заварю тебе чаю, пока ты примешь душ, ладно? — Кенди положила руку мне на спину, и я вздрогнула, когда она прижалась к нежной коже того места, где я упала навзничь на лестнице.

Моя голова и сердце болезненно пульсировали в тандеме, и я была благодарна ей за то, что она оставила меня с моими собственными хаотичными мыслями.

— Тебе не обязательно оставаться, — все же предложила я.

Она посмотрела на меня как на директрису, выражение ее лица совершенно не соответствовало облегающему синему платью, которое я предложил ей надеть.

— Не будьте эгоистичной. Я хочу быть здесь с тобой.

Я опустила голову и кивнула, согретая и пристыженная ее жестом. Я быстро направилась в ванную и сбросила одежду, дождавшись, пока температура приблизится к кипятку, прежде чем ступить под брызги. Я позволила воде выбить мысли из моей головы и прижалась щекой к плитке, когда рыдания наконец сотрясли мое ноющее тело.

Я не знала, где Синклер и почему он не отвез меня обратно на курорт. Он мог бы рассердиться на меня за то, что я исчезла одна, и я бы не стала его винить, это было невероятно глупо с моей стороны. Это была наша последняя ночь вместе, и я все испортила.

В остальном же встреча с пьяной собакой в клубе не встревожила меня так сильно, как могла бы. Я привыкла к тому, что мужчины берут то, что они хотели, и их агрессия меня больше не удивляла. Именно поэтому, я думаю, меня так сильно увлек Синклер. Он был таким противоречием тому немногому, что я знала о мужчинах. Он изо всех сил старался поступать правильно, сохранять контроль и логику, несмотря на желания, которые ярко горели внутри него. Он был глубоко страстным человеком, несмотря на спокойную решимость, и я восхищалась им за это, хотя именно я отняла у него это спокойствие. Боль в моей груди усилилась, когда я подумала о том, что я делаю с женщиной, которая любила его дома, и с мужчиной, которым Синклер так старался быть – хорошим человеком с моралью.

Ненависть к себе расцвела в моей груди, и я почти перестала дышать. Все ужасное, что я сделала за свою короткую жизнь, всплыло из моей памяти и затопило меня. Это странное и ошеломляющее чувство — осознавать, что ты злодей в своей собственной жизни.

Позже, после того, как я, наконец, выплеснула все свои слезы и вода очистила мое тело и психику от всех повреждений, я лежала на огромной кровати, а Кенди крепко спала рядом со мной. Она настояла на том, чтобы остаться до тех пор, пока Синклер не вернется домой, но его не было уже больше двух часов. Я повернула голову и посмотрела на светящийся циферблат будильника: 2:43 ночи. Я вздохнула, смертельно уставшая, но неспособная заснуть.

Я выпрямилась, когда дверь в номер открылась и закрылась несколько минут спустя. Сквозь открытую дверь доносился звук мужского разговора, и я прислушалась, чтобы разобрать, о чем они говорят.

Кенди зашевелилась рядом со мной, и я быстро повернулась на бок, мое сердце колотилось, когда я притворялась спящей. Я почувствовала, как она села, и ее нежный царапающий взгляд на моем лице, прежде чем она выскользнула из кровати и присоединилась к суматохе в гостиной. Как только она осторожно закрыла за собой дверь, я встала и подошел к двери, бесшумно приоткрыв ее для лучшей слышимости.

— Это было чертовски глупо, Син, — говорил Кейдж, садясь на диван.

— И знаешь, когда Кейдж говорит что это глупо, это действительно идиотизм, — сухо добавила Кенди, сонно свернувшись калачиком на диване.

— Это было чертовски необходимо, — огрызнулся Синклер, наливая себе рюмку бренди из бара. — Вы знаете, что полиция бы ничего не сделала.

Кейдж пожал плечами, выхватив напиток у Синклера, который тут же налил себе еще, но его голос был напряженным, когда он сказал:

— Тебе не нужно было избивать этого парня до полусмерти.

— И тебе не нужно было помогать.

Я прикрыла рот рукой, чтобы заглушить вздох.

Синклер налил еще бренди в свой теперь уже пустой стакан и приготовил еще один для Кенди, прежде чем сесть рядом с ней. Она отмахнулась от стакана, отталкивая его, и развернулась со своего места.

— Я думаю, это мужской разговор. — Она положила руку ему на плечо и крепко сжала. — Надеюсь, не долгий, уже поздно, и ты нужен этой девушке.

Она улыбнулась, плотно закрыв рот, закрывая зубы, и двинулась к двери. Ее рука лежала на ручке, осторожно закрывая ее за собой, когда она пробормотала: — И не недооценивай, как сильно она тебе тоже нужна.

Синклер стоял ко мне спиной, пока он смотрел ей вслед, и я имела удовольствие наблюдать, как он снял с себя пропитанную кровью рубашку и бросил ее на ближайший стул, каждое движение было судорожным от гнева. Я никогда не видела его таким растерянным, и, несмотря на моё состояние, влечение огнём пробежало у меня по коже, когда показалась его обнаженная спина.

После нескольких минут молчания Кейдж откинулся на подушки, его кожаные штаны заскрипели, и он искоса взглянул на друга.

— У нас здесь проблема.

Я наблюдала, как двигалась челюсть Синклера, пока он обдумывал свои мысли. Наконец он опрокинул стакан и допил обжигающую жидкость. Он поставил его на стол и уперся руками в бедра.

— Я знаю.

— Что ты собираешься с этим делать?

Должно быть, они действительно обидели этого урода, если так серьезно говорили о последствиях. Я вздрогнула и потерла голые ноги.

— Честно говоря, понятия не имею. — Он запустил обе руки в волосы и резко потянул их. — Как я оказался в такой чертовски сложной ситуации?

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? Потому что я уже давно хотел кое—что сказать.

— С каких это пор ты подвергаешь себя цензуре?

— Честная оценка. — Кейдж кивнул. — Согласен. Я думаю, что у тебя отношения по неправильным причинам. Да, она умная и красивая, твои родители любят ее, и вы, ребята, хорошо ладите, но любовь – это не это.

— Что ты знаешь? — Синклер рявкнул, но тут же покачал головой. — Извини.

— Mon Ami⁶, Я не совсем гуру в отношениях, но я знаю тебя много лет, и что бы ты ни пытался себе сказать, ты не можешь все контролировать. Черт, ты и не должен. Ты и Эль… Он покачал головой, и я глубоко вздохнула. — Я впервые вижу, как ты так отрываешься. Она тебе подходит.

— Мы не можем быть вместе.

— Бред сивой кобылы.

— Я ничего о ней не знаю. Он резко встал и начал расхаживать взад и вперед. — Где она живет, кто ее семья… ничего. И она точно ничего обо мне не знает. Если бы она это сделала… — Он покачал головой, когда его голос затих.

— Если бы она это сделала, она была бы так же влюблена в тебя, — заявил Кейдж. — Она сильная девушка, Син. Посмотрите, как она отреагировала сегодня вечером. Она дала этому парню именно то, что он заслужил, и даже не сломалась.

Казалось, это убавило пыл Синклера. Он сел с прерывистым вздохом.

— Она слишком хороша для меня.

— Возможно, — легко согласился Кейдж. — Но любая девушка, с которой стоит быть всегда таковой является.

Несколько минут они молчали, погруженные каждый в свои мысли. Я стояла у стены прямо в спальне и изо всех сил пыталась распутать нить своих мыслей. Чувствовал ли Синклер хотя бы половину того, что я чувствовала к нему?

— Она меня до чертиков пугает, — пробормотал Синклер. Я никогда не слышала, чтобы он так ругался.

— Ты никогда не был из тех, кто отступает от страха.

— Я знал, как только увидел ее, что она сделает это, — сказал он, и я почувствовала боль в груди из-затого, что причинила ему столько неоправданной боли. Что бы он ни чувствовал, я знала, что завтра сяду в самолет одна.

— Я оставлю тебя с ней. — Кейдж поднял свое большое тело с дивана, перекинув при этом длинную косу через плечо. Он хлопнул Синклера по спине притянул его так, что они касались друг друга одну долгую минуту. Я затаила дыхание от их близости. Кто такой Кейдж Трейси, солист самой популярной группы Франции, который был так близок к Синклеру, человеку, чьи ледяные барьеры казались почти непроницаемыми?

Когда они расстались, Синклер стал спокойнее, его плечи расслабились. После ухода Кейджа он несколько минут стоял посреди гостиной, проводя рукой по взлохмаченным темно-рыжим локонам, пока они не пришли в полный беспорядок. Мне хотелось выйти к нему, обхватить руками его стройную талию, прижаться своей грудью к его обнаженной спине и скользнуть руками по мускулам, пересекающим его живот.

Но правда была в том, что мне не было места в его мире. Все было так же, как и всю мою жизнь. Я была метеором во вселенной плавающих звезд, таких же ярких и красивых, как бриллианты, надежно сохраняющих свою функцию и место, пока я пролетала мимо.

Шум из гостиной предупредил меня о движении Синклера в спальню, поэтому

Я забралась обратно в кровать и попыталась спокойно дышать сквозь стучащее сердце. Я знала, что мне нужно поговорить с ним, хотя понятия не имела, что скажу, но держала глаза закрытыми, когда он вошел в спальню, и остановился возле кровати, глядя на меня сверху вниз.

Его пальцы убрали с моего лица несколько выбившихся волосков и задержались на моих приоткрытых губах. Я задавалась вопросом, знает ли он, что я притворяюсь спящей, но я даже на всякий случай задержала дыхание, и через минуту он повернулся и тихонько направился в ванную. Свет лился в комнату из открытой двери, и я открыла глаза, прислушиваясь к звуку его движений. Когда я ничего не услышала, я встала, чтобы разобраться.

Он стоял, скрестив руки на раковине, с обнаженной грудью и опущенной головой так, что длинные пряди блестящих волос цвета красного дерева закрывали его лицо. Я постояла у двери какое-то время, пока не убедилась, что он почувствовал меня по легкой дрожи, пробежавшей по его напряженным плечам. Медленно он наклонил голову в сторону, чтобы посмотреть на меня. Когда наши взгляды встретились, я ахнула. Я болезненно ощущала нашу связь, как будто якорь всадил свои острые, надёжные крючки глубоко в мое сердце, связывая наши две души толстой прочной цепью. Это не было деликатное прикосновение или причудливое чувство. Любовь крепко схватила меня, выжимала до тех пор, пока я не перестала быть уверена, что дышу.