Глаза Синклера были большими, но выражение его лица было настороженным, когда я сделала несколько шагов, необходимых, чтобы добраться до него, поднести руку к его лицу и обвести острый угол его скулы. Через секунду он коротко и резко вздохнул и повернул голову, чтобы поцеловать мою ладонь. Этот жест почти разрушил мое хрупкое состояние, расстегнув то, что наверняка было бы неряшливым беспорядком эмоций, но вид его ободранных, кровоточащих костяшек пальцев отвлек меня.

Я цокнула, взяв одну из его сильных ладоней в свою, и открыла кран, чтобы намочить тряпку, лежавшую на мраморной стойке. Он внимательно наблюдал за мной, пока я осторожно прижимала горячую ткань к его ссадинам.

— Никаких наказаний? – спросил он.

— Расстроен?

— Нет, удивлен. Я предполагал, что ты будешь пацифистом.

Мои брови поднялись, и я намеренно зажал язык между зубами, напомнив ему:

— Я прикусила язык этого ублюдка.

Уголок улыбки он сдержал так, что она стала очаровательно кривобокой.

— Ты это сделала. Надеюсь, ты не против, что я добавил несколько… штрихов к твоему шедевру.

— Да?

— Просто подбитый глаз, может быть, немного фиолетового возле челюсти. — Он пожал плечами. — Знаешь, черный и синий — его цвета.

Настала моя очередь бороться с улыбкой, смех вспыхнул и вырвался наружу, прежде чем я смогла сдержаться. Невозможно было устоять перед нетипичной игривостью Синклера.

— Согласна.

Мы ухмылялись друг другу, как идиоты, и теперь я держала каждую из его рук. Я посмотрел вниз, когда он это сделал, и увидела, как его пальцы медленно переплелись с моими, и когда я снова встретился с ним взглядом, эти электрические глаза сверкали.

— Что ты будешь делать со мной?

Несмотря на это, мой живот затрепетал от желания, но он засмеялся и покачал головой.

— Достань свои мысли из сточной канавы, Эль, и помоги мне с одеялами.

С любопытством я покорно следовал его приказам, пока мы разбирали постель, снимая тяжелое одеяло и подушки и вынося их на балкон. Он сдвинул два шезлонга вместе и установил нашу импровизированную кровать, представляя ее мне с мерцающими глазами.

— Скучно в спальне?

Он подошел ко мне и провел костяшками пальцев по моей щеке, прежде чем перекинуть мои волосы через плечо.

— Хочешь узнать, что я в первую очередь заметил в тебе?

Я странно задыхалась, поэтому просто кивнула.

— Это была кремовая кожа. Я представил, как это будет пахнуть. — Он наклонился и провел носом по моей линии подбородка. — Лаванда и мед. Какой бы она был на вкус у меня на языке. — Его язык провел по раковине моего уха, прежде чем прикусить мочку. — Хоть ты и была больна, я мог представить, как она будет выглядеть на солнце, под водой. У меня были все эти фантазии.

Он поднял мой подбородок и провел большим пальцем по надутой нижней губе.

— Я хотел тебя под звездами.

— Зачем ты это делаешь? – Прошептала я.

Что-томелькнуло в его глазах и исчезло. Он вопросительно склонил голову.

— Почему ты не позволяешь мне уйти из своего сердца?

Легкая дрожь пробежала по его спине, и я знала, что это не от приятного морского бриза.

— Я говорил тебе, что причиню тебе боль, — пробормотал он.

Я вздрогнула, и его руки скользнули к моим рукам, чтобы я не отвернулась.

— Ты сделал это. Думаю, тогда я злодей в этой истории любви.

Его глаза сверкали в тусклом свете.

– Ты не злодей из-зазаботы. Я не оставил тебе выбора.

Я фыркнула и вырвала руки из его хватки, нуждаясь в пространстве.

— Всегда есть выбор. И я не злюсь на себя за это. — Гнев вспыхнул сквозь душевную боль, и я подошла так близко, что почти встала на цыпочки. — Я бы сделала это снова.

Я видела неуверенность в изгибе его неулыбчивого рта, и мне очень хотелось искоренить ее, сжечь всю его значительную ненависть к себе и заменить ее своей любовью.

— Позволь мне любить тебя сегодня вечером. — Я взяла его застывшее лицо в свои руки и попытался сгладить горе.

— Позволь мне притвориться, что мне позволено любить тебя, что я твоя. Что завтра вместо того, чтобы сесть в самолет в одиночестве, я вернусь к жизни, которую мы разделяем.

Моя смелость оставила меня неуверенной, но в тоже время странно уверенной. Я чувствовала, как моя старая, тусклая и чувствительная кожа полностью соскользнула, оставив меня влажной, новой и блестящей. Даже если бы он дал мне отпор, сказал мне уйти прямо сейчас и никогда больше его не видеть, у меня будет это – новое я – и этого будет достаточно.

Я слушала дыхание моря на берегу и дыхание Синклера на себе в течение бесконечного времени, пока он не вздохнул глубоко и не прижал меня к себе, прижав одну руку к моей пояснице, а другую — за затылок, его пальцы скользнули сквозь мои влажные волосы. Это были всего лишь объятия, и я до сих пор понятия не имела, что он на самом деле ко мне чувствует, но почему-то этого было достаточно.

Я отстранилась и прижала руку к его груди, чтобы дать ему понять, что хочу, чтобы он остался на месте. Убедившись, что он понял, я начал медленно его раздевать, стягивая с него дорогие потертые туфли и ловко расстегивая застежку на его штанах, которая так ускользала от меня в первую ночь в его постели. Когда он был великолепно обнажен, я начала стягивать с себя одежду, но он схватил меня за запястье и покачал головой.

— Ты мне нравишься в моей одежде, — сказал он, взяв в руки подол футболки, — но она закрывает слишком большую часть этой кожи.

Я позволила ему стянуть ткань через мою голову и постаралась не дрожать, когда он сделал шаг назад и уставился на меня горящими глазами. Я чувствовала его взгляд по всему моему телу, ласкающий щедрый изгиб моей груди и щекочущий нежный изгиб кожи до самого разгоряченного ядра. Сила его признательности кипела в моей крови, пока я не почувствовала головокружение, словно выпила слишком много шампанского.

Он застонал и потянулся ко мне, притягивая мое тело к себе с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Настала моя очередь стонать, когда он прижался к моим губам, возбуждая меня горячими ударами своего талантливого языка. Я была готова к жесткому траху, к чему-то грязному, что заставит меня покраснеть от смущения и похоти, но он изменил угол поцелуя, отстранившись и слегка посасывая мою нижнюю губу, а затем верхнюю. Его руки держали меня деликатно, как будто я ничего не весила, и когда он прижал колено к импровизированной кровати, чтобы уложить меня, мой спуск был настолько плавным, что мне показалось, будто я приземлилась на облако.

Я хотела показать ему, как сильно я его люблю, но он был надо мной, проводя длинными движениями своих широких пальцев вверх и вниз по моей коже, оставляя нежные посасывающие поцелуи рядом с моим ноющим телом, с моей тяжелой грудью. Он поклонялся мне всем своим телом, играл на моем, как на лучшем инструменте, и я задавалась вопросом, был ли это его способ выразить мне свои чувства. Если он любил меня своим телом ,единственным способом, который знал. Когда он, наконец, поцеловал мой пульсирующий центр с открытым ртом, я распуталась, долго и медленно, как клубок пряжи, катящийся по полу.

Когда через минуту я открыла глаза, он смотрел на меня сверху вниз с загадочным выражением и слегка безумными глазами. Я не знала, что его беспокоило, но знала, как ему помочь. Схватив его за уши, чтобы втянуть его в долгий запутанный поцелуй, я раздвинула ноги и обвила ими его таз, наклонив бедра, чтобы открыться ему. Он отстранился, когда уже стоял у моего входа, слегка задыхаясь, его взгляд был рассеян, но сосредоточен на мне. Только тогда он медленно вошел в меня, не останавливаясь, пока не оказался настолько глубоко, насколько я могла принять его.

— Расскажи мне, — тихо приказал он, прижимаясь лбом к моему и покачивая бедрами.

Я ахнула.

— Скажи мне, — повторил он, полностью отстраняясь от меня, оставляя меня болезненно опустошенной.

Я изогнула позвоночник, чтобы вернуть его ко мне, но его страдальческое выражение заставило меня понять, чего он от меня хочет. Тем не менее, я ждала, пока он снова вонзится в меня, до конца. Он ждал, пока я заговорю, удерживая меня на грани своими длинными плавными движениями, пока, наконец, когда я дрожала и хныкала от нужды, я не прошептала:

— Я люблю тебя.

Он врезался в меня с гортанным стоном, вызвав мой и его собственный оргазм. Я прижала его к себе, не желая отказываться от ощущения его тела рядом со своим. Он что-топробормотал мне в волосы, притянул меня к себе и перевернулся на другой бок. Я обхватила одну его ногу между собой и подсунула голову ему под подбородок, соприкасаясь с ним как можно большей частью своего тела. Потому что я уже знала, что через несколько часов, как только взойдет солнце, я навсегда уйду от Синклера.

* * * *