— Не сегодня, сирена. Как я уже сказал, это не игра, и если мы собираемся это сделать, то сделаем это правильно.

Он посмотрел мне в глаза с такой напряженностью, которая должна была напугать меня, и, честно говоря, я почувствовала, как дрожь предчувствия пробежала по моей коже, но прежде чем я успела среагировать, он отстранился от меня, с кошачьей грацией вскочил на ноги.

Я наблюдала за его упругими крепкими ягодицами, когда он наклонился, чтобы надеть темно-серые свободные брюки. Когда он повернулся ко мне, ставни снова были опущены, и его великолепные голубые глаза превратились в пустые лужи.

— У меня есть дела, — заявил он, холодно глядя на меня, как будто я была его деловым партнером, а не его любовницей.

В каком-то смысле, как я предполагала, я была не более чем соглашением, конечно, приятным, но все же просто равноправным инвестором во взаимный актив. От этой мысли меня внезапно затошнило.

Яркий румянец обжег мои щеки, когда я вылезла из кровати и направилась в другую комнату в поисках выброшенного летнего платья.

Он вошел как раз в тот момент, когда прохладная ткань опустилась на мою влажную кожу. Я знала, что он наблюдал за мной, пока я поправляла юбку и запускала пальцы в безнадежно спутанные волосы. Я не знала, почему он стоял там, когда было очевидно, что он хочет, чтобы я ушла, и от этого мне было только неловко, когда он нетерпеливо ждал у двери в свою спальню.

Обида пробежала по моей коже, вселяя в меня внезапную ненависть, подпитываемую стыдом. Я повернулась к нему с открытым ртом и была готова огрызнуться на него за то, что он так грубо обращался со мной, за то, что он был самым непостоянным человеком, которого я когда-либо встречала. Но что-то в его лице остановило меня. Его руки беспокойно сгибались по бокам, и он слегка покачивался взад и вперед на ногах, в то время как его лицо – разрушительное лицо, которое мне стало слишком нравиться – смотрело на меня с тем волчьим голодом, который я раньше улавливала лишь мельком. Но на этот раз, после страстных занятий любовью, выражение лица было искажено чем-то иным, чем похоть, возможно, нежностью и скрытым сожалением.

Словно зная мои мысли, он кивнул и прочистил горло, чтобы тихо пожелать мне спокойной ночи:

— Спи спокойно, Эль. Тебе это нужно.

Борьба покинула меня. В его позе была нерешительность, и в своем сердце я задавалась вопросом, правильно ли было вернуться в его комнату. Все могло закончиться так мирно, если бы я просто осталась в стороне, но теперь было уже слишком поздно, я была увлечена и, коротко кивнув своему французу, уже почувствовала, как мое сердце болезненно сжимается от дурного предчувствия.

Моя рука лежала на дверной ручке, когда я почувствовала, как он схватил меня за руку. Не поворачивая меня, он прижался к моей спине и нежно поцеловал мое лицо.

— Сладких снов.