Глава 8

— На самом деле, говорится «Сломай ногу», — говорит он. — Поговорка такая. «Сломай ногу», а не «Сломай член». (прим. Говорится о идиоме, близкой к нашей «Ни пуха, ни пера» — пожелание удачи).

Я недовольно стону. Сейчас же не время для семантики.

— Как будто бы сломать член было бы экспоненциально хуже? — огрызаюсь я в ответ. Не могу поверить, что подобный разговор мы ведем прямо сейчас.

— Справедливое замечание, — говорит он, наклоняя голову, ухмылка по-прежнему не сходит с его лица, что раздражает меня настолько, что я начинаю развивать свою мысль.

— Для протокола… — Я поднимаю палец, готовая изложить свою точку зрения, но меня прерывают прежде, чем я успеваю зайти очень далеко.

— Для протокола, — перебивает он, его брови удивленно приподнимаются. — Нам нужно созвать судебное заседание? Может я должен позвонить репортерам?

Угх, этот парень.

— Для протокола, — начинаю я снова, бросив на него взгляд, который говорит, что ему лучше дать мне закончить, — фраза «Сломать ногу» — это ироническое пожелание удачи. Так что сказать кому-то сломать член, когда он собирается заняться сексом, — довольно блестящая адаптация этой поговорки.

Торжествующе скрещиваю руки на груди, потому что, когда ты права, ты чертовски права. И я так права. Что могла бы даже представить это выражение в городском лексиконе, потому что думаю, что у этой фразы есть реальный шанс прижиться.

На этот раз он громко смеется, прежде чем покачивает головой и разворачивается на каблуках, уходя по коридору, следуя по пути, которым мы пришли сюда, его шаги эхом отдаются на полированных бетонных полах.

— Ты сумасшедшая. Милая, но чокнутая, — бормочет он, начиная подниматься по лестнице.

— Нет. На самом деле я действительно забавная. Это было просто доказательством этого. — Я бегу трусцой вверх по ступенькам, чтобы догнать его на лестничной площадке и отрезать ему путь. — И никто не называл меня милой, с тех пор как мне исполнилось двенадцать. Мне уже далеко не двенадцать.

— Я вижу это, — отвечает он после многозначительной паузы, и его взгляд на мгновение опускается к моему декольте.

Слава богу, этот шиммер для тела наконец-то работает.

— Отлично. Что еще ты хочешь увидеть? — Я кладу руку на перила, блокируя его от бегства, моя голова наклонена в сторону, и надеюсь, что это выглядит как откровенное приглашение.

— Извини? — У него на лбу появляется самая удивительная морщинка, когда он прищуривает на меня глаза. На его губах появляется намек на смех, который борется с недоверием в выражении его лица, и я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я могу умереть, если он в ближайшее время не поцелует меня. Рассыплюсь прямо в зловонной луже сексуальной потребности. Смерть из-за отказа от его идеальных губ.

— Я была бы счастлива сломать твой член, — предлагаю я, затем морщусь. — Хорошо, — я убираю руку с перил и поднимаю ее в универсальном жесте остановки, — признаю, что адаптация на самом деле не срабатывает.

— Не совсем. — Он качает головой, на его губах играет улыбка. Я подхожу к нему на полшага ближе. Черт, от него безумно вкусно пахнет. Винс хорошо выглядит, и я уверена, что он был бы вкусным, если бы я могла просто прикоснуться своими губами к его. Или лизать его. Я бы лизнула его прямо сейчас, если бы не знала, что это сделает все очень странным.

— Неважно. Ты уловил суть, — шепчу я, наклоняясь немного ближе. Поцелуй. Меня.

— Я пас.

Подождите, что?

Я уверена, что если бы вы загуглили слово «недоумение» прямо в этот момент, то к нему была бы прикреплена фотография моего лица. Это было бы в одном из тех анимированных трехсекундных роликов, и единственное, что двигалось бы на моем лице, — это мои веки, моргающие в медленном повторении.

Мое либидо немного замедляется, чтобы дать моему мозгу время прийти в себя.

— Нет? — повторяю я.

— Тебе незнакомо это слово, Пэйтон?

— Ты управляешь стрип-клубом. — Я ошеломлена. Какого хрена?

— Так ты думаешь, я без разбора трахаю всех, кто предлагает? — Он говорит это спокойно, казалось бы, без всякой заботы, но его ответ длится слишком долго, и его глаза не совсем встречаются с моими.

— Нет! — Вроде того. Да, я вроде как так и сделала. Боже, я ужасна, но на самом деле? — Я не думаю, что многие женщины предлагают это, — пытаюсь уточнить я.

Его брови приподнимаются при этих словах, а затем он смеется, прежде чем продолжить подниматься по второй лестнице.

— Я имела в виду открыто, — протестую я, карабкаясь за ним. — Очевидно, что ты получаешь множество предложений о сексе. Посмотри на себя, конечно, ты их получаешь.

Я не уверена, что это прозвучало правильно.

— Это очень лестное предложение, — добавляю я, не зная, что еще сказать. Это действительно так. Я далеко не уродина, и, кроме того, я не ошибаюсь насчет всего сексуального напряжения между нами. Этого достаточно, чтобы зажечь весь неон в Вегасе.

Мы достигли лестничной площадки на втором этаже, он останавливается и поворачивается ко мне лицом, его взгляд опускается на мои губы. Наконец-то, наконец-то, наконец-то. Затем Винс качает головой, как будто стряхивая с себя остатки здравого смысла, прежде чем без единого слова открыть дверь на лестничную клетку.

Вот ублюдок.

— Хотя, почему, черт возьми, нет? — Я проскальзываю мимо него в холл и встаю перед ним, одна рука у меня на бедре, другая направлена ему в лицо. — Это отличное предложение. — Я подчеркиваю это своим пальцем. — Большинство мужчин были бы в восторге от такой прямоты.

— А они бы стали? — Ухмылка вернулась на его глупое, идеальное лицо. — Ты часто делаешь это предложение, Пэйтон?

О, нет, он этого не сделал.

— Слушай, придурок. Это действительно не твое дело. Я могу вручить золотой билет, кому, черт возьми, захочу, когда, черт возьми, захочу. Количество розданных билетов не меняет моей ценности как женщины, так что прибереги свою сексистскую чушь для тех, кому не все равно. Не собираюсь извиняться за то, что отвечаю за свою собственную сексуальность и прошу того, чего я хочу.

— Золотой билет. Господи Иисусе, я не могу с тобой.

— Да, ну? Я тоже с тобой не могу. Ты даже ни с кем не встречаешься. В чем твоя проблема?

— Я ни с кем не встречаюсь? — Он выглядит заинтересованным этим откровением, его брови взлетают вверх, прежде чем его губы растягиваются в веселой усмешке.

— Ты? — К черту фаллоимитатор, я действительно должна проверять всю информацию более чем в одном источнике, прежде чем погружаться в суть дела. Именно так меня выгнали из скаутов во втором классе. Ну, не совсем так. Но вроде того. Нет, это совсем не так.

— Нет, — соглашается он, пожимая плечами. — Я ни с кем не встречаюсь.

— Ты такая заноза в заднице.

— Итак. — Винс произносит это медленно, как будто никуда не спешит. Хотя я заметила, что он никогда не говорит в спешке. Интересно, со всеми ли он так себя ведет, достаточно ли уверен в себе, чтобы знать, что все будут ждать, чтобы услышать то, что он хочет сказать. — Я должен обслуживать тебя по первому требованию, потому что в остальном я ни с кем не связан? Это ты хочешь сказать? Разве это не сексизм?

— Так и есть, — соглашаюсь я, — если бы тебя не тянуло ко мне так же сильно, как меня к тебе.

— Правда?

Боже, только не эта песня и танец снова.

— Да, — уверенно настаиваю я. Если ошибаюсь, так помоги мне, но я уже увязла по уши, сейчас нет смысла отступать. С таким же успехом можно пойти ва-банк — в конце концов, это Вегас. Кроме того, я никогда не была застенчивой девушкой. Выбери медное кольцо и все такое. — Тебе интересно узнать обо мне, — говорю я ему. — Ты смотришь на меня так, как будто я интересна тебе. Или, по крайней мере, хорошенькая.

Где-то во время этого обмена репликами он подошел на метр ближе, но все еще не прикасается ко мне.

— Тебе нравится моя задница, — добавляю я в последней попытке, потому что он ничего не говорит и не целует меня.

Он придвигается еще на пару сантиметров ближе и улыбается. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и я задерживаю дыхание, потому что сексуальное напряжение нарастает.

— Я смотрю на тебя так, потому что ты чокнутая, и я никогда не знаю, что может сорваться с твоих губ.

—О. — О. Я моргаю. Ух ты, неужели я все неправильно поняла. Мои щеки пылают от смущения, и я опускаю взгляд на его плечо. Мне все еще очень нравится, как пиджак сидит на нем. Идеально скроенный, шов, идущий от горловины к рукаву, действительно идеально, так что вот так.

— И потому что ты красивая.

Ой. Хорошо. Мы используем смешанные сигналы. Я прикусываю губу и рискую еще раз взглянуть на него.

— Красота, меняющая правила игры. — Эти слова шепчутся мне на ухо. — Возможно, сумасшедшая, которая непременно приведет к неприятностям. — Это прошептал у моих губ.

А потом он целует меня.