Он мой, а я его.

Вбирая его глубже, я возвращаюсь к текущей задаче. Вызываю у Каина слабые стоны удовольствия, которые отдаются в моем члене.

— Держу пари, ты позволишь мне связать тебя, — хрипит он, — позволь мне сделать тебя своим секс-рабом, выполняющим все мои приказы, потому что ты так отчаянно жаждешь меня.

Я сосу сильнее, и он вздрагивает, упираясь бедрами мне в лицо.

— Не так ли, Дэмиен?

Выпустив его изо рта, я поднимаю глаза.

— Если ты этого хочешь.

Он стягивает мою футболку через голову и встряхивает ее, прежде чем бросить через всю комнату.

— Сейчас я хочу трахнуть тебя. Снимай штаны.

— Подожди, — говорит он, когда я начинаю расстегивать ремень.

— Что?

Его глаза темнеют.

— Мне нужно пописать, — на его лице появляется злобная ухмылка, и он проводит головкой члена по моей нижней губе, — откройся.

Орган в моей груди бьется так сильно, что становится больно. Я знаю, что это не более чем игра за власть. Способ показать Каину, насколько я предан ему... как далеко я готов зайти ради него.

Не отводя взгляда, я приоткрываю губы и задерживаю дыхание. Готовясь к тому, что сейчас произойдет.

Его бездушный смех сбивает меня с толку.

— Боже, ты чертовски жалок. Неудивительно, что твоя мать была наркоманкой. Ей нужно было сбежать от своего медлительного, слабоумного сына, — он отталкивает мою голову, — ты так одержим мной. Так отчаянно нуждаешься в моем члене... что так и не понял, что на самом деле происходит между нами.

Я пытаюсь осмыслить то, что он говорит, и что это значит, но Каин опережает меня на пятьдесят шагов за какие-то миллисекунды.

— Не понял что именно?

— Все это время ты думал, что я твоя добыча... но ты был моей, — он достает что-то из кармана. Маленькую черную кассету. — Было приятно, когда передо мной заискивали, когда мне сосали член, когда я хотел этого, и, конечно, когда мне нужно было алиби. Но наше совместное времяпрепровождение закончилось, Дэмиен. В этом аквариуме есть место только для одного из нас.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но он нажимает кнопку на телефоне, и звук моего голоса заполняет комнату.

«Ну, до таблеток я бы перенастроил какой-нибудь бытовой прибор... что-нибудь простое... может, кофеварку или тостер. Тогда бы они свалили все на неисправную проводку».

«Что свалили на неисправную проводку?»

«Пожар, который убьет его».

Его улыбка так же жестока, как и он сам.

— Возможно, наши пути и пересеклись, но в мои планы на будущее ты не входишь.

Я встаю, что было плохой идеей, потому что комната начинает кружиться. Я пытаюсь сопоставить факты... нет, это неправильно. Но я уже это сделал — что было несложно, — но мой мозг пытается найти оправдания его поступку.

Хотя мое сердце уже знает правду.

Это не ошибка и не оплошность. Он записал этот разговор по одной единственной причине.

Чтобы подставить меня под удар.

И это может означать только одно. Каин никогда не испытывал ко мне тех же чувств, что и я к нему. Он просто хотел, чтобы я поверил в это.

Мой партнер. Объект моего восхищения... человек, которого я считал своей наградой за все то дерьмо, через которое мне пришлось пройти... оказался предателем.

А я был не более чем пешкой, одержимой любовью.

Все это время я думал, что Каин сделал меня лучше... но это было только потому, что я сделал его хуже.

Прямо как моя пиранья, ставшая едой всего за несколько минут до этого. Я не осознавал, что нахожусь в опасности, пока не стало слишком поздно.

Звук взводимого курка пистолета в тишине комнаты звучит громко. Каин даже не дрожит, когда направляет его на меня. Он спокоен и собран.

Он полностью контролирует ситуацию. То, что он уничтожил меня, его нисколько не трогает.

Да и с чего бы... на его счету уже три трупа. Какое значение для психопата имеет еще один?

— У тебя есть три варианта, — его глаза вспыхивают, — первый вариант: я могу убить тебя и обставить все так, будто ты покончил с собой, потому что чувство вины за то, что ты убийца, начало съедать тебя заживо, — он пожимает плечами, — это неплохой способ уйти. Люди все равно будут ненавидеть тебя, но, по крайней мере, они будут знать, что в конце ты раскаялся в своих грехах.

Волна гнева захлестывает меня, и я упираюсь лбом в пистолет, наставленный на меня.

— Чего ты ждешь? Нажми на этот гребаный курок.

За последние пять минут он уже лишил меня всего, что мне было дорого... включая власть и контроль. С таким же успехом он может прикончить меня.

Он щелкает языком: — Второй вариант: я могу позвонить детективу Трехо и сказать, что наткнулся на некую запись, которую нашел в машине брата... и ты можешь отправиться в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, — он подмигивает. — Если подумать, тебе там может понравиться. Это не так уж сильно отличается от твоей нынешней жизни. За исключением аквариума с рыбками, конечно. У тебя все еще будет много времени, чтобы заниматься спортом и трахаться.

Я молчу, ярость внутри меня борется с острой болью от предательства Каина.

— Каков третий вариант?

Непонятно, зачем он предложил мне еще один вариант, если ясно, что их всего два.

Выражение его лица неизменно.

— Я оставлю тебя в живых... но это будет мучительно. Если ты выберешь третий вариант, спустя минуту ты выйдешь через парадную дверь и никогда больше не появишься в этом городе и даже не подумаешь о том, чтобы связаться со мной до конца своей жалкой жизни. Потому что если ты это сделаешь? Я сам сделаю выбор между первым и вторым вариантами.

Третий вариант самый худший из всех.

Горло жжет: — Ка...

От звука выстрела у меня звенит в ушах, и на мгновение я благодарю его за то, что он выстрелил в меня.

Только он этого не сделал. Он выстрелил в стену позади меня.

— Убирайся нахуй, Дэмиен.

Я не двигаюсь с места. Если он собирается разбить мне сердце и испортить жизнь, то самое меньшее, что он может сделать, — набраться мужества и покончить с этим на моих условиях.

Потому что я не хочу жить в четырех стенах тюремной камеры, лишенный свободы, как одна из маминых рыбок.

И я чертовски уверен, что не хочу жить в мире, в котором у меня не может быть его.

— Первый вариант.

На секунду я замечаю, как что-то мелькает в его взгляде, но затем это исчезает, когда он свободной рукой тянется в карман и достает свой сотовый.

Я с возмущением наблюдаю, как он подносит его к уху: — Привет, детектив Трехо. Это Каин Картер. Послушайте...

— Я уйду.

Как обычно. Я в его власти. Он делает выбор за меня.

Он кладет трубку.

— У тебя есть двадцать секунд.

Наклонившись, я поднимаю футболку, надеясь, что он скажет, что это не более чем глупая шутка, и он просто хотел проверить, как далеко я зайду ради него.

— Каин, — несмотря на пистолет, который он держит в руке, я подаюсь вперед. Так близко, как только могу. Может, ему нужно услышать, как кто-то это скажет. Так же, как и мне.

— Я люблю...

Струя теплой жидкости пропитывает мою одежду, а затем слабый запах аммиака заполняет мои ноздри. Я в шоке опускаю взгляд.

Каин мочится на меня... как будто он собака, а я чертов пожарный гидрант.

— У тебя есть две секунды, чтобы навсегда оставить меня в покое, или я перезвоню детективу Трехо, — пистолет в его руке дрожит, пока он продолжает мочиться, целясь в мои брюки и ботинки. — Я никогда не хотел тебя, и уж точно никогда не любил тебя, гребаный пидор. И никогда не полюблю.

Сердце, о существовании которого я и не подозревал до появления Каина, разбивается вдребезги, когда выбегаю из своей спальни. Не остается ничего, кроме зияющей дыры в груди.

Дыры, заполненной ядовитым гневом, настолько сильным, что я начинаю дрожать от его мощи.

Если раньше Каин считал меня одержимым, то сейчас он понятия не имеет, какой яд разлили во мне его обида и предательство.

Иногда единственная разница между любовью и одержимостью — разбитое сердце.

И, к сожалению, для Каина... любви больше нет.

Есть только тьма. Жажда мести.

Но недостаточно просто угрожать ему. Недостаточно просто морочить ему голову.

Нет... Я не буду торопиться и позволю Каину наслаждаться своей идеальной жизнью.

Я позволю ему забыть обо мне.

А затем... когда он будет доволен и счастлив. Когда он будет близок к тому, чтобы получить все, о чем мечтал. Когда он, наконец, влюбится... или, по крайней мере, испытает такую сильную страсть, что сойдет с ума от одержимости.

Вот тогда-то я и появлюсь.

Потому что лучший способ причинить кому-то боль, единственный способ заставить его по-настоящему платить и страдать за свои грехи... это нанести удар, когда он меньше всего этого ожидает.

А затем разрушить все, чего он когда-либо хотел... все, о чем он когда-либо заботился.

Пока у него не останется ничего.