Я не знаю, что и думать о взгляде, которым обмениваются миссис Миллер и Дэмиен.

— Это действительно не проблема, — в ее глазах читается смущение, и она смотрит на мою промежность, — просто скажи мне, на чем бы ты хотел сосредоточиться, и я с радостью тебе помогу.

Я думаю, не взорвалось ли что-то в лаборатории, и не начались ли у меня галлюцинации.

Это бы объяснило, почему я собираюсь ей отказать.

— Я ценю ваше предложение, но...

— Он хотел бы минет, — вклинивается Дэмиен, — увидев тебя голой, он стал тверже камня, и теперь у бедняги синие яйца. Ты должна сделать что-нибудь, чтобы ему стало легче.

— Ты этого хочешь? — спрашивает миссис Миллер. — Ты хочешь, чтобы я позаботилась о тебе? Может быть, сделать то, о чем мы говорили прошлой ночью.

Мой член упирается в молнию, мне очень нравится это предложение.

Я снова открываю рот, чтобы отказаться, но из него не выходит ни звука. Все, о чем я могу думать, — ее губы, обхватывающие меня. Может быть, я смогу убедить ее позволить мне вставить туда, куда уже вставлял Дэмиен, и заставить ее вылизать и меня после того, как мы закончим.

Словно почувствовав мою внутреннюю борьбу, Дэмиен наклоняется ко мне и шепчет: — Ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Ее рот как пылесос.

Сердце колотится в груди, когда он вынимает руку из-под ее юбки и засовывает пальцы ей в рот, чтобы она могла продемонстрировать свои навыки.

Господи, я так возбужден, что это почти больно. Одно неверное движение, и яйца лопнут в моих штанах.

Конечно, задвинуть свои моральные принципы, чтобы горячая учительница могла отсосать мне, — лучший способ закончить это испытание.

— Единственный способ побороть искушение — поддаться ему, — подбадривает Дэмиен, расстегивая первые две пуговицы на ее блузке и открывая мне вид на ее кружевной белый лифчик, — перестань быть киской и поживи немного.

Я бы с удовольствием жил на грани, как Дэмиен, но, в отличие от него, у меня есть будущее, о котором нужно беспокоиться.

И совесть, которая не перестает грызть меня.

Словно зная, как близко я нахожусь к краю, он делает шаг в мою сторону: — Никто не должен знать, — его рука ложится на ширинку и опускает молнию, — это будет нашим маленьким секретом.

Прежде чем я успеваю отреагировать на вторжение, он отходит: — Слезь со своего морального коня и засунь свой член в ее рот.

Как по команде, миссис Миллер падает на колени. Мои ноги превращаются в желе.

Я обращаю внимание на Дэмиена, который теперь стоит перед закрытой дверью класса.

— Ты собираешься просто стоять и смотреть?

Он ухмыляется: — Кто-то должен быть на страже и следить, чтобы никто не вошел, пока она тебе отсасывает, — он подносит яблоко, которое, должно быть, стащил со стола миссис Миллер, к губам и откусывает, — не волнуйся, я ее уже подготовил.

Это официально. Дэмиен Кинг — пресловутый дьявол на моем плече.

И да поможет мне Бог, потому что я начинаю его слушаться.

— Вытаскивай его, — приказывает Дэмиен.

Я бросаю на него взгляд: — Она не обязана делать то, чего не хочет.

Я смотрю на нее сверху вниз: — Вы не обязаны делать... — раскаленное удовольствие проносится сквозь меня как товарный поезд, когда она берет меня в рот. — Иисус, блядь, Христос, миссис Миллер.

Дэмиен смеется низким и глубоким смехом: — Я же говорил, что она хороша.

Она не просто хороша, она чертова богиня минета.

Но мое удовольствие недолговечно, потому что мои яйца начинают покалывать, и я понимаю, что все закончится гораздо раньше, чем мне хотелось бы.

Я заставляю себя думать о чем-то... о чем угодно, лишь бы сдержаться, но ничего не получается.

Особенно когда она ускоряется.

— Спорим, ты жалеешь, что не сдался раньше, да? — насмехается Дэмиен.

В раздражении я клацаю зубами: — Да заткнись ты, блядь.

Единственное, что может быть хуже, чем кончить раньше, чем ты хочешь... это то, что свидетелем этого становится другой парень.

Есть только один способ спасти мою репутацию — сделать это феерично.

Я дергаю миссис Миллер за волосы, пока ее голова не откидывается назад, а мой член не вываливается из ее рта.

— Открой.

Стремясь угодить, она снова пытается засунуть меня в рот, но я снова дергаю ее за волосы. На этот раз гораздо сильнее.

— Я сказал тебе сосать?

Покачав головой, она смотрит на Дэмиена.

Ревность разливается по моим венам. Я не хочу, чтобы она смотрела на Дэмиена, пока мой член находится перед ее лицом.

Прежде чем я успеваю отговорить себя, наматываю ее волосы на кулак и шлепаю ее по щеке своим членом.

— Не смотри на него.

Это так мерзко, так жестоко. Но я донес свою мысль... и, черт возьми, если это не разжигает во мне адское пламя похоти.

Соперничество с Дэмиеном — пьянящая и опасная смесь.

Я поглаживаю свой пульсирующий член.

— Ты будешь хорошей девочкой? Или мне придется еще раз отшлепать этим твое милое личико?

Ее глаза загораются как огни на рождественской елке.

— Я буду такой, какой ты захочешь.

— Вот черт, — произносит Дэмиен, — это становится интересным.

Я дрочу быстрее, не замечая его.

— Вытащи свои сиськи.

Как только она это делает, я выплескиваю свою сперму густыми, вязкими струйками по всему ее рту, лицу и великолепным сиськам. Я пьянею от первобытного удовлетворения. Как будто пометил свою территорию перед соперником.

Только Дэмиен не враг.

Он, скорее, кукловод... дергает всех за ниточки, чтобы заставить их выступать ради его собственного удовольствия.

В этом есть что-то странно завораживающее. Как будто ты на время отпускаешь себя и оказываешься в его мире.

Миссис Миллер встает, и Дэмиен бросает ей рулон бумажных полотенец: — Возможно, ты захочешь привести себя в порядок, прежде чем отправиться домой к мужу.

Он словно вылил мне на голову чан ледяной воды. Я не только ударил учительницу по лицу своим членом и кончил на нее. Я также помог ей изменить мужу.

Я собираюсь уйти, но он обнимает нас с миссис Миллер за плечи: — Нам втроем будет так весело.

Миссис Миллер хихикает, но я убираю его руку и отхожу: — Для меня это было на один раз.

— Чушь, — он ухмыляется, — тебе слишком понравилось, чтобы остановиться.

Он прав. Это вызывает привыкание.

Но попробовав наркотик один раз, ты не становишься наркоманом.

— Мне нужно идти. Я опаздываю на заседание студенческого совета.

Я уже на полпути по пустому коридору, когда слышу позади себя приближающиеся шаги. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

— Я разочарован в вас, мистер Президент.

— Отъебись, Дэмиен.

— Я в порядке, спасибо. Опустошил яйца в кладовке лаборатории.

— Да, и готов поспорить, что тебе не терпится рассказать об этом всем и разрушить ее жизнь, когда она меньше всего этого ожидает. Правда?

Быстрее, чем я успеваю моргнуть, он прижимает меня к шкафчику: — Так вот в чем твоя проблема? Ты думаешь, я какой-то стукач?

— Нет, — я обнажаю зубы, — я думаю, что ты манипулирующий засранец, который использует людей ради спортивного интереса.

Я не знаю, откуда взялся этот яд, знаю только, что мне приятно не сдерживаться. Я устал скрывать все свои чувства — хорошие и плохие — под внешностью хорошего мальчика.

Эти жуткие голубые глаза темнеют: — Это не использование людей, если им это нравится.

Он прав. Отчасти.

— Если что-то нравится, еще не значит, что это правильно.

— Разве тебе не надоело постоянно играть по правилам?

Меня так тошнит, что я могу упасть в обморок. Но я знаю, чего хочу... и знаю, какой путь мне нужно пройти, чтобы достичь этого.

Околачиваться вокруг Дэмиена и трахаться с горячими замужними учительницами — не то, что мне нужно.

Я должен быть сосредоточенным, я не могу ударить в грязь лицом.

— Ты знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь?

На его лице отражается веселье: — Ух ты, тебе один раз отсосала училка, а ты уже на меня наезжаешь.

— Я говорю серьезно. Ты знаешь, чем хочешь заниматься в жизни?

— Я не уверен. Может, инвестированием? — он пожимает плечами, — не думал об этом особо.

Меня это не удивляет. Мы два совершенно разных человека. Как масло и вода, мы не смешиваемся.

— Я знал, кем хочу стать, с пяти лет.

У него вырывается ехидный смешок: — Я знаю, чувак. Все вокруг знают, что ты хочешь пойти по стопам своего папочки и баллотироваться в президенты.

— Я бы захотел баллотироваться, даже если бы он не был моим отцом, — я начинаю идти, и он следует за мной. — Кому-то это может показаться глупым, но мне кажется, что это правильно. Это мое призвание.

Я жду, что он рассмеется, но он этого не делает.

— Тогда ты должен следовать ему, — мы выходим на парковку, и он закуривает сигарету. — Не понимаю, почему веселье и трах с несколькими девушками считаются преступлением.

— Ты не хуже меня знаешь, что люди по своей природе эгоисты. Они бросят кого угодно под автобус ради мести, личной выгоды или потому, что подвернется что-то получше. Я не могу быть уверен, что за то, что я делаю сейчас, мне не придется расплачиваться в будущем.

Он затягивается сигаретой.

— Если уж на то пошло, я бы не позволил ни одной девчонке, с которой мы связываемся, так поступить с тобой, — он достает свой телефон и протягивает его мне. — Бро важнее шлюх. Давай просто назовем это твоим.

Я моргаю, не понимая: — Но это же твой телефон.

— Он не был моим уже больше недели, — когда я поднимаю бровь, он достает другой телефон, — вот мой.

Я будто нахожусь в сумеречной зоне. Все это дерьмо не имеет никакого смысла.

— Почему ты не против, чтобы люди думали, что я — это ты?

Он бросает сигарету и наступает на нее.

— Чтобы ты мог быть собой и не страдать от последствий. Каждое сообщение, которое ты отправляешь миссис Миллер и кому бы то ни было еще, будет приходить с моего номера. Никто не сможет отследить его до тебя. Поэтому тебе не придется беспокоиться о том, что твое прошлое вернется и будет преследовать тебя.

Его заявление только еще больше сбивает меня с толку.

— Зачем тебе это нужно?

— Я точно не знаю. Может быть, мне нужен друг.