— Миша...

— Тебя «приставили» ко мне? Чтобы вести за мной «слежку»?

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он выглядел ужасно. Почти так же плохо, как она себя чувствовала.

— Меня назначили на это дело. Ты была его частью. Мне не обязательно было вступать с тобой в контакт. Это не являлось частью работы, — быстро сказал он.

— Да, конечно. Боже, какая же я дура. Такая гребаная дура, — прошипела она, прижимая ладонь ко лбу.

— Прекрати.

Он всегда знал, где она, как ее найти. «Найди меня» — их особая фраза. Но он постоянно обманывал. Вот откуда он знал ее номер телефона, когда впервые ей позвонил. Вот откуда узнал, где находится ее офис, когда застал ее врасплох. Вот откуда узнал, в каком она ресторане, когда они занимались сексом в туалетной кабинке.

Меня сейчас вырвет. Надеюсь, на его лживое лицо.

— Вот откуда ты знал, вот откуда, вот откуда, вот откуда, — шептала она. — Вот откуда ты знал, где меня искать.

— Я всегда буду знать, где тебя искать, Миша.

— Еще бы! Ты же секретный, мать его, агент! Вот в чем причина, да!? Все это время! Ты меня отвлекал! Боже, сколько раз. Что ты делал!? Трахал меня, пока Руиз шнырял по офису? Вломился в гостиничный номер Питера?

Таль резко поднялся и зашагал по комнате. Стал возиться с лампой, и Миша подумала, что он пытается ее включить, но свет так и не загорелся. Он вытащил что-то из-под шторы, сжимая кончиками пальцев. Затем подошел к ночному столику и залез под него, вытащив такой же предмет. Сжав их в кулак, направился в ванную. Оттуда раздался звук смыва унитаза.

Ой. Мой. Бог.

— Я хотел убедиться, что мы закончили… — начал он, возвращаясь.

— Ты прослушивал мой гостиничный номер!? — спросила она.

Таль кивнул.

— Мне пришлось. Если был шанс, что Сотера зайдет сюда, чтобы поговорить с тобой, шанс, что он что-то скажет, мы должны были им воспользоваться. Мне пришлось, Миша, — подчеркнул он.

Она стала задыхаться и прижала руку к груди.

— О, боже. О, боже. Позитано. Ты так внезапно появился. И ты точно знал, где меня искать, даже на каком этаже, хоть я и поменялась номером, — она хватала ртом воздух.

Таль зарылся пальцами в волосы, взъерошивая их.

— Я должен был тебя увидеть. Единственный способ заставить их отпустить меня, это убедить, что есть шанс, что Сотера объявится, захочет воспользоваться своим номером, позвонит тебе или что-то еще. Я должен был снова быть с тобой, и у меня должен был быть предлог, чтобы вернуться, — быстро сказал Таль.

— Тот номер… о, боже… тот номер прослушивался, да? И номер в Риме тоже, — она почти задыхалась.

— Да. Еще до того, как ты зарегистрировалась в отеле в Риме, мы прочесали тот номер и установили жучки, — мягко сказал он.

— Они все видели? — взвизгнула она.

— Никто ничего не видел, Миша. На улице не было ни фургона, ни чего-то подобного.

— Но запись есть. Где-то в какой-то гребаной охранной компании есть запись с «лучшими хитами», где я изменяю мужу, расстаюсь с мужем. Ссорюсь с тобой, трахаю тебя, о, боже, меня тошнит, — простонала она, наклоняясь вперед и опуская голову между колен.

— Детка, клянусь, их никто не услышит. Сотера никогда не заходил к тебе в комнату, причин слушать их нет, — заверил Таль, снова присаживаясь перед ней на корточки.

— Мне плевать. Записи существуют. Ты использовал меня. Ты использовал меня, — закричала она, вцепившись пальцами в затылок.

— Нет. Я скомпрометировал миссию и чуть не потерял работу из-за тебя, — возразил он.

— Иди на х*й! Ты должен был сказать мне! У тебя было столько возможностей рассказать мне! На пляже! Почему ты ничего не сказал?! — кричала она, раскачиваясь взад-вперед.

— Я не мог, детка. Не мог, — прошептал он.

— Ты мог. Но ты этого не сделал.

— Не сделал.

— Я была для тебя работой.

— Нет.

— Гребаной работой.

— Нет. Ты не была работой, детка, правда. Я пытался защитить тебя, пытался уберечь от этого. Вот почему вытаскивал из определенных ситуаций.

— Вот почему ты не хотел, чтобы я летела в Турцию… я бы узнала.

— Нет. Я не хотел, чтобы ты летела, по той же причине, по которой мне не нравилось, что ты работаешь в Риме — это было опасно. Сотера опасный человек. Вот почему я всегда пытался заставить тебя прогулять работу, — напомнил ей Таль.

Глупая, я думала, это потому, что он просто хотел провести со мной время.

— Поэтому мы возвращались в мой номер, где все, что мы делали, отслеживалось. Боже... о, боже, о, боже.

— Все, что я говорил, было серьезно, детка…

— Я не твоя детка! — взвизгнула Миша, мгновенно выпрямляясь.

Таль грустно улыбнулся и коснулся ладонью ее щеки.

— Ты мое всё, — прошептал он.

Она отшатнулась от кровати, от него. Втягивала воздух, но не получала кислорода. Ей казалось, что она может потерять сознание или ее вывернет. Возможно все вместе. Не понятно, в каком порядке.

— Лжец. Ты лгал мне. Обо всем. Вел себя так, будто не знал меня. Представился... бл*ть... невероятно. Ты знал меня, а я понятия не имела, кто ты. У тебя была цель, миссия, работа. Все эти дни, все это время ты просто притворялся.

— Ты знаешь меня, Миша. Ты знаешь меня, — подчеркнул Таль, направляясь к ней.

— Нет. Мне кажется, я встретила тебя только сейчас, и этот мужчина мне не очень нравится, — закричала она, толкая его в грудь, когда он приблизился к ней.

— Ты любишь этого мужчину, — напомнил он.

— Как я могу любить того, кого не знаю!? — закричала она, отталкивая его и отбиваясь, когда Таль ее обнял.

— Ты знаешь. Ты знаешь меня и любишь, — повторял он.

Она кричала, плакала и толкала его, но он только держал крепче. Прижимал ее к себе. Обнимал, пока она рыдала.

— Нет. Я не знаю тебя. Не знаю, не знаю, не знаю. Я не знаю этого мужчину. Как ты мог так поступить со мной? Я любила тебя.

Плакала она долго. Таль опустил их, усаживаясь на пол, и ей это напомнило об их последнем совместном дне в Риме, отчего ей стало только хуже. Она думала, что сообщить ту новость Майку было самым худшим в ее жизни?

Она ошибалась.

— Миша, — прошептал Таль, его горячее дыхание касалось ее уха. Она не была уверена, как долго они просидели; достаточно, чтобы она перестала с ним бороться. — Ты солгала своему мужу, чтобы быть со мной. А я солгал тебе, чтобы быть с тобой.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — прошептала она в ответ.

— Нет.

— Пожалуйста.

— Нет.

— Сейчас я не могу иметь с этим дела, Таль. Сначала Майк, потом документы о разводе, а теперь это. Боже, я всегда знала, что я слабая, но, черт возьми, ты действительно меня добил, — плакала она в его объятиях.

— Я не добил тебя. Ты сильная, — заверил он.

— Нет, я слабая, а ты ослабил меня еще сильнее.

Его руки на секунду напряглись, а затем расслабились. Упали. Сейчас просто два человека сидели на полу гостиничного номера и не глядели друг на друга.

Незнакомцы.

— Я никогда этого не хотел, — сказал он пустым голосом. — Я видел тебя на тех фотографиях, видел через объектив камеры, видел в Риме и подумал про себя: «Вау, что такая красивая женщина там забыла?», а потом я познакомился с тобой. Поговорил с тобой. Прикоснулся к тебе. Я — эгоист, Миша. Такой эгоист. Я не мог остановиться. Я хотел большего. Я всегда буду хотеть большего. Может, это неправильно. Может, я совершил ошибку. Много ошибок. Но я всегда буду хотеть тебя, всегда буду хотеть прикасаться к тебе. Хотел этого давно. И буду хотеть намного дольше. Вы завладели мной, мисс Дуггард. Моим телом и душой.

Мисс Дуггард.

— Ошибку совершила я, Таль. Не ты. Это я во всем виновата. Я солгала... и эта ложь повлекла за собой еще больше лжи. Ты прав, я солгала своему мужу. Я не могу злиться на твою ложь, — вздохнула она.

— Можешь. Я заслуживаю этого.

— Я заслуживаю худшего.

— Перестань.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Нет.

— Я не хочу этого.

— Гребаная ложь.

Еще больше слез.

— Знаешь, Таль, — усмехнулась она, вытирая глаза. — Впервые за долгое время я буду придерживаться правды.

— Это гребаная ложь.

Наконец, Миша подняла на него глаза и улыбнулась, прежде чем подняться на ноги.

— Мистер Канаан, было очень приятно познакомиться. Не выразить словами как приятно. Но моя игра затянулась. Думаю, мне пора домой.

Таль тоже встал и навис над ней.

— Ты сказала, что любишь меня, — прорычал он.

— Люблю. Это правда.

— И я люблю тебя.

— Думаю, это тоже правда.

— Тогда в чем, черт возьми, проблема!?

— Во всем. Я закончила свои последние отношения во лжи. Я не хочу, чтобы мои следующие были основаны на ней.

Железная логика, с которой трудно поспорить, даже для красноречивого Таля. Его челюсть сжималась и разжималась. Будто ему было больно.

— Детка, пожалуйста. Умоляю, не делай этого.

— Я должна. Я влюблена в парня, которого встретила в Риме. Ты влюблен в девушку, которую встретил в Риме. Ни одного из них не существует.

Он схватил ее руку и прижал к своей груди.

— Тогда познакомься с этим парнем. Ты полюбишь его еще больше.

— Тебе пора домой, Таль.

Она подошла к двери и открыла ее. Когда она обернулась, он все еще стоял на месте, глядя на нее.

— Мой дом с тобой, — заявил он.

Она одарила его слезливой улыбкой.

— Мой дом в Детройте. А ты ненавидишь США, — напомнила она.

Он зашагал к ней, съедая расстояние. Она даже не успела опомниться, как оказалась в его объятиях, и он крепко ее поцеловал. Они врезались в открытую дверь и отступили вбок, ударяясь о стену.

Одна его рука обвила ее талию под футболкой, обжигая кожу горячей ладонью. Другой рукой он обхватил ее челюсть, удерживая на месте, словно боялся, что она попытается вырваться.

Она не попыталась. Она поцеловала его в ответ. Ей еще долго придется наслаждаться этой фантазией, так что вполне можно закончить ее фейерверком. Приподнявшись на цыпочки, Миша отдавалась на полную, лаская языком его рот, в то время как ее ногти прошлись по его спине, после чего она опустила ладони ему на плечи.

Миша была почти уверена, что он продолжит, пока они не потеряют сознание, но когда ее голова пошла кругом, ей пришлось отстраниться. Она прижалась лбом к его груди и глубоко вдохнула через нос, впитывая его запах. Запоминая его. Она почувствовала его губы на своей голове.