Я ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ

Гибси

— Боюсь, на данном этапе расследования у нас больше нет новостей.

Мы вернулись из Дублина меньше часа назад, а Гарды уже были у дверей.

Я знал, что в ближайшее время это станет обычным явлением, Джон-старший сказал мне об этом, но легче от этого не стало. Потому что, когда они усадили меня и попытались уговорить и нянчиться со мной, они, казалось, забыли, что не разговаривают с семилетним ребенком, которым я был, когда все началось. Я уже не был тем маленьким мальчиком, который похоронил своего отца и сестру за месяц до того, как его сводный брат прижал его к краю кровати и осквернил его тело. И я больше не был восьмилетней, девятилетней, десятилетней или одиннадцатилетней версией того ребенка.

Мне было семнадцать лет, у меня было тело взрослого мужчины, и я осмеливался, чтобы любой ублюдок поднял на меня руку сейчас. У меня была девушка, и друзья, и жизнь, которую я отказался откладывать только потому, что окружающие меня взрослые наконец-то узнали об этом.

Я зашел так далеко, и это было не из-за того, что я качался в углу. Конечно, я взял короткий отпуск от реальности, когда все вышло, но я снова был уверен в своем здравомыслии. Ну, то немногое, что у меня было изначально.

Я не был уверен, смогу ли я когда-нибудь полностью смириться с тем, что произошло, и, честно говоря, я даже не был уверен, правильно ли я отношусь к этому, но я знал, что не смогу стереть это или убежать от этого, поэтому я просто продолжал идти. И осознание того, что был небольшой шанс, что это может помешать ему испортить жизнь другому ребенку, принесло мне немного утешения. В любом случае, сегодня был канун Нового года, и у меня не было никаких планов нести бремя этого ублюдка в 2006 году.

— Больше никаких новостей? — Вытирая нос скомканной салфеткой, мама уставилась на детектива, сидящего напротив нее за нашим кухонным столом. — Итак, это все? Он все еще разгуливает свободным человеком?

— На данный момент соответствующие власти Мумбаи, поддерживающие связь с Национальной стражей порядка, не смогли найти Марка Аллена. По словам представителей авиакомпании, он так и не прибыл в международный аэропорт Ширди в указанные вами даты.

— Значит, он может быть где угодно? — Спросила мама, а затем бросила тревожный взгляд в мою сторону. — Он может быть все еще в Ирландии?

— Пожалуйста, постарайтесь не волноваться, миссис Аллен, — продолжал говорить детектив. — Соответствующие власти неустанно работают над тем, чтобы этот человек был найден и привлечен к ответственности по всей строгости закона.

Закатив глаза, я переключил свое внимание на игру Snake, в которую играл на своем телефоне.

— И ты тоже не волнуйся, Джерард, — добавил детектив. — Были предприняты все усилия для обеспечения твоей защиты.

— Как скажешь, — ответил я, яростно барабаня большими пальцами по клавиатуре своего телефона. — В любом случае, мне плевать.

— Джерард, — всхлипнула мама, протягивая руку, чтобы положить ее мне на плечо, — теперь ты в полной безопасности, милый. Замки были заменены, и мы получили охранный ордер от суда.

— Приятно знать, мам, — ответил я кивком, сосредоточив внимание на змее, бегающей по экрану. — Черт возьми, этот раунд сложный.

— Я не знаю, что ему сказать, — сказала мама детективу. — Он продолжает отмахиваться.

Нет, я ни от чего не отмахивался. Я пытался жить так же, как жил с тех пор, как она поселила этих придурков в моем доме.

Все это дерьмо может быть новым и пугающим для моей мамы, но я жил в постоянном страхе в течение десяти лет, в отличие от тех десяти дней, которые были у нее за плечами. То, что она чувствовала сейчас , было тем же, что чувствовал я каждый раз, когда часы били пора ложиться спать.

— Ты удивительно собран.

— Я в порядке, и точка, — ответил я, решив не говорить ему, что лекарства, которые прописал мне психиатр, были удивительно эффективными. Мне было жаль Джоуи, беднягу, зная, что ему никогда больше не назначат кататься на американских горках наркотиков, как мне.

— Есть еще дело Дейдры О'Мэлли, — сказал детектив. — Без вашего заявления генеральный прокурор не может продолжать преследование.

— Что ж, это потрясающие новости, — заявил я, кладя телефон на стол. — Первые хорошие новости, которые я услышал с тех пор, как началась вся эта чертовщина.

— Чертовщина? — Мама уставилась на меня. — Джерард, милый, мы говорим о твоей жизни.

— Я знаю, что мы говорим о моей жизни, — парировал я. — Я тот, кто жил этим.

Она вздрогнула, а затем рыдание вырвалось из ее горла. — Я не знала.

Я не знала.

Три слова, которые, по моему ограниченному жизненному опыту, были примерно так же полезны, как надевание презерватива на член после секса. Если бы я получал по евро за каждый раз, когда кто-то говорил мне «Я не знал» на прошлой неделе, я был бы богатым парнем. Я знал, что это были благие намерения, но это не помогло. Мне не нужно было, чтобы мама или кто-то еще, кого я любил, подтверждал их невежество или подтверждал, что они не делали мне ничего плохого. Я знал, что они не знали. Так и должно было быть. Вот так я остался жив.

— Джерард, — рявкнула мама. — Эта женщина надругалась над тобой!

На самом деле, эта женщина не дала мне погрузиться с головой в тот период моей жизни, когда я тонул, но я не стал объяснять это никому из них. Потому что я знал, что поступок Ди был неправильным. Она переступила черту, которую никогда не следовало пересекать, но это не означало, что я хотел принять какое-либо участие в роли ее судьи, присяжных или палача.

— Сынок, тебе придется поговорить с одним из нас, — настаивал он. — У нас есть заявления нескольких студентов колледжа Томмен, которые подтвердят ваше заявление – если вы просто предоставите его нам в письменном виде.

— Я разговаривал с одним из вас, — ответил я так же спокойно. — Я поговорил со всеми из вас, но я говорю не то, что вы хотите услышать, поэтому они продолжают присылать еще больше вас поговорить. — Я покачал головой. — Я принял решение.

— Джерард, — всхлипывала мама, — пожалуйста, передумай.

— Я принял решение, мама.

— Теперь ты доволен? — Спросил Джонни, когда позже тем же вечером неторопливо вошел в мою комнату с коробкой DVD «Love Actually» в руках. — Мне пришлось вырвать гребанную коробку из пальцев Тадхга.

— У ребенка хороший вкус.

— Напротив, парень, я думаю, можно с уверенностью предположить, что его привязанность к фильму гораздо больше связана с обнажением в полный рост, чем с Хью Бладингом Грантом.

— Ах, я бы вряд ли назвал полный рост, — хихикнул я. — Ты можешь видеть только свои сиськи.

— Да? Что ж, расскажи это моей маме. — Тяжело вздохнув, он бросил DVD себе на колени и опустился на мягкую подушку рядом со мной. — Потому что мне только что пришлось выслушать сорокаминутную лекцию от женщины о том, как важно не развращать невинные умы синими фильмами, — проворчал он, хватая свой контроллер.

— Представь, что “Реальная любовь” на самом деле была “голубой”.

— Гибс, — невозмутимо произнес он, — ты говоришь о женщине, которая все еще закрывает мне глаза, когда по телевизору показывают даже намек на поцелуи. — Поставив на паузу игру FIFA, в которую мы играли ранее, Джонни нажал на кнопки контроллера PlayStation. — С Новым годом, блядь, меня, а?

— Нет, у тебя еще есть пара часов до полуночи, чтобы все изменить.

— Две тысячи пятый. — Мой лучший друг покачал головой. — Что за гребаный сумасшедший год, да?

— Ага. — Я тяжело вздохнул. — Это было незабываемо, хорошо.

— Ты помнишь канун Нового года в девяносто девятом? — затем он спросил, приподняв губы.

— Что мне делать? — Я застонал, содрогнувшись при воспоминании. — Я думал, твоя мать убьет меня.

— Парень, — усмехнулся Джонни. — Ты вылил целое ведро воды на открытый огонь.

— Только потому, что я думал, что пламя выходит из-под контроля.

— Гибс, огонь горел в камине.

— Именно это я и хочу сказать, Джонни, — ответил я. — Я думал, у нас пожар в камине. Откуда мне было знать, что дым вызовет такие неприятные последствия? — Пожав плечами, я добавил: — Я пытался спасти поместье от пожара.

— Да, ну, у моей мамы, конечно, была пара ушей, когда сажа испортила ее новые обои.

— Знаешь, она до сих пор вспоминает об этом, — пробормотал я. — Каждое Рождество.

— Хм. — Тихо посмеиваясь про себя, Джонни неправильно рассчитал бросок против моего игрока, в результате чего моя команда забила гол. — Дерьмо.

— Ты дерьмо в PlayStation, Кэп.

— Говорит парень в комбинезоне с кенгуру.

— Эй, парень, не сбивай комбинезон. — Я ухмыльнулся. — Кроме того, в комбинезоне ты или нет, я все равно могу надрать тебе задницу на PlayStation.

— Да, что ж, возможно, у меня бы это получалось лучше, если бы у меня действительно было немного свободного времени.

— Это правда, — размышлял я, забивая еще один гол в его команде. — Я слышал, что подружки, живущие с ним, могут здорово отвлечь.

— Кстати, о подружках, — сказал он осторожным тоном, — ты уже видел свою?

И вот оно.

Вопрос на миллион долларов.

Я не видел Клэр с ночи танцев, и чем больше дней проходило без встречи с ней, тем тяжелее становилась мысль о встрече с ней.

Потому что я мог справиться с вопросами Гард и сочувственными взглядами Джонни, когда он думал, что я не смотрю. Я мог справиться со своей плачущей матерью и гневом Молодой семьи. Я мог справиться с перешептываниями, я даже мог справиться с пристальными взглядами, но с чем я не мог справиться, так это с тем, что Клэр Биггс смотрела на меня как на нечто меньшее, чем мужчина.

Неважно, был ли это иррациональный страх или нет, мысль о том, что моя девушка смотрит на меня иначе, чем она смотрела на меня последние шестнадцать лет, вызывала у меня желание выбросить полотенце.

— Мы расстались, — напомнил я ему, чувствуя острую боль в груди при этом воспоминании.

Джонни закатил глаза. — Оправдания, отговорки.

— Я наговорил ей гадостей, когда видел ее в последний раз, Кэп.