ПОСЛЕДСТВИЯ

Клэр

На следующий день я сидела на тропинке на своей стороне дороги и наблюдала, как Сайв Аллен ввел в дом еще одного Стража порядка.

Охранники, с которыми я разговаривала прошлой ночью, были в форме, но этот был не в форме, что навело меня на мысль, что он может быть детективом по этому делу. Я не могла быть уверена, потому что мне не разрешали переходить улицу, не говоря уже о том, чтобы спрашивать.

— Это детектив-инспектор. — Передавая мне кружку горячего шоколада, Шэннон присоединилась ко мне на тропинке со своей кружкой. — Я встретила его однажды, когда он работал над делом моей семьи. — Она подула в свою кружку, прежде чем сделать глоток. — Он один из немногих, кто мне действительно понравился.

Оцепенев, я сосредоточила свое внимание на окне спальни, которое смотрело прямо в мое. Шторы, которые были задернуты со вчерашнего вечера, наконец начали шевелиться.

Когда шторы были отдернуты и окно его спальни открылось наружу, надежда быстро наполнила мое сердце.

Он проснулся?

Он что-то говорил?

Затем в окне появился Джонни, явно виновник того, что открыл его, и я почувствовала, как моя надежда иссякла и умерла в моей груди. Его внимание сосредоточилось на нас, и он незаметно подмигнул мне, прежде чем исчезнуть из виду.

— Я должна быть с ним, — хрипло заявила я.

— Я знаю, что это так кажется, но тебе было бы неприятно слышать вопросы, которые ему задают детективы. — Возясь с одеялом, накинутым на мои плечи, Шэннон убрала волосы с моего лица и завязала их в свободный пучок. — И для него было бы нехорошо узнать, что вы их слышали.

— Но Джонни останется, — сказала я прерывисто. — Я тоже его лучший друг.

Я слишком хорошо помнила, что Джерард сказал мне прошлой ночью, и как он положил конец нашим отношениям и дружбе, но для меня это не закончилось. Для меня это никогда не закончится. Потому что мы были частью друг друга.

— Да, и я знаю, что тебе нелегко, когда ты так сильно хочешь быть рядом с ним. — Шэннон обняла меня за плечи и печально вздохнула. — Но Джонни – единственный, кого Гибси хочет видеть прямо сейчас, и мы должны уважать его желания.

— Я люблю его, Шэн. — Не утруждая себя тем, чтобы сморгнуть слезы с глаз, я повернулась, чтобы посмотреть на нее. — Мне нужно, чтобы с ним все было в порядке. — Он был мне нужен, и точка.

Она понимающе кивнула.

— Я сожалею о том, как это вышло, но я не сожалею о том, что это вышло, — призналась я, прикусив губу. — Это делает меня плохим человеком?

— Нет, это делает тебя сильным человеком, Клэр.

— Я просто хочу, чтобы он открылся мне.

— Терпение, — мягко сказала Шэннон. — Тебе нужно дать ему время. Требуется много времени, чтобы дойти до этого момента, Клэр. Не для всех это так просто. В его прошлом есть травма, и прямо сейчас он живет в ней. Но он найдет свой путь к тебе.

— Как ты нашла свой путь к Джонни?

— Да, — ответила она, кивнув. — Но это произошло не в одночасье, и я так благодарна, что у него была способность быть терпеливым со мной. Чтобы показать мне, что любовь может быть доброй и терпеливой, и всего того, чего я никогда раньше не испытывала. — Дрожа, она добавила: — Потому что я так отчаянно пыталась удержать его тогда.

— Почему?

— Потому что я не хотела, чтобы он увидел во мне уродство, повернулся и убежал.

— Ты ни дня в своей жизни не была уродливой, — сказала я ей. — Ни внутри, ни снаружи.

— Я ценю, что ты это говоришь, Клэр, но именно так я себя и чувствовала. — Я действительно не могла забыть свое … ну, свое прошлое. На это ушло много времени, уговоры и нежное убеждение. Сломленные люди не проявляют одинаковых черт характера. Посмотри на меня и Джоуи. Мы не смогли бы больше отличаться в нашем подходе к жизни, даже если бы попытались. Посмотри на Олли и Шона. Черт возьми, посмотри на Тадхга. Мы все жили в одном доме и смотрим на жизнь с совершенно разных точек зрения.

— Я не хочу быть терпеливой, — призналась я. — Все, чего я хочу, это ворваться в эту дверь и починить ее для него. Чтобы все стало лучше.

— Ты не можешь, — ответила она тоном, пронизанным сочувствием и пониманием. — Ты не можешь исправить его или сделать лучше. Он должен сделать это сам.

— Но мне так больно видеть, как ему больно.

— Я знаю, — согласилась она, протягивая руку, чтобы сжать мою. — Это беспомощность, которая ранит больше всего, верно?

— Правильно.

— Ты можешь помочь ему, если останешься, — сказала Ифа, присоединяясь к нам на тропинке со своим маленьким сыном на руках.

Я в замешательстве покачала головой. — Останусь?

— И держалась за это, — мудро подтвердила она. — И поверить, что мальчик под сломом сможет найти выход из тьмы. Это нелегко. Это чертовски больно, и временами тебе захочется убежать куда глаза глядят. И он оттолкнет тебя до такой степени, что ты усомнишься в собственном здравомыслии. Но именно твоя способность любить его, несмотря на это, будет иметь значение. Потому что, в конце концов, это все, что мы можем сделать, детка. — Она тяжело вздохнула. — Любим этих мальчиков всем сердцем, надеемся и молимся, чтобы они снова взяли себя в руки и показали нам, что они стоят этой боли. За них стоит побороться.