В ЭТО РОЖДЕСТВО БУДЕТ ОДИНОКО

Клэр

— Клэр? — Мама улыбнулась мне через стол, но, как и все другие улыбки с той ночи, это была вымученная улыбка. — Ну же, любимая, хотя бы попробуй что-нибудь съесть.

Оцепенев, я продолжала откидываться на спинку стула, в то время как моя тарелка оставалась нетронутой.

— Пожалуйста, Клэр, — дрожащим голосом попыталась она снова. — Это Рождество.

— Нет, это не так, — удивил меня Хью. — Потому что Рождество означает семью. — Он кивнул в сторону пустого стула за столом. Стул с вырезанным на нем словом «Гибси». — И у нас стало на одного члена семьи меньше.

Мое внимание переключилось на его пустой стул, и пустота, которая неуклонно росла в моем сердце, превратилась в огромную пропасть. «Одиночество» даже не начало показывать, насколько опустошенной была моя жизнь на прошлой неделе. Я повсюду ощущала его отсутствие. Это было так, как будто кто-то оставил заднюю дверь открытой на ночь, и весь холод просочился внутрь. Рождественские подарки под елкой с моим именем остались нераспечатанными, потому что, по моему мнению, если для меня не было подарка в форме Джерарда Гибсона, то я и слышать об этом не хотела.

После обнаружения письма Кивы Янг все пошло к чертям собачьим. Чувство вины, которое я испытывала за публичное унижение Джерарда, было удушающим. По ночам было трудно дышать. Потому что я не видела Джерарда с ночи зимнего бала и боялась, что никогда не увижу. По крайней мере, не такими, какими мы были. Не так, как раньше.

— Давайте, вы двое, — подбадривал папа, явно делая все возможное, чтобы поддержать маму в ту бурю, которая обрушилась на наш дом. — Вы не можете объявлять голодовку.

— Да. — Протянув руку, Хью сорвал с головы бумажную шляпу, выигранную в рождественском крекере, и бросил ее на свою столь же нетронутую тарелку, прежде чем отодвинуть стул. — Я иду прогуляться.

— Нет, Хью. — Папа отложил вилку и нож. — Это неправильный способ ведения дел, сынок.

— Нет, пап, это определенно не так, — с усмешкой согласился мой брат. — Но если бы я вел себя по-твоему, я бы никогда не выбрался с гребаного чердака.

— Хью!

— Разве ты не чувствуешь ответственности, мама? — задал мой брат невысказанный вопрос, который тяжелым грузом висел над моей семьей. — Потому что я чертовски уверен в этом.

— Ты не несешь ответственности за то, что натворил этот монстр, — вмешался папа. — Так что выброси эти мысли из головы, сынок.

— О, так теперь он монстр, — усмехнулся Хью, всплеснув руками. — Он всегда был монстром, папа. Лиз годами пыталась рассказать всем, но ни один чертов человек не захотел слушать.

— Это другое, — устало вмешалась мама. — Лиззи и ее семья ошибались.

— Откуда мы это знаем? — Требовательно спросил Хью. — Ха? Как мы можем когда-либо снова быть в чем-либо уверены, когда на протяжении четырех лет нашего лучшего друга насиловали прямо через дорогу. Каждую гребаную ночь этот монстр!

У меня вырвался всхлип, и я уронила голову на руки.

— Я вижу это так, что две невинные семьи были разрушены одним монстром, — хрипло продолжил Хью. — И теперь эти семьи в ссоре, хотя им следовало бы работать вместе, чтобы уничтожить ублюдка.

— Хью!

— Его даже не арестовали! — Вне себя от ярости, мой брат продолжал разглагольствовать во всю мощь своих легких, в то время как его крупное тело сильно тряслось. — Только потому, что он за границей. Что за чушь собачья! Он постоянно насиловал семилетнего ребенка и просто улетает играть в «счастливую семью» с женщиной, которая не имеет ни малейшего представления о том, в какой опасности находится ее сын рядом со своим отцом!

— Я не представитель закона, — ответила мама со слезами на глазах. — И я чувствую огромную вину за то, что не увидела знаков, Хью Эндрю Биггс. Очень.

— Так что, пожалуйста, избавь нас от чувства вины, — хрипло сказал папа. — Потому что мы с твоей мамой уже тонем в сожалениях.

— Да? Что ж, вступай в гребаный клуб, пап.

— Хью, подожди. Не уходи просто так, — крикнул папа, но было слишком поздно, потому что мой брат уже вылетел из дома, хлопнув за собой входной дверью.

— Пожалуйста, просто сядь, — начала умолять мама, когда я последовала его примеру и отодвинула свой стул. Потому что я тоже не могла этого сделать. Я не могла сидеть, улыбаться и радоваться жизни, когда наш мир рухнул вокруг нас меньше недели назад.

— Извините, — сказала я родителям, отказываясь от рождественского ужина и спеша догнать Хью.

Когда я вышла на улицу, то обнаружила своего брата на подъездной дорожке, прислонившегося к своей припаркованной машине.

Скрестив руки на груди, он уставился на дом напротив. У них всегда было лучшее освещение на улице, но сегодня там было темно.

Потому что Сайв и Джерард ушли. Я знала. Я наблюдала, как они уезжали на заднем сиденье «Мерседеса» Джона-старшего три дня назад. Вскоре после этого Кит Аллен загрузил свой Land Rover своими вещами, прежде чем тоже покинуть улицу. В противоположном направлении.

— Ты что-нибудь слышал о них? — Прохрипела я, прислоняясь к машине рядом с братом.

— Однажды. — Хью натянуто кивнул. — Джонни позвонил, когда они приехали в дом его родителей в Блэкроке.

По словам Шэннон, Каваны предложили свой дублинский дом в качестве убежища Джерарду и его матери, в то время как его отчим перевез свои вещи из дома. К тому времени уже было начато юридическое раздельное проживание, и Сайв решила, что будет лучше забрать своего сына из дома, пока не будут стерты все следы Кита и его сына.

— Он сказал, каким был Джерард? — Мне удалось спросить, пока мое сердце висело на волоске. — Ты знаешь, когда они возвращаются домой?

Пока Джон-старший отвозил Гибсонов в Дублин, именно его сын оставался рядом с ними в поместье. Джонни не отходил от Джерарда больше чем на пару часов с момента откровения. Он даже пропустил Рождество дома, чтобы быть рядом со своим другом, и мне стало теплее на сердце от осознания того, что, где бы Джерард сейчас ни был, у него есть Джонни.

Хью покачал головой. — Я что-то слышал о том, что они вернутся перед новым годом, но я не уверен.

Я долго молчала, обдумывая эту новую информацию, в то время как продолжала прокручивать в голове ночь танцев. — Ты думаешь, он будет ненавидеть меня вечно, Хью?

Тяжело вздохнув, мой старший брат разжал руки и положил одну мне на плечи. — Я не думаю, что он умеет ненавидеть, Клэр. — Он снова вздохнул. — У него было так много причин ненавидеть мир, но это просто не в его натуре.

— Потому что он такой хороший человек, — выдавила я, чувствуя, что мои эмоции снова выходят из-под контроля. — Он всегда называл меня солнышком, Хью, но зная, что мы делаем сейчас, зная, как сильно он молча страдал и продолжал улыбаться? — Я покачала головой и прерывисто выдохнула. — Я не думаю, что на земле есть другой человек, более достойный этого звания.

— Да, — тихо согласился мой брат. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Что будет дальше? — Я спросила.

— Что ты имеешь в виду?

— После Рождества, когда мы вернемся в школу. Все будет не так, как раньше. — Дрожь пробежала по мне. — Но я с ним, Хью, — прошептала я. — Я полностью с Джерардом.

Натянуто кивнув, мой брат продолжал смотреть прямо перед собой, но я знал, что он понял, что я имела в виду. Он понимал важность того, что я сказала. От того, что произошло, пути назад не было. — Когда-то ты любила её.

— Да, Хью, мы оба, и посмотри, к чему это привело.

— Не поворачивайся к ней спиной, Клэр. — Он глубоко сглотнул. — Ты нужна ей.

— Возможно, я ей нужна, Хью, — хрипло ответила я. — Но она мне не нужна.

— Не говори так, Клэр. Ты не жестокая.

— Нет, я не жестокая, — согласилась я. — Но я также и не лгунья.

Его рука упала с моего плеча. — Клэр.

— Я не могу оставить это так, ладно, — выдавила я. — Я не могу забыть то, как она с ним обращалась. Зная, что он годами нес этот груз на своих плечах и терпел ее издевательства. Я молчала, потому что верила в то же, во что верила Лиззи. Но знание правды меняет все. Я не могу вернуться. Я не буду.