Я БОЛЬШЕ НЕ ВЫДЕРЖУ

Гибси

— Нам нужно поговорить, — были первые слова, которые слетели с моих губ, когда позже тем утром я обнаружил Хью лежащим на кровати. Одетый в свою школьную форму, я посмотрел на его такую же, разбросанную по полу в его спальне, и нахмурился. — Ты не пойдешь в школу?

Из-под одеяла донеслось приглушенное «нет».

— Но у нас сегодня матч.

— Ответ по-прежнему отрицательный.

— Черт, ты действительно болен. — Мои брови взлетели вверх. — Я думал, ты притворялся вчера за ланчем.

— Что бы это ни было, это может подождать? — прохрипел он, натягивая одеяло достаточно, чтобы посмотреть на меня. — Потому что я здесь в очень плохом положении, парень.

— Нет. — Закрыв за собой дверь, я вошла в его комнату и опустилась в изножье его кровати. — Этого не может ждать.

Хью натянул одеяло обратно на голову и застонал. — К черту мою жизнь.

— Я попросил твою сестру стать моей девушкой, — объявил я, решив сразу покончить с этим. — Думаю, теперь совершенно очевидно, что я влюблен в нее, Хью. — Прочистив горло, я почесал челюсть, прежде чем добавить: — Я серьезно отношусь к этому, хорошо? Я серьезно отношусь к ней. — Я не спал всю ночь, перебирая свои бушующие мысли и то, что я мог бы сказать своему самому старому другу. Потому что, как бы нам ни нравилось ссориться и подшучивать, это была деликатная ситуация, и я не хотел портить нашу дружбу. Хью Биггс очень много значил для меня, не так много, как, очевидно, значила его сестра, но все же. Мне нужно было, чтобы он отнесся к этому нормально. Мне нужно было его одобрение. Мне нужно было, чтобы он знал, что я больше не валяю дурака. Что его сестра для меня не игра, и я был смертельно серьезен.

Я ожидал насилия, даже предсказывал его, но когда Хью никак не отреагировал, я начал по-настоящему беспокоиться о том, с каким недугом он столкнулся.

— Ты слышал меня, Хью?

— Я услышал тебя, Гибс.

Хм. Мои брови в замешательстве нахмурились. — И ты не хочешь меня убить?

— Я слишком чертовски сломлен, чтобы убить тебя, парень.

— Иисус. — Потянувшись за одеялом, я откинул его и изучил его лицо. — Тебе нужен врач?

— Нет, потому что это моя собственная вина. — Покачав головой, он прижал руку ко лбу, прежде чем спросить: — Что сказала Клэр, когда ты спросил ее?

— Ну, она не сразу отвергла меня, так что я воспринимаю это как уверенную победу, — со вздохом предположил я. — Ей нужно время, чтобы все обдумать.

— Умная девочка.

— Очень умная, — кивком согласился я.

— Не разбивай ей сердце, Гибс.

Мой собственное сердце сильно забился, когда я услышал его тихую просьбу. — Я не буду.

— Я серьезно. — Его карие глаза встретились с моими. — Если ты серьезно относишься к этому, а я, черт возьми, очень на это надеюсь, то не подведи ее.

— Я серьезен, — поклялся я, глубоко сглотнув. — И я не подведу ее, Хью.

— Хорошо, — простонал он, перекатываясь на бок. — Потому что я сейчас не в состоянии убить тебя.

— Должным образом принято к сведению. — Посмеиваясь, я встал и направился к двери. — Скоро почувствуешь себя лучше, парень.

— О Боже! — Клэр взвизгнула, когда я врезался в нее на лестничной площадке, у нее были светлые кудри и раскрасневшиеся щеки. — Что ты…

Стараясь вести себя как можно лучше, я тепло улыбнулся, прежде чем отойти в сторону, пропуская ее завернутое в полотенце тело обратно в спальню. — Как и ты, Медвежонок-Клэр.

— Ты рано встал.

— Я мужчина с миссией.

— О. — Щеки у нее все еще горели, она задержалась в дверях своей спальни, неуверенно глядя на меня. — Эй, ты сегодня утром едешь в школу? — Она облизнула губы и махнула запястьем в сторону закрытой двери спальни своего брата. — Потому что я не знаю, собирается ли Хью…

— Я буду через дорогу, когда ты будешь готова, — вмешался я и сказал ей. — Я буду терпеливо ждать, Медвежонок-Клэр.

— Хорошо. — Легкая улыбка приподняла уголки ее губ, давая мне понять, что она уловила скрытый смысл моих слов. — Я обещаю не заставлять тебя ждать слишком долго.

Когда я переходил улицу и заходил в свой дом, я уже был в полной боевой готовности к потенциальным стычкам с придурковатым пасынком моей матери. Однако обнаружить его в своей комнате было не тем, чего я ожидал, и с чем не сталкивался очень долгое время.

В ту минуту, когда мой взгляд упал на Марка Аллена, сидящего на моей кровати, крошечные волоски у меня на затылке встали дыбом.

Сразу же моя кожа покрылась липким лихорадочным потом, и если бы не тот факт, что я была в его присутствии, я могла бы подумать, что заболеваю тем же, что и Хью. Но не я был здесь болен. — Убирайся из моей комнаты.

— Я вижу, все такой же беспорядочный, как и всегда.

— Я сказал, убирайся вон из моей комнаты.

— Ты не должен так приветствовать своего брата, Гибс, — ответил он небрежным тоном, совершенно не задетый напряжением, которое от меня исходило. — Разве Сайв до сих пор не научила тебя, как обращаться с людьми?

— Ты из тех, кто умеет говорить, — выпалил я в ответ, оставаясь в дверях. — У тебя чертовски много наглости, чтобы приходить сюда.

— И почему это, Гибс?

Я прищурился. — Ты знаешь почему.

— Не-а. — Покачав головой, он поднялся на ноги и потянулся. — Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Да, это так, — выпалил я, чувствуя, как все мое тело сотрясается от дрожи, когда я смотрел, как он приближается ко мне. — Ты знаешь, что ты сделал.

— И что я сделал?

— Знаешь…— это все, что я смог выдавить, и я чертовски ненавидел, как тихо звучал мой голос. Как будто мне снова было семь лет. Или восемь, или девять, или десять, или даже одиннадцать. У меня перехватило дыхание, и мне пришлось заставить себя не съежиться. — Ты знаешь, — выдавил я, тяжело дыша. — И она тоже.

— Ты ошибаешься, — сказал он, пытаясь заморочить мне голову. — Я думаю, что ты путаешь кошмары с реальностью.

— Нет, это не так. — Я покачал головой, чувствуя себя полным дерьмом. — Я ничего не путаю, потому что я знаю, что ты сделал. — Глубоко сглотнув, я заставил себя выдавить из себя слова: — Я помню.

— О, да? — Остановившись недалеко от меня, он скрестил руки на груди и ухмыльнулся. — Докажи это.

Дрожа с головы до ног, я обошел его тело и направился к своей кровати. — Вообще-то, я могу.

— Что это, Гибс? Неразборчивые каракули ребенка-тупицы? — он разозлился, когда я достал скомканное письмо из-под матраса. — Только не говори мне, что такая неграмотная, тупая пизда, как ты, на самом деле вел дневник? — Он снова рассмеялся, прежде чем сказать: — Господи Иисусе, ты это сделал. Ты на самом деле вел дневник, как маленькая девочка! — Юмор и жестокость наполнили его черты, отправив меня по спирали назад, в то время в моей жизни, которое я не осмеливался пересматривать. — Похоже, несмотря на все мои усилия, я не сделал из тебя мужчину.

— Нет, не я. — Дрожащими руками я развернул записку и поднял ее между нами. — Она.

Волна узнавания промелькнула в его глазах, и он сделал шаг ближе. — Это почерк Кивы?

— Это точно, черт возьми, — выплюнул я, сильно дрожа. — Думаешь, у меня сейчас нет доказательств?

В его глазах вспыхнула паника, прежде чем он быстро напустил на себя уверенную браваду. — Если ты никому этого не показывал, а ты явно этого не делал, это потому, что ты знаешь, что в это никто не поверит. — Он прищурился. — Никто никогда не поверит твоей правде больше, чем моей.

— Есть только одна правда, Марк, — я заставила себя стоять на своем и сказать, указывая на письмо в своей руке. — И это написано здесь.

Он наблюдал, как я смотрел на него долгое мгновение, прежде чем сделать шаг в мою сторону, переключив внимание на письмо. — Даже не думай об этом, — предупредил я, быстро убирая его в карман. — Мне больше не семь лет, придурок.

— Зачем ты снова поднимаешь все это дерьмо? — спросил он, пытаясь изменить повествование. — Это в прошлом, Гибс. Это мертво и похоронено.

— Может быть, для тебя, — выдавил я. — Но я все еще проживаю это каждый день.

Он закатил глаза, как будто я драматизировал. Как будто мои воспоминания, моя боль и его поступок не разрушили меня.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — услышал я свой голос.

— Этому не бывать, — сказал он, отмахнувшись от меня. — У меня здесь есть работа, и я только что внес задаток за дом для моей семьи в городе.

— Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома и из моего города, — сказал я ему. — Сегодня. Этим утром. Прямо, блядь, сейчас.

— Или что?

— Или я расскажу.

— Расскажешь? — Он произнес это слово так, словно это было что-то смешное. — Господи, сколько тебе лет?

— Мне сейчас семнадцать, — выпалил я. — Но мне было семь, когда ты меня изнасиловал.

— Не…

— Мне было семь лет, когда ты впервые изнасиловал меня! — Я сказал громче, отказываясь молчать еще секунду из-за страха перед этим мужчиной. — Мне было одиннадцать лет, когда ты наконец остановился! — Прерывисто выдохнув, я уставился на монстра, стоящего передо мной, по моим щекам текли слезы, и я выдавил: — Ты отнял у меня четыре года детства, и с тех пор я живу в тюрьме в своем сознании каждый чертов день своей жизни. Итак, если ты не хочешь рисковать провести следующие семнадцать лет своей жизни за решеткой, ты сядешь в самолет и никогда не вернешься!