Джоуи

24 декабря 2003.

Давление было то, к чему я больше всего привык в жизни. Обычно это никогда не беспокоило меня, не тогда, когда я провел большую часть своей жизни с тяжестью рук моего отца на моей шее, угрожая перекрыть мне доступ воздуха, но все это меркло по сравнению с бесконечной способностью Ифы Моллой ограничивать мое дыхание.

Было два часа ночи, и часы показывали канун Рождества. Вместо того, чтобы быть дома, как я знал, что мне нужно быть, когда в распоряжении моего отца была полная бутылка виски, я обнаружил, что вместо этого кручусь с ней.

С ней я чувствовал себя преступником. Я не имел права, черт возьми, заходить в машину девушки. Машина, над которой я потратил много времени, работая в гараже.

Машина, за руль которой я, конечно, не должен был садиться и водить, но когда она помахала ключами передо мной, искушение было слишком сильным, чтобы устоять.

Я также не понимал ее причин, по которым она хотела быть здесь со мной. Почему она постоянно искала меня. Но я не собирался спорить с ней сегодня вечером, потому что это означало, что мне не придется идти домой и разбираться с любым дерьмом моего отца. Нет, я не собирался отговаривать Моллой от уступа, потому что чем дольше мы балансировали на грани закона, тем дольше я мог быть с ней.

Потому что правда заключалась в том, что мне нравилось ее общество.

Мне нравилось быть с ней, будь то споры или возня, флирт или ебля по городу в машине, которую купил для нее ее папа.

Я чувствовал искреннюю привязанность к девушке, что было отвратительно ненормально с моей стороны.

Но я сделал.

Она могла вывести меня из себя больше, чем большинство, и временами сводила с ума, но не было никого другого, с кем я предпочел бы нарушить закон.

Даже когда мы припарковались за гаражом, с пакетом чипсов, балансирующим на приборной панели между нами, мне было трудно найти мотивацию оставить ее.

Правда заключалась в том, что оставаться прямо здесь, в этой машине, с единственным человеком, от прикосновения которого у меня не мурашки побежали по коже, казалось хорошей идеей.

– Это моя любимая, - сказала Моллой, прибавляя громкость на своем стерео, когда из динамиков зазвучала Сказка Нью-Йорка The Pogues. – Дучшая рождественская песня всех времен.-Отправив чипс в рот, она улыбнулась мне. – А у тебя?

– Не знаю.- Пожав плечами, я протянул руку и взял чипсы. – Никогда по-настоящему не думал об этом.

– Ах, давай, Джо, - подтолкнула она. – У каждого есть любимая рождественская песня.

Не у меня.

Я предпочел бы тишину.

Я пожал плечами. – Эта, я полагаю.

– Хорошо.- Она одобрительно кивнула. – Это напоминает мне о тебе.

– Вау, - невозмутимо произнес я. – Какая часть?

– Все это, - поддразнила она, бросая фишку мне в лицо. – С этого момента это будет наша песня.

Я сузил глаза, глядя на нее. – О, да, потому что нам действительно нужна песня.

– Ну, малыш, это канун Рождества, - пошутила она, а затем перешла к жалкому исполнению первого куплета песни, прежде чем подавиться смехом. – Видишь, это идеально для нас.

– Есть только одна маленькая проблема с твоим выбором песн”, - сухо предложил я. – Я не твой малыш, Моллой.

– Кто в этом виноват? – ответила она, не отводя взгляда и не отступая. – Хм.

Интересно.

Господи, она была просто такой напористой.

Это было действительно впечатляюще.

И чертовски сексуально.

Я впитал ее в себя, каждую веснушку, каждый изгиб, цвет ее зеленых глаз, бледно-золотистые пряди в ее и без того светлых волосах.

– Да, хорошо.-Ухмыляясь, я покачал головой и отвернулся, чтобы посмотреть в лобовое стекло. – Если сегодняшняя маленькая увеселительная прогулка имеет какое-то значение, то ты должна благодарить меня за это.

– Можно и так подумать, - вот и все, что она ответила, роясь в стопке дисков. – Хорошо, итак, ясно, что ты не продался на последней песне, так как насчет того, чтобы попасть в точку? – Спросила тогда Моллой, переключая компакт-диски и нажимая третью дорожку на своем стерео. Куклы Гу-Гу взорвались из ее стереосистемы.

– Айрис?”-Я приподнял бровь. – Хороший выбор песни, Моллой, но я должен признать, что я не чувствую праздничной атмосферы от этого.

– Нет, мудак, не как рождественская песня, - настаивала она, увеличивая громкость. – Как наша песня.

Я открыл рот, чтобы ответить, но она потянулась через консоль и накрыла мои губы рукой. – Тсс. Просто подыграй мне и послушай, хорошо?

Неохотно уступая ее требованиям, я кивнул один раз и не сводил с нее глаз, пока слова песни били мне в голову.

– Ну? – наконец выдохнула она, когда песня закончилась. – Это идеально, правда?

– Да, Моллой.- Мой голос был хриплым, когда я боролся с миллионом сложных гребаных эмоций. – Так и есть.

Глава 36.Я слишком забочусь.