Кай и я тренируемся на одном из кораблей моего отца, который пришвартован далеко за дворцом; на том, у которого сломана мачта. Несколько лет назад корабль был в море, направляясь ко Двору Амихана, где, как я слышала, вода покрывается слоем льда, а с неба падает белый порошок. В середине путешествия шторм поднял море на пугающую высоту, и чудовищные волны каскадом обрушились на корабль, обрушиваясь на него с бесконечной атакой. Моему отцу пришлось отказаться от этого путешествия и он решил направить корабль домой, но недостаточно быстро, так как с неба сверкнула молния, ударив в деревянную мачту и расколов ее надвое. Я слышала, что обратный путь был медленным и трудным, но с тех пор этот корабль постоянно пришвартован к причалу, оставаясь в постоянном движении вместе с качающимися волнами.

Кай любит собираться здесь для тренировок, не только потому, что это вдали от посторонних глаз, но и потому, что раскачивание корабля помогает мне больше сосредоточиться на стабильности. Выгоревшие на солнце паруса развеваются на ветру, когда деревянный каркас корабля ударяется о причал, поскрипывая при каждом раскачивании.

Я пробегаю мимо линии кораблей и поворачиваю налево по последней полосе причала к нашей скрытой жемчужине. Взбегая по заостренному трапу, когда мой плащ ниспадает каскадом позади меня, я слышу, как затачивается лезвие, когда я поворачиваю за угол, достигая задней палубы корабля.

Кай сидит на бочке, положив одну ногу на колено, и балансирует мечом поверх кожаных доспехов, проводя стальным камнем по острому краю. Наклоняясь, чтобы осмотреть свою работу, его обнаженный торс двигается, его мощные мышцы перекатываются от движения. Солнце обжигает его кожу, с каждой секундой придавая ей более темный оттенок золота. Его длинные, взъерошенные темные волосы частично собраны в пучок, выставляя на всеобщее обозрение длинный шрам, пересекающий половину его лица и исчезающий за бородой. Он сказал мне, что заработал его в битве еще до моего рождения, но каким бы старым ни был Кай, он выглядит всего на десять лет старше меня. С другой стороны, большинство фейри выглядят на столетия моложе своих лет. Он все еще не говорит мне свой истинный возраст, но, возможно, скажет, если я выиграю у него дружеский поединок.

Загорелая кожа его спины украшена другими небольшими ранами, полученными в бою, оставляя после себя пятна поврежденной кожи, разбросанные повсюду. Если бы я только могла сказать, что моя поврежденная кожа была заработана в бою. Невозможно сражаться, когда мой отец привязывает меня к столбу, чтобы наказать, но однажды я отомщу. Я выиграю эту битву.

— Как раз вовремя, — говорит он, его глубокий голос перекрывает шум разбивающихся волн. Кай смотрит на меня, когда встает, чтобы начать нашу тренировку, довольный тем, что я никогда не опаздываю.

Он по меньшей мере 6 футов 3 дюйма, с широкими плечами, накачанными мышцами и прессом, вырезанным из стали. Массивное телосложение Кая — это чистая сила, которая заставляет любого мужчину съеживаться в его присутствии. Его облегающие кожаные штаны растягиваются по швам вдоль крепких бедер и низко сидят на талии, делая линии глубокого V-образного выреза чрезвычайно заметными. Он подходит ко мне босиком. Однажды он упомянул, что он первобытный мужчина, который считает, что ботинки создают слишком большую нагрузку на тренировку.

— Ты знаешь, я бы никогда тебя не разочаровывала, — говорю я ему. Он помог вернуть мне столько сил, которые я потеряла за эти годы, дал мне повод продолжать бороться, уничтожить моего отца. Но для этого мне нужно изучить все существующие боевые навыки, которые сделают меня неудержимой, и посмотреть, есть ли способ снять это ожерелье.

Я сбрасываю плащ и отбрасываю тошнотворный чехол ярко-голубого цвета на другую сторону палубы, чувствуя себя более уверенно в своем полностью черном тренировочном костюме. Но сегодня солнце излучает сильный жар, впитываясь прямо в меня. Темная нить моей одежды притягивает ко мне огненные лучи солнца, как мотылек притягивается к пламени. Вдоль линии роста моих волос уже выступают капельки пота, вынуждающие меня завязать волосы в высокий хвост, пока легкий ветерок охлаждает скопление влаги на затылке.

— Тебе действительно следует носить одежду полегче, если ты не хочешь упасть в обморок от перегрева, — заявляет Кай, поднимая брови при виде меня и моего выбора тренировочного наряда. Но он должен знать, что я бы никогда этого не сделала и не делала с тех пор, как он меня знает. Возможно, он не знает о шрамах, которые я скрываю, но он уже должен был привыкнуть к моему упрямству и желанию поступать по-своему.

Вздыхая, я смотрю на него раздраженным взглядом, который вряд ли можно назвать убедительным.

— Я буду в порядке. Давай просто начнем, чтобы я могла надрать тебе задницу, — поддразниваю я.

Он качает головой, и от этого движения выбившиеся пряди волос выбиваются из его пучка, щекоча щеку.

— В твоих мечтах, принцесса.

Я выдерживаю его взгляд, когда его веселье ускользает, сменяясь насмешливым взглядом, который побуждает меня сделать ход. Я ухмыляюсь его перемене в поведении, когда он бросает мне дополнительный меч, и я начинаю готовиться к стойке, держа руки наготове.

Ноги Кая переходят в оборону, зная, что я без колебаний сделаю первый ход. Он изящным движением проверяет вес своего меча, когда, наконец, берется за рукоять и удерживает ее в воздухе. Я наблюдаю. Ожидаю.

Я отталкиваюсь задней ногой и делаю выпад вперед, отводя меч в сторону, пригибаясь и низко опуская ногу к земле, чтобы сбить его с ног. Но он видит в мече отвлекающий маневр и перепрыгивает через мою ногу, снова готовясь принять стойку, когда я выпрямляюсь и мгновенно возвращаюсь в исходное положение.

На этот раз он поворачивается в сторону, одновременно нанося удар своим мечом в мою грудь. Я ныряю и перекатываюсь, вскакивая на ноги, когда он снова замахивается без малейшей паузы, заставляя череду проклятий слететь с моих губ.

Следующий час мы танцуем танго под звуки лязгающей стали и ругательств. С мечами в руках мы наносим удары, блокируем и уворачиваемся, пока не обливаемся потом, наша грудь вздымается, а мышцы кричат от напряжения.

Когда ярко-оранжевое солнце плывет по небу, с каждым часом становясь все жарче, я опускаюсь всем телом на палубу корабля, вдыхая соленый воздух, когда скользкие пряди волос прилипают к моему лицу. Мой пересохший рот отчаянно нуждается в питье, а моя одежда плотнее прилегает к телу, впитывая влагу, покрывающую мою кожу.

Кай присаживается на корточки рядом со мной, протягивая мне воду из своей фляги. Я выпиваю столько жидкого золота, сколько могу, но не забываю оставить и для него.

Он смотрит на меня, и между нами воцаряется тишина. Белые птицы щебечут в далеком небе, и ветер тихо свистит, когда паруса хлопают от порывов ветра. Я чувствую, что он наблюдает за мной, и я уже знаю, что он скажет, еще до того, как он начнет открывать рот.

— Почему ты не спишь? — мягко спрашивает он. Беспокойство наполняет его голос, когда его взгляд становится мягким, он ясно замечает темные круги у меня под глазами, усталость и медленное восстановление в промежутках между каждым взмахом моего меча. Но больше всего меня поражает то, что я перестала тренироваться, чтобы отдохнуть, вместо того, чтобы требовать от него продолжения.

Я не хочу рассказывать ему о кошмарах и о том, как сон затягивает меня в руки какого-то коварного призрака. То, как ледяная хватка хочет остановить поступление воздуха в мои легкие и сделать мои губы синими на вечность. Или как иногда моя собственная тьма шевелится внутри меня, растекаясь по моим венам, питаясь яростью, которая кипит глубоко внутри. Тьма хочет поглотить меня целиком, обволакивая мой разум, тело и душу. Обещая положить конец моим страданиям, но я чувствую, что это лишь погасит каждый лучик света, поскольку я окажусь в ловушке бездонной ямы, бесконечной пустоты. Как я могу чувствовать силу во мне, желающую уничтожить каждую злую душу в этом мире, но в те моменты, когда я чувствую слабость, усталость от бушующей внутри войны, темнота кажется спасением. Способ проскользнуть и заставить этот серый мир раствориться в ничто.

Лениво поворачивая голову, зная, что не могу лгать, потому что эта жизнь уже разрывает мою душу в клочья, я предлагаю ему другой ответ.

— Я знаю о Проклятье. — Я пристально смотрю в глубину его темно-карих глаз.

Он резко отводит голову и смотрит на море, его глаза сверкают янтарными искорками в лучах солнца. Мускул на его челюсти дергается, когда его покрытые шрамами сильные руки сжимаются и разжимаются.

— Ты злишься, что я знаю, — говорю я.

— Черт возьми, я зол! — кипит он. Вскакивая, чтобы встать, он начинает расхаживать взад-вперед, вырезая дорожку на деревянной палубе. Он раздраженно выдыхает, проводит рукой по лицу и грубо потирает челюсть.

— Я чуть не потерял всю свою семью, когда они начали копаться возле этого мира, слишком любопытные, чтобы оставить это в покое. Позволить кому-то другому справиться с этим. Они хотели ответов, чтобы помочь людям, и они заплатили за это. Им просто повезло, что я смог смягчить их наказание.

Его глаза зажмуриваются, когда болезненные воспоминания захлестывают его.

— Я не могу допустить, чтобы тебя постигла та же участь, что и их.

Затем он замирает.

Черт.

Поворачиваясь на подошвах, его тело становится жестким, а его потемневшие глаза пригвождают меня к месту.

— Как? — рычит он. — Откуда ты знаешь о Испорченных, принцесса? — Его глаза темнеют еще больше, уже предполагая, что то, что он знает, является правдой. Если я расскажу ему, мне придется иметь дело с его возмущенными словами, но в конце концов, его гнев выгорит. Если я не скажу ему правду, я потеряю его доверие.