— Все говорят, что хотят защитить меня, но лишение моих сил оставляет меня открытой для того, чтобы кто-то мог оборвать мою жизнь. Да, ты тренировал меня, но придет время, когда самообороны будет недостаточно. Моя смерть неизбежна, потому что даже мое собственное тело хочет напасть на меня саму. Высосать из меня сущность и превратить меня во что-то более темное.

— Мы разберемся с этим. Мы узнаем, что это за тьма, и вырвем ее из твоего тела, — заявляет он, выпрямляясь, выпятив грудь, сжав кулаки и готовый к битве, в которой он не может сражаться.

Грустная улыбка растягивается на моем лице, я слегка качаю головой. Я знала, что именно это он скажет. Он ничего не может с собой поделать. Даже если он скрывал от меня секрет Проклятья и выполнял приказ моего отца, он все равно всегда будет моим рыцарем в сияющих доспехах, рубящим и защищающим меня от всего, что могло бы причинить мне вред.

— Кай, — умоляю я, нуждаясь в том, чтобы он услышал каждое мое слово. — От этой тьмы меня не избавить.

Я делаю ровный вдох и пристально смотрю на него, чтобы он услышал правду в моих словах.

— Потому что эта тьма… Это часть меня, и чтобы освободить меня от этого, тебе пришлось бы убить меня.

Я знаю это нутром. Я чувствую, что эта тьма — половина моей души. Нечто, что было со мной с самого моего рождения, становясь сильнее с каждым годом. И наконец-то заявило на меня свои права, потому что теперь эта сила выплескивается наружу, желая поглотить каждую искру света, которая есть у меня внутри. Он не может спасти меня от того, что я есть.

Взгляд, темнеющий в его глазах, говорит мне, что он не услышал, черт возьми, мои слова, потому что он все равно попытается, но я просто не знаю как. Я могу сказать, что он воздерживается от того, чтобы разразиться бранью, как обычно. Он боится подтолкнуть меня к теням моего разума. Я избавляю его от мучений, сменяя тему.

— Забудь об этом, пожалуйста. По крайней мере, сейчас. Но мне нужно, чтобы ты рассказал мне о Проклятье.

Я призываю его, направляясь к затененному пространству под перилами верхней палубы, отчаянно нуждаясь в некоторой отсрочке от палящих лучей. В этот момент моя одежда словно впиталась в кожу, отчего накатывающие волны кажутся самым освежающим зрелищем.

Кай присоединяется ко мне в прохладной части палубы, позволяя легкому ветерку высушить горячие капли, стекающие с нашей кожи.

— Только если ты пообещаешь, что мы поговорим об этой тьме и позволишь мне помочь тебе найти способ уничтожить ее.

Решительный взгляд на его лице говорит мне, что он не отступит от этого или не скажет мне то, что я хочу знать, пока я не соглашусь.

— Обещаю.

Ложь. Нет способа уничтожить это, если ты не уничтожишь меня.

Он пристально смотрит на меня мгновение, не совсем веря моему быстрому согласию, но, кажется, принимает его сейчас, когда его тело успокаивается от удовлетворения.

— Во-первых, ты должна знать, что я не хотел скрывать это от тебя. Но король был очень строг в своих приказах не допускать, чтобы это дошло до твоих ушей, и в то время я видел в этом способ защитить тебя от истинного зла этого мира. Время шло, желание рассказать тебе снедало меня, но было слишком поздно говорить тебе правду, и я не хотел видеть выражение предательства на твоем лице. Я никогда не выбирал его сторону; защита тебя всегда была приоритетом. Я знаю, что мой выбор держать тебя в неведении был неправильным.

Я слышу правду в его голосе, когда он истекает кровью от боли, скрывая это от меня. Он прислоняется к балке палубы, продолжая.

— Я также хочу узнать больше о том, как ты узнала о проклятии. — Он прищуривается, глядя на меня, пригвождая к месту. — Но сначала я объясню то, что знаю, потому что ты хочешь получить ответ. Никто не знает, почему началось Проклятье или почему оно растет так быстро. Некоторые обвиняют двух Богов, а некоторые клянутся, что это проклятый Старейшина.

Я смотрю на него, пока ломаю голову над Старейшиной, о котором он говорит. Я знаю о первом Фейри, но, кажется, не могу вспомнить проклятого.

Кай машет рукой в воздухе.

— Я уверен, ты читала об этом в древних текстах, которые твой отец заставлял тебя изучать, но Старейшины были первыми фейри, созданными Богами 12 000 лет назад, и некоторые сказали бы, что они самые могущественные в Дейадруме. Но ни в одном не упоминается единственный Старейшина, который, как считалось, был проклят. Стирающий историю Старейшины с лица земли — изгнанный от остальных и заброшенный на остров, который мы знаем как Двор Пепла.

Он делает паузу, потирая костяшками пальцев шрам, пересекающий его лицо, прежде чем вздыхает.

— Однако никто не знает правды. Это все просто предположения. Мифы об этом Старейшине, создавшем проклятие, появились только после того, как мы узнали, что Испорченные происходят из этого двора. Двор, куда отправляют приговоренных к смерти за совершенные ими проступки, место, где обитают Падальщики, похожие на гигантских затененных волков, черный огонь покрывает их призрачные конечности, багровые глаза и зубы острее любого клинка.

У меня по спине пробегает дрожь от того, что такое существо существует, и я только сейчас узнаю об этом.

— Любой укус или царапина любого рода от Падальщика превратит фейри в дикого, чудовищного и безжалостного. Когда кому-то под кожу попадает яд Падальщика, его кровь становится темной. Подобно черным корням, покрывающим тело, когда яд разливается по венам. Из их пальцев растут острые когти, и у каждого из них появляются черные глаза. Но только Падальщики могут передать проклятие, а не Испорченные.

Сказав это, он останавливается и смотрит на меня, явно все еще обеспокоенный тем, почему мои глаза превратились в бездушную бездну пустоты, совсем как у Испорченного.

— Убить их можно железным клинком, вонзающимся прямо в их сердце, отправляя их бессмертные души в кучу пепла. Мы не смогли выяснить, как они путешествуют по массе моря и вторгаются в каждый двор. Не говоря уже о том, чтобы прийти к выводу о том, чего они добиваются, если только это не исключительно для того, чтобы убить людей Дейадрума. Но это все, что я знаю, принцесса, и если я узнаю больше, то клянусь всевышними Богами, что расскажу тебе, — обещает он, кладя свою гигантскую руку на сердце и склоняя голову в знак моей чести и уважения. — Короли и королевы соберутся во время приближающегося бала, чтобы выработать стратегию следующих шагов по тому, как навсегда покончить с Проклятьем. Теперь, принцесса…ты готова рассказать мне, как ты узнала об этом?

— Полагаю, если я этого не сделаю, ты привяжешь меня к мачте и заставишь жарится на солнце, пока я не сдамся. — Я закатываю глаза, когда ловлю легкую ухмылку на его губах.

— В ту ночь, когда Кора послала к тебе охранника моей комнаты, чтобы мы могли провести девичник..

— Она сказала мне занять его, пока солнце не взойдет над горизонтом, чтобы вы с ней могли разграбить припрятанные Телионом сладости и вино и не быть остановленными твоей охраной. Также, чтобы у вас не было посторонних ушей за пределами вашей комнаты, поскольку вы двое планировали сплетничать и смеяться всю ночь.

Его бровь приподнимается при этих словах, затем опускается в тот момент, когда я чувствую, как смешок зарождается у меня в животе и вырывается наружу. Я должна отдать должное Коре; она может одурачить любого мужчину одним взглядом.

— Итак, вместо этого ты покинула дворец, как и сказала..

— Да, — перебиваю я. — Мне пришлось выбраться за эти стены и посмотреть, на что похожи люди Асов. Я не знаю ничего, кроме дворца и моря, на котором он расположен. Особенно, как только я официально выйду замуж за Эйдена, я застряну здесь навечно.

Делая глубокий вдох, чтобы подготовиться к худшему и приготовиться произнести эти слова как можно быстрее.

— В итоге я столкнулась с Испорченным Фейри, который затем попытался убить меня, но прежде чем он разорвал меня надвое, мститель в тени вонзил ему нож в сердце и превратил его в пепел.

Я съеживаюсь, каждый мускул в моем миниатюрном теле напрягается в ожидании его гнева за то, что я поставила себя в такую опасную ситуацию. За исключением того, что он молчит. Пристально смотрит. Впитывает слова, которыми я в него выстрелила.

Тем не менее, его мужское тело совершенно неподвижно, когда он застыл передо мной.

— Мститель в тени?

Из всего, что я ему только что рассказала, это то, на чем он зациклился?

— Да...— Я говорю осторожно.

Он выглядит ошеломленным, как будто я говорю на другом языке.

— Существуют мифы о мужчине, который охотился на Испорченных с самого начала этого проклятия. Говорят, что он не использует корабли, чтобы пересечь море, но появляется при каждом дворе, чтобы вонзить свой меч в сердца каждого встреченного им Испорченного, оставляя после себя пепел. Только произнесенные шепотом слова, которые доносятся до бушующего моря, рассказывают о его затененном лице и его плаще ночи. Ничего больше, потому что он исчезает и ни с кем не разговаривает, но все называют его Тенью.

Из моих легких вырывается вздох, по коже пробегают мурашки. Если Кай нервничал и был шокирован, рассказывая об этом мифе о мужчине… Мужчине, который спас меня. Заговорил со мной…

— Тень, — я пробую имя, которым его называют люди, но желчь не поднимается к моему горлу. Никакого мерзкого привкуса на моем языке, просто приятный вкус, когда я наконец-то знаю, кто этот самоуверенный засранец.