— Я не знаю, как реагировать, когда ты так добр ко мне, — заявила я.

— Если бы ты не усложняла мне задачу, я бы почаще проявлял вежливость, — сухо сказал он.

— Наверное, так будет лучше. Ты можешь потянуть себе какую-нибудь мышцу, притворяясь человеком.

На его губах по-прежнему играла тень улыбки.

— Насчёт вчерашнего, — напомнила я я.

Что насчёт вчерашнего? О чём, чёрт возьми, я думала, поднимая этот вопрос? Снова.

— А что насчёт этого? — в его вопросе слышался вызов.

— Я встретила Холли, — выпалила я, перейдя к первой теме, которая не упоминала прикосновения друг к другу. — Она, казалось, была очень благодарна за работу. Лина рассказала нам, как ты её нанял. Может, ты и не полный придурок.

— Никто не делает таких славных комплиментов, как ты, Пикси.

Я закатила глаза.

— О, заткнись. Я пытаюсь быть вежливой.

— Единственное хорошее, что ты можешь сказать обо мне — это то, что я нанял кого-то для выполнения работы?

— Возможно, я бы могла сказать что-то ещё, если бы ты объяснил мне, за что моя мать так благодарна тебе, — напомнила я ему.

— Оставь это, Слоан, — устало сказал Люсьен.

Неловкое перемирие между нами начало давать трещину. Я не знала, испытала ли я облегчение или разочарование.

Люсьен обратил своё внимание на содержимое книжного шкафа.

Его взгляд упал на витрину с бронзовым мячом для софтбола. Его губы снова поджались.

— Что это? — спросил он, разглядывая акриловый футляр.

— Это мяч с моей последней игры. Мэйв в шутку покрасила его в бронзовый цвет, — после травмы это был первый раз, когда я упала на пол и хохотала так, что не могла нормально дышать. После того, как я узнала, что мои планы насчёт софтбольной стипендии официально закончились.

Я не знала, была ли боль в запястье настоящей или это просто отголосок воспоминаний. И я не осознавала, что массирую его, пока Люсьен не опустил взгляд.

Его глаза стали серыми, как грозовые тучи. Он открыл рот, затем резко закрыл его.

— Что? — спросила я, не потрудившись скрыть раздражение в своём тоне.

— У меня нет времени на это. На тебя.

— Как я уже сказала, никто не просил тебя играть роль курьера.

— А я не просил тебя вмешиваться и заканчивать свою карьеру в софтболе, — сказал он.

— Видимо, в этом мы квиты, — пошутила я.

— Ты как всегда раздражающая, безответственная и незрелая, — его тон был легкомысленным, как будто я едва ли стоила того, чтобы меня оскорблять.

— А ты — переменчивая заноза в заднице, — отметила я, чувствуя укол.

— Всегда такая обаятельная. Просто загадка, почему ты до сих пор одинока.

Этот мужчина использовал сарказм с ловкостью искусного манипулятора. У меня возникло желание ощупать себя и поискать физические раны.

— Ты опаздываешь на своё следующее ритуальное жертвоприношение, Люцифер. Тебе лучше уйти.

Он усмехнулся.

— Спасибо, что напомнила мне, почему наши отношения такие, какие они есть. Время от времени мне удаётся забыть, какова ты на самом деле.

— Вот как? И какова же я, по-твоему? — спросила я.

— Опасна.

Я одарила его приторно-сладкой улыбкой.

— Как думаешь, ты сможешь сам найти выход или хочешь, чтобы я помогла тебе спуститься по лестнице лицом вниз?

— Думаю, я справлюсь сам. Не лезь в мою жизнь со своими вещами.

— Да? Что ж, держи свою жизнь подальше от моей работы, — выпалила я в ответ, пересекая комнату и указывая на открытую дверь.

— Привет, дядя Люсьен, — окликнула его Уэйлей из-за общего стола, где она работала на ноутбуке. Двое подростков, прислонившихся к столу, смотрели на Люсьена широко раскрытыми глазами.

— Привет, Уэй, — сказал Люсьен, направляясь к лестнице.

— Вам нужно, чтобы мы проводили его, мисс Уолтон? — предложил Лонни Поттер, указывая большим пальцем в сторону удаляющейся спины Люсьена.

Глаза его друга за стеклами очков увеличились вдвое.

Я бы рассмеялась, если бы не была слишком занята тем, что дышала пламенем.

— Нет. Но спасибо тебе, Лонни. Это очень по-джентльменски с твоей стороны.

Я протопала обратно к своему столу и прижала ладони к глазам.

— Какое такое ритуальное жертвоприношение? — услышала я шёпот Лонни своему другу.

— Ради всего святого, — пробормотала я.

Мне нужен урок медитации. Или гипнотерапия. Или какой-то наркотик, который сделал бы меня невосприимчивой к Люсьену Роллинсу. Ну и что, что он ненавидел меня? Ну и что, что он из кожи вон лез, чтобы вывести меня из себя? Каждый раз, когда я реагировала, я давала ему то, чего он хотел. Одного лишь этого должно быть достаточно, чтобы остановить меня.

— Тук-тук? — это было робкое приветствие от Наоми, которая вошла в мой кабинет вместе с моей сестрой. — Я вела к тебе Мэйв, и мы столкнулись с Люсьеном на лестнице, — сказала Наоми. — По-моему, он натурально зарычал, когда я поздоровалась.

— Пожалуйста, никогда больше не произноси это имя в моём присутствии, — взмолилась я.

— Вау. Вы двое действительно терпеть не можете друг друга, не так ли? — заметила Мэйв. — Вы, ребята, были такими близкими друзьями.

— Правда? Когда? — Наоми набросилась на эту информацию, как кошка на тако с кошачьей мятой.

— Я хочу попросить вас обеих об огромном одолжении, которое заключается в том, чтобы немедленно сменить тему, — перебила я.

— Она не любит говорить о том, что случилось с Лю... с тем парнем, — прошептала Наоми моей сестре.

— Так получилось, что у меня есть отличная возможность сменить тему, — сказала Мэйв, разглядывая стулья для посетителей, которые были завалены книгами и остатками детской диорамы первой публичной библиотеки в Нокемауте.

— Давайте перейдём в конференц-зал, — предложила я, желая уйти от люсьенской атмосферы в моём кабинете.

 — Мне нужно спуститься вниз, — сказала Наоми. — Ниси придёт, когда закончит свою смену в «Дино», и я помогу ей найти информацию о программе Medicare для её отца.

— Спасибо, что привела меня, — крикнула Мэйв ей вслед.

— Да, спасибо, — запоздало ответила я. — Пойдём, — я провела её в конференц-зал и устроилась за столом рядом со своей сестрой. — Ладно. Выкладывай.

— Мэри Луиза Апшоу, — сказала Мэйв, доставая папку из своего изящного портфеля. — Она была арестована за хранение и перевозку запрещённых веществ. Приговорена к двадцати годам тюремного заключения. Она уже одиннадцатый год сидит в исправительном центре Фраус, расположенном примерно в часе езды к югу отсюда.

— Это кажется необычно суровым, — отметила я.

— Так оно и есть, — согласилась моя сестра. — Средний срок за подобные преступления обычно составляет от трёх до пяти лет.

— Почему её дело заслужило такой суровый приговор? Это было её первое правонарушение.

— Судья, рассматривавший дело, сделал карьеру на борьбе с наркотиками. Возможно, он превратил это в некое публичное заявление.

Я взяла папку и посмотрела на фотографию Мэри Луизы. Она выглядела как испуганная мама из пригорода, которая понятия не имела, как она попала в затруднительное положение, из-за которого её сфотографировали.

— Она не похожа на человека, который стал бы продавать несколько фунтов травки и пару таблеток экстази.

— Насколько я поняла, Мэри Луиза утверждала, что наркотики принадлежали не ей, и изначально не признавала себя виновной. Но несколько недель спустя она изменила свои показания и не стала оспаривать обвинения.

Я подумала о том, что сказал мне Аллен в день похорон отца. «У моих тупостей имелись последствия. Последствия, за которые расплачивается моя мама».

— Ох, Аллен, — вздохнула я. — Почему она не подала апелляцию?

— Она подавала. Или, по крайней она пыталась. С момента её ареста она сменила четырёх государственных защитников. У меня есть контактные данные её нынешнего представителя, — сказала Мэйв.

От своей сестры и отца я знала, что государственные защитники, как известно, перегружены работой, а текучесть кадров там была высокой.

— Мне жаль, что здесь нет больше деталей. Я торчала в суде, и другие дела требовали моего внимания, поэтому у меня не было времени, чтобы вникнуть в суть дела так, как мне хотелось бы.

Я просмотрела документы.

— Я ценю, что ты делаешь это. Я знаю, что у тебя много дел.

— Для семьи всегда время найдётся, — сказала она.

Я снова почувствовала себя виноватой. Я была слишком занята для семьи. Слишком занята, чтобы завести её.

— Эй. Как ты справляешься со всем этим? — спросила я, потянувшись через стол и сжав её руку.

Она пожала её в ответ.

— У меня всё хорошо. Хлоя — отличный способ отвлечь внимание. Эта девочка может высосать всё внимание из комнаты и оставить её обитателей слишком измученными, чтобы думать после её ухода. Но я действительно скучаю по нему.

— Я тоже, — сказала я.

Мне показалось, что за печальным пожатием плеч и натянутой улыбкой было что-то ещё. Что-то, о чём она мне не договаривала.

— Что ещё происходит? — надавила я.

Непосвященный наблюдатель не заметил бы искорки в её глазах, но я была любопытной младшей сестрой. Я всё видела.

— Ничего, — невинно ответила Мэйв.

— Лгунья. Ты была не в себе с тех пор, как умер папа. Что происходит? С таким же успехом ты могла бы рассказать это, потому что знаешь, что я не оставлю тебя в покое.

Она закатила глаза.

— Уф. Ладно. Я встречалась с одним парнем, но у нас ничего не вышло. Ничего особенного. Никакого драматического разрыва. Никакой конфронтации со слезами на глазах.

Мои брови поползли вверх.

— Ты встречалась с кем-то и умудрялась держать это в секрете в этом городе?

— Это были не совсем те отношения, о которых я хотела бы рассказать всему миру.

— У тебя был тайный, запретный роман, и ты сумела сохранить его в секрете? Я впечатлена. Почему ты его бросила?

— Как ты... проехали. Я слишком занята для отношений. Он хотел серьёзных отношений, а у меня не было... не было времени на серьёзные отношения.

Моя сестра была спокойным, собранным человеком, которого вы хотели бы видеть рядом в критической ситуации. Она никогда не позволяла эмоциям взять над ней верх. Тот факт, что она притворялась, будто не расстроена расставанием, сказал мне, что это было нечто большее, чем «ничего».