— Правда не стоило.

— Это меньшее, что я могу сделать, — бодро отозвалась она.

— Как внимательно с твоей стороны, — сказала Петула, внезапно появившись возле меня как элитный снайпер. — Мистер Роллинс определённо насладится ухой в качестве послеобеденного перекуса.

Холли ослепительно улыбнулась нам обоим.

— Вот погодите, когда я сделаю вам своё карри с тофу!

Мы смотрели, как она удаляется буквально вприпрыжку.

— Иисусе, чем я думал, когда нанимал её на работу? — пробормотал я.

— Вы думали, что ей отчаянно нужна работа, чтобы прокормить двоих детей. Она считает вас рыцарем в сверкающей броне, — объяснила Петула, открывая дверь в мой кабинет.

Я не был рыцарем. Я был драконом.

— Тогда она либо преступно дезинформирована, либо бредит, — пробормотал я, входя в своё помещение. Оно было спланировано так, чтобы запугивать и производить впечатление. Не было ничего уютного или домашнего в стеклянном столе, безупречно белом диване и тёмной древесине. Всё было официальным и холодным. Это подходило мне.

— Иметь сотрудников, которые не в ужасе от вас — это не худшее, что бывает на свете, — сказала Петула, нажимая кнопки на пультах, чтобы открыть жалюзи, включить настольные мониторы, а затем организовывая бумаги по степени приоритетности, пока я вешал пальто на вешалку за дверью.

— Учитывая Нолана и Холли, ты что-то размякаешь, — пожаловался я.

— Настоятельно требую, чтобы вы забрали это оскорбление обратно, иначе я расскажу всем, что вы плачете во время рекламы Общества по предотвращению жестокого обращения с животными.

Стена окон давала впечатляющий вид на бизнес-квартал Вашингтона. Большая его часть до сих пор была покрыта слоем безупречно белого снега, который был достаточно толстым, чтобы прикрыть пятна и грехи, творившиеся за закрытыми дверями в столице нации.

— Я предпочитаю, чтобы люди были в ужасе. Тогда они не будут пытаться поговорить со мной о том, что такое пузырьковые косы. И чего ты ко мне такая добрая? Со всеми остальными ты злая.

Петула фыркнула.

— Я не злая. Я эффективная. Любезности — это пустая трата времени и энергии.

— Целиком и полностью согласен.

— Что мне сделать с этим? — спросила она, приподнимая контейнер домашней ухи.

— Выбрось в окно.

Она пристально смотрела на меня и ждала.

— Ладно. Поставь в мой холодильник, — выброшу, когда буду уверен, что меня не засекут.

— Не выбрасывайте контейнер. Его надо будет вернуть, — приказала Петула.

Проклятье.

— Ещё что-нибудь? — раздражённо спросил я.

Петула резким хлопком руки выровняла папки на моём столе.

— Эти приоритетны. В 19:00 у вас по плану выпить в клубе Веллесли с двумя вице-президентами Демократических Стратегий. И та следователь наверняка вскоре придёт. Я информировала её о том, что сегодня после обеда вы абсолютно недоступны, но она грубо настаивала.

Пока она говорила, я подошёл к стене стекла и посмотрел на Вашингтон, гадая, что Слоан подумала бы об этом месте и о том, чего я добился.

Я стал значимым человеком. Выковал империю. Сделался достаточно сильным, достаточно богатым, достаточно могущественным, чтобы ни одна угроза не могла обрушить то, что я выстроил. Я победил призраков прошлого.

— Спасибо, Петула. На этом всё, — сказал я, испытывая внезапную тревожную тягу уйти в работу.

Она посмотрела на меня поверх носа.

— Я знаю, что на этом всё, потому что это всё, что у меня было для вас. Я дам вам знать, когда придёт та следователь. И я пошлю Холли с вашим кофе, когда он прибудет.

— Не надо...

Но она уже самодовольно выскользнула за дверь, проигнорировав меня.

Потребовалось три мучительные минуты светских бесед о погоде и внезапном интересе её сына к тому, как другие дети играют в видеоигры на ютубе, и только потом мне удалось забрать кофе из рук Холли.

Я просматривал всего вторую приоритетную папку — проверка прошлого по кандидату в губернаторы Пенсильвании, когда «та следователь» двумя кулаками застучала в мою стеклянную дверь. Я жестом пригласил её внутрь.

Наллана Джонс была частным сыщиком, чьи глубокие карманы набивали клиенты вроде меня, способные платить премиум-цену за грязную работу. Сегодня она была одета как провинциальная мамаша средних лет, вышедшая на прогулку в растянутых трениках и битком набитой поясной сумке. На голове у неё был надет короткий каштановый парик и кепка с эмблемой автосалона. Её розовая толстовка гласила «Я Люблю Котов Мейнкунов».

— Ты выглядишь абсурдно, — сказал я.

— В том и задумка. Никто не обращает внимания на Мод Средних Лет, когда она вдруг оказывается на беговой дорожке в спортзале его любовницы.

— Я так понимаю, это для какого-то другого задания?

— Ага, — она извлекла из своей поясной сумки флэшку и положила на мой стол. — Это вчера поступило от моей девочки в Атланте. Копии уже в облаке. А ещё я добавила сочное видео того, как твой парень сегодня утром прибывает в город. В нужном месте, в нужное время. Что бы ты ни планировал делать с этой инфой, всё надёжно. Никак не отвертится.

— Как всегда впечатляет, Наллана.

— Ага, ну что ж. За это ты и платишь мне большие бабки, — сказала она, хлопнув себя по коленям. — Ну да ладно, мне пора бежать. Кое-какая 22-летка вот-вот встретится со своим 58-летним женатым сладким папиком для частной сессии тренировок. Мне нельзя опаздывать.

— Я позвоню, когда ты снова понадобишься.

Она отдала мне честь двумя пальцами и вышла за дверь.

Я вставил флэшку в свой защищённый ноутбук и просмотрел файлы. Там было больше двух десятков фото и ещё несколько видео. Каждого из них было бы достаточно, чтобы уничтожить карьеру мужчины. Я распечатал две фотографии получше, скопировал файлы в новую защищённую папку в своём хранилище, затем стёр содержимое флэшки.

Я взял телефон и набрал добавочный код Лины.

— Что такое, босс? — ответила она со столь лёгкой ноткой сарказма, что я даже не был уверен, что она правда там была.

— Возможно, у меня есть для тебя работа, — сказал я.

— Настоящая или очередное поручение для побегушек?

— Просто иди сюда.

Через несколько секунд она появилась у моей двери. Я позвал её взмахом руки и показал садиться.

Её длинные ноги быстро пересекли расстояние между моей дверью и столом. Она опустилась на стул и аккуратно закинула одну ногу на другую.

— Как ты умудряешься не заляпать весь стол отпечатками пальцев? — спросила она, глядя на безупречную поверхность моего стола.

— Я воздерживаюсь от неряшливости. И мне нужно, чтобы ты сделала то же самое, — я подвинул к ней две фотографии. — Знаешь, кто этот мужчина?

Она изучила снимки.

— Парень, который выглядит так, будто его родили на ипподроме — это Трип Армистед, наш клиент и нынешний член Палаты Представителей. Понятия не имею, кто эта танцовщица топлес, но я готова побриться налысо, если ей есть восемнадцать лет.

Я глянул на свои наручные часы.

— У тебя есть двадцать три минуты, чтобы взять эти фото и информацию в защищённой папке и составить убедительную анонимную наводку, которая будет отправлена в надежные новостные источники по твоему выбору.

— Мы реально нажмём «отправить» или используем это, чтобы напугать до усрачки нашего старину Трипа?

— Второе.

Мужчина был слаб как прутик. Хватит и одного лёгкого щелчка.

— Весело. Я в деле, — сказала она, поднимаясь со своего стула.

— Почему ты не приняла предложение работы? — спросил я.

Она помедлила, затем опустилась обратно.

— А это важно? — настороженно спросила она.

— Я не узнаю, пока ты мне не скажешь. Дело в компенсации? Или у Нэша есть какие-то возражения против того, что ты работаешь на меня?

— Компенсация справедливая. Работа кажется интересной, судя по тем проблескам, чтобы позволяешь увидеть. Нэш в восторге от того, что каждый вечер я буду приходить домой.

— Тогда в чём дело?

— Слоан.

Моя ладонь крепче стиснула ручку.

— Ты не похожа на женщину, которая позволяет другим людям управлять твоей жизнью, — ровно произнес я.

Лина фыркнула.

— Слоан не говорила мне не соглашаться на работу. Моё колебание вызвано фактом, что ты ведёшь себя как засранец по отношению к одной из моих немногих подруг по смутным причинам, которые вы оба отказываетесь объяснять.

Я ничего не сказал, и Лина продолжила.

— Может, вы затаили какую-то обиду на десятки лет из-за того, что случилось, когда вы были практически детьми, и это было бы мелочно и жалко. А может, у вас была тайная пылкая интрижка, которая пошла не по плану, и теперь ты терпеть её не можешь, и это было бы инфантильно. Может, она переехала твоего ручного тарантула, когда училась водить. Я честно не знаю, в чём дело. Суть в том, что я не хочу посвящать свою рабочую жизнь мужчине, который плохо обращается с моей подругой. А теперь прошу меня извинить, мне надо шантажировать политика.

***

Трип Армистед был светловолосым и голубоглазым южанином, который гордился своим шармом и родословной.

А ещё он был засранцем, который официально исчерпал свою полезность.

Он вошёл в мой офис, разведя руки ладонями вверх — мужчина, уверенный в своей значимости. Мне не терпелось это разрушить.

— Люсьен, дружище. Нам стоило сделать это в Атланте. Два дня назад я был на поле для гольфа даже без куртки, — сказал Трип, направляясь прямиком к графину бурбона, который я держал на боковом столике. Он налил себе бокал и показал им в мою сторону. — Хочешь?

— Нет, спасибо, Трип. Боюсь, наша встреча не продлится достаточно долго, чтобы ты успел допить.

— И в чём же дело? — любезно поинтересовался он, опускаясь на один из стульев перед моим столом.

— Ты не будешь избираться в Сенат. Более того, ты не будешь претендовать на переизбрание. Ты уйдёшь со своего поста и скроешься от внимания публики как таракан на кухонном полу.

— Прошу прощения? — его костяшки побелели от того, как он стиснул стакан.

Я поднялся с кресла и обошёл стол.

— Когда мы начали работать, ты заверил меня, что не будет никаких проблем, никаких грязных секретов. Ты это помнишь?